Философско-религиозные истоки науки (1997)
Авторский коллектив: П. П. Гайденко (отв. редактор),
В. П. Визгин, В. Я. Катасонов, М. Л. Киссель,
Л. А. Маркова, А. Н. Павленко, Ю. А. Шичалин
Издательство: М.: Мартис, ИФ РАН
СОДЕРЖАНИЕ
Введение (П. П. Гайденко)
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах (Ю. А. Шичалин)
Христианство и генезис новоевропейского естествознания (П. П. Гайденко)
Герметизм, эксперимент, чудо: три аспекта генезиса науки нового времени (В. П. Визгин)
Интеллектуализм и волюнтаризм: религиозно-философский горизонт науки нового времени (В. Н. Катасонов)
Антропный принцип: истоки и следствия в европейской научной рациональности (А. Н. Павленко)
Наука и религия глазами христианского богослова С. Яки (Л. А. Маркова)
Христианская метафизика как фактор становления и прогресса науки нового времени (М. А. Киссель)
В статьях, посвященных проблемам возникновения современной науки в XVII в., авторы приходят к выводу, что становление научного мировоззрения в работах Галилея, Декарта, Мерсенна и др. было результатом не столько стремления к переустройству мира, сколько осмысления основных положений христианства и применения их в новой области — теоретического и практического познания мира. В своем исследовании авторский коллектив стремился не забывать два момента. С одной стороны, постулируя определенные нормы понимания, доказательности, истинности, выдвигая известные положения в качестве аксиом, предлагая правила вывода из этих аксиом, наука ориентирована на то или иное представление об очевидности, на тот или иной опыт истины. Философская рефлексия выделяет узловые моменты этого опыта, религиозное сознание определяет собою его глубинные истоки. Так, можно вскрыть параллели между теологией деизма и механикой Декарта, между аксиомами дифференциального исчисления, как оно появилось в XVI-XVII вв., и теологическими построениями Николая Кузанского, между принципом неопределенности Бора и творчеством его соотечественника Сёрена Киркегора. С другой стороны, необходимо учитывать внутреннюю логику развития науки, специфику ее понятийного и — особенно в новое время — технико-экспериментального инструментария, обеспечивающих известную устойчивость научной традиции, чтобы не впасть, если можно так выразиться, в «вульгарный культурологизм», вред от которого может быть не меньшим, чем от вульгарного социологизма.
Авторский коллектив: П. П. Гайденко (отв. редактор),
В. П. Визгин, В. Я. Катасонов, М. Л. Киссель,
Л. А. Маркова, А. Н. Павленко, Ю. А. Шичалин
Издательство: М.: Мартис, ИФ РАН
СОДЕРЖАНИЕ
Введение (П. П. Гайденко)
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах (Ю. А. Шичалин)
Христианство и генезис новоевропейского естествознания (П. П. Гайденко)
Герметизм, эксперимент, чудо: три аспекта генезиса науки нового времени (В. П. Визгин)
Интеллектуализм и волюнтаризм: религиозно-философский горизонт науки нового времени (В. Н. Катасонов)
Антропный принцип: истоки и следствия в европейской научной рациональности (А. Н. Павленко)
Наука и религия глазами христианского богослова С. Яки (Л. А. Маркова)
Христианская метафизика как фактор становления и прогресса науки нового времени (М. А. Киссель)
В статьях, посвященных проблемам возникновения современной науки в XVII в., авторы приходят к выводу, что становление научного мировоззрения в работах Галилея, Декарта, Мерсенна и др. было результатом не столько стремления к переустройству мира, сколько осмысления основных положений христианства и применения их в новой области — теоретического и практического познания мира. В своем исследовании авторский коллектив стремился не забывать два момента. С одной стороны, постулируя определенные нормы понимания, доказательности, истинности, выдвигая известные положения в качестве аксиом, предлагая правила вывода из этих аксиом, наука ориентирована на то или иное представление об очевидности, на тот или иной опыт истины. Философская рефлексия выделяет узловые моменты этого опыта, религиозное сознание определяет собою его глубинные истоки. Так, можно вскрыть параллели между теологией деизма и механикой Декарта, между аксиомами дифференциального исчисления, как оно появилось в XVI-XVII вв., и теологическими построениями Николая Кузанского, между принципом неопределенности Бора и творчеством его соотечественника Сёрена Киркегора. С другой стороны, необходимо учитывать внутреннюю логику развития науки, специфику ее понятийного и — особенно в новое время — технико-экспериментального инструментария, обеспечивающих известную устойчивость научной традиции, чтобы не впасть, если можно так выразиться, в «вульгарный культурологизм», вред от которого может быть не меньшим, чем от вульгарного социологизма.