М.: АСТ, Алкигамма, 2002. — 288 с. — ISBN: 5-17-009772-7,
5-93992-010-1.
Когда самые разные люди говорят о человеке только хорошее, это
вызывает настороженность. Такое обычно происходит в двух случаях:
на юбилеях и поминках. И то другое только повод вернуть человеку
словами то, что недодано своевременно — живому или мертвому. В
одном из интервью незадолго до 1 марта 1995 года Листьев сказал:
«Когда меня пристрелят, то через год обо мне никто не вспомнит». Не
сказал ведь «убьют» или «помру», «Пристрелят». В первый вечер весны
95-го произошло то, что после телевизионных сообщений показалось
какой-то слуховой аберрацией, информационной уткой: в подъезде
своего дома был застрелен первый генеральный директор Общественного
российского телевидения Владислав Листьев. Глагол, употребленный
Владом в интервью, оказался снайперски точным. Если кто-то и
сомневался, то после случившегося всем стало ясно: «пристрелить» у
нас могут кого угодно.
Ошибся Влад в другом: его вспоминают и помнят. Возможно, еще и потому, что его приходится вспоминать. Не впадая в патетику, скажем, что вместе с ним на телевидении исчезла некая норма публичного поведения. Тот нормальный, вызывающий уважение стиль, который почему-то принято связывать с неким «романтизмом». Испорченные натуры, как известно, романтизмом склонны обзывать элементарную порядочность. Этот стиль в равной степени относился и к телевизионным проектам Влада, и к тому его человеческому образу, который остался с друзьями и близкими.
Ошибся Влад в другом: его вспоминают и помнят. Возможно, еще и потому, что его приходится вспоминать. Не впадая в патетику, скажем, что вместе с ним на телевидении исчезла некая норма публичного поведения. Тот нормальный, вызывающий уважение стиль, который почему-то принято связывать с неким «романтизмом». Испорченные натуры, как известно, романтизмом склонны обзывать элементарную порядочность. Этот стиль в равной степени относился и к телевизионным проектам Влада, и к тому его человеческому образу, который остался с друзьями и близкими.