Предлагаемое нами определение "низшего класса" используется прежде всего для
адекватного противопоставления его среднему классу и "классу интеллектуалов". Относя
к последнему наиболее высокообеспеченные 20 процентов населения, мы считаем
возможным разделить оставшиеся 80 процентов на две неравные группы: одна из них
представляет собой "низший класс", куда входит 13-15 процентов населения,
находящегося за гранью бедности (сюда включаются и представители деклассированных
групп), а также около 15 процентов населения, чьи доходы не превышают половины
среднего дохода современного наемного работника. Оставшиеся 50 процентов и
формируют сегодня тот средний класс, который в ходе становления информационного
хозяйства подвергается активной дезинтеграции, в результате которой большая его часть
переходит в имущественный слой, близкий к низшему классу, а относительно
немногочисленная пополняет высшие страты общества. В такой трактовке "низший класс"
не представляется чем-то выключенным из общественной жизни; напротив, именно
консолидация и формирование его самосознания способно оказаться в будущем одним из
факторов нарастания социального конфликта. Подходя с таких позиций к анализу
тенденций, отчетливо проявляющихся в хозяйственной жизни постиндустриальных
обществ на протяжении последних десятилетий, мы находим подтверждения для самых
пессимистических ожиданий.
Основной причиной происходящей сегодня в западных странах социальной
стратификации выступает развитие экономики, базирующейся на потреблении и
производстве информации и знаний. В этих условиях, как отмечают большинство
социологов, "число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко
сокращается, и тенденция эта сохранится (курсив мой. - В.И.) и в будущем"
30
.
Важнейшими вехами, отражающими становление новой реальности, являются, с одной
стороны, середина 70-х, а с другой - вторая половина 80-х годов. В первом случае во всех
постиндустриальных странах была зафиксирована разнонаправленность движения долей
капитала и труда в национальном доходе; доля капитала стала расти, а доля заработной
платы снижаться. Наиболее рациональным объяснением этого феномена выступает, на
наш взгляд, апелляция к тому, что в высокотехнологичных компаниях, где собственность
и управление не разъединены, доходы создателей компаний отражаются в статистике как
предпринимательские доходы, как доля капитала, а не как вознаграждение за
высококвалифицированный труд, каковым по своей природе являются. Во втором случае
заметно гораздо более фундаментальное изменение : производительность в
промышленных компаниях начала расти при стабильной и даже снижающейся оплате
труда. Этот факт ярко свидетельствует, на наш взгляд, о том, что принципы организации
индустриального общества окончательно преодолены. С данного момента присвоение
возрастающей доли национального богатства оказалось связанным не с интенсивностью
труда, не с эффективностью использования материалов и оборудования и даже не с
уровнем полученного формального образования, а с тем, насколько способен или
неспособен человек использовать и генерировать новое знание, наращивать свой
интеллектуальный капитал. Развитие подобных тенденций приводит к тому, что
низкоквалифицированные работники оказываются сегодня в гораздо более тяжелом
положении, нежели раньше, поскольку даже "экономический рост не может обеспечить их
"хорошими" рабочими местами, как это было в прошлом"
31
. В то время как обладатели
уникальных знаний и способностей оказываются в привилегированном положении на
рынке труда, представители среднего и низшего классов сталкиваются со все большими
трудностями не только в обеспечении достойного уровня жизни, но даже в поиске работы
как таковой.
В 90-е годы положение лишь усугубилось в силу роста роли технологического фактора в
развитии производства. Доходы низших 20 процентов населения, достигнув своего