ство trans Tiberim. Такая участь в древности постигала должника, не
вернувшего денег, вора, пойманного с поличным, и т.д. Во всех подобных
случаях продажа в рабство носила характер кары за противоправное поведение,
в связи с чем jus post-liminii на упомянутых лиц не распространялось.
Иногда римский гражданин мог превратиться в раба и в пределах своей
страны. Это касалось женщины, продолжавшей поддерживать связь с рабом,
невзирая на запрет господина;
вольноотпущенника, подвергнутого revocatio in servitutem propter
ingratitudinem; лиц, осужденных за тяжкие преступления (servi poenae), и т. д.
Все перечисленные лица после обращения в рабство не могли оставаться
субъектами ранее принадлежавших им прав,. и потому возникал вопрос о
судьбе последних. Она зависела» во-первых, от природы прав и, во-вторых, от
оснований утраты свободы.
Некоторые права (например, отцовская власть) неотторжимы от личности
их носителя, ;в связи с чем непередаваемы, и» следовательно,, с утратой их
носителем правосубъектности они прекращались. Другие права могли
переходить к иным лицам с передачей им соответствующего имущества. Такой
переход имел место и при утрате обладателем имущественных прав своей
правосубъектности в результате capitis deminutio maxima» а лица, к которым
переходили имущественные права capite minutus, определялись с учетом
оснований обращения в раб-^ство.
Так, при захвате римского гражданина в плен не исключено было его
возвращение, а стало быть, и восстановление правосубъектности благодаря jus
postliminii. Ввиду этой возможности имущество римлянина, находившегося в
плену, никому не передавалось, а вверялось опекуну, обязанному следить за
его. сохранностью и вернуть его собственнику, как только тот вновь обретет
свободу^
Если же пленный римлянин умирал/оставаясь рабом, то его имущество
переходило к наследникам. Поскольку, однако, раб». строго говоря, не мог ни
иметь своих прав, ни, соответственно» передавать их по наследству,- в
подобных случаях было принято исходить из фиктивного предположения о
том, что, расставаясь со свободой, воин одновременно расстался и с жизнью—
«quasi tune decessive videtur, cum capitus est» (считается как бы умершим тот,
кто пленен). С помощью этой фикции смерть» фактически наступившая, быть
может, долгое время спустя» искусственно приурочивалась к моменту, когда
римлянин был еще свободным человеком, после которого, возможно
наследование.
Имущество лица, проданного в рабство за долги, переходило к кредитору;
имущество женщины, обращенной в рабство за связь с рабом, становилось
собственностью рабовладельца и т.д.
Однако гражданин, подвергнутый capitis deminutio maxima,
52