дипломатическую службу", - заявил тогда Гитлер в беседе с одним из
своих приближенных Г. Раушнингом. И фон Риббентроп стал
организатором гитлеровской "дипломатической службы", методами
которой, наряду с обычными респектабельными средствами
дипломатии, стали шпионаж, шантаж, политический терроризм. При
этом информация, добывавшаяся агентами этой "службы",
интерпретировалась Риббентропом в угодном Гитлеру смысле. Как
рассказывал германский банкир Я. Шахт, Риббентроп никогда не
говорил "фюреру ничего, что было бы последнему неприятно, или не
льстило бы ему". Целью "дипломатической" деятельности И. фон
Риббентропа стал слом Версальских ограничений и подготовка
гитлеровских далеко идущих агрессивных планов.
Гитлеровский фашизм стремился коренным образом перестроить
дипломатический аппарат германского МИД, во главе которого был
оставлен перешедший на нацистскую службу барон К. фон Нейрат. Вся
деятельность германской дипломатии нацеливалась на подготовку
агрессии и войны. Созданный незадолго до захвата власти в Германии,
в мае 1931 г., "Отдел по работе за границей" гитлеровской партии,
прикрываясь официальным дипломатическим представительством
Германии в зарубежных странах, развернул создание диверсионной и
террористической сети. Этим же занялось "бюро Риббентропа".
Германские монополисты подключились к этой подрывной
деятельности. Весной 1933 г. Крупп собрал 1 млн. марок для поддержки
гитлеровской "пропаганды за границей".
Захват власти в Германии гитлеровским фашизмом вызвал волну
солидарности европейского рабочего класса, коммунистов и демократов
с немецким пролетариатом, демократическими силами. Вместе с тем
утверждение гитлеровского режима шло путем кровавого насилия над
немецким народом. Германия была покрыта сетью концлагерей, в
которые бросали не только коммунистов, но также социал-демократов,
демократически настроенных буржуазных деятелей, всех противников
гитлеровской диктатуры. Растерянность и тревога охватили
влиятельные круги интеллигенции Англии, Франции, Чехословакии,
Бельгии, США и других стран. "Германия, - говорил тогда один из
лидеров французских радикалов Э. Даладье, возглавивший в январе