с действительностью», — пишет Киреевский. Этот раз
рыв совершается, как видим, «в глубине самосознания»,
т. е. во внутреннем средоточии человека. Это значит, что
приобщение к реальности есть функция не мышления
самого по себе, а личности в ее целом. «Для отвлеченно
го мышления существенное вообще недоступно, ибо
только существенность может прикасаться к существен
ному». Это значит, что, поскольку логическое мышление
обретает независимость от др. сфер души, то уже в самой
личности происходит ущербление ее «существенности».
«Только разумно свободная личность одна обладает су
щественностью в мире», — пишет Киреевский, — и толь
ко «из внутреннего развития смысла (в) цельной личнос
ти может открыться смысл существенности». В этих не
сколько неясных словах сформулирована в сущности ос
новная идея онтологизма в познании. Отрыв от реаль
ности в познании предваряется неким болезненным про
цессом в самой личности, распадом в ней коренной цель
ности. «Сила» познания, возможность «овладения» ре
альностью определяется не познанием, как таковым,
а свечением смысла, его осуществлением во «внутреннем
средоточии» человека. Когда мы отрываемся от изна
чальной связи с действительностью, то не только мышле
ние становится «отвлеченным», опустошенным, но «и сам
человек становится существом отвлеченным». В нем уже
утрачивается то взаимодействие с бытием, в котором он
изначально пребывал. Ярче всего и трагичнее всего эта
роковая болезнь поражает область «веры», т. е. таинст
венной связи человеческого духа с Абсолютом. По фор
муле Киреевского, «в основной глубине человеческого
разума (т. е. во «внутреннем средоточии личности». —
В. З.), в самой природе его, заложена возможность созна
ния его коренных отношений к Богу, т. е. веры. Вера по
коится на глубоком единении личного духа и Бога, но ду
ха в его цельности». Поэтому «вера не относится к от
дельной сфере в человеке.., но обнимает всю цельность
человека. Поэтому главный характер верующего мышле
ния заключается в стремлении собрать все отдельные
части души в одну силу». Это значит, что приобщение
к реальности, как функция личности, дано «верующему
мышлению». Почему так? Потому что «тот смысл, кото
рым человек понимает Божественное, служит ему
и к разрушению истины вообще». Познание реальности
есть функция Богопознания, — и разрыв с реальностью
начинается в области веры, означает ее заболевание. Это
значит, что возникновение «отвлеченного мышления»,
логического рассудка, вообще всей системы «рассудоч
ного» мироотношения, есть уже вторичный факт — пер
вичный же факт имеет место глубже. «Логическое мыш
ление, отделенное от других познавательных сил, состав
ляет естественный характер ума, отпадшего от своей
цельности». Первое ущербление цельности духа было
связано с грехопадением, но вера, будучи проявлением
цельности, поскольку последняя сохранилась во «внут
реннем средоточии духа», восполняет естественную ра
боту ума, — «она вразумляет ум, что он отклонился
от своей нравственной цельности», и этим вразумлением
помогает нам подниматься над «естественным» ходом
мышления. При наличности веры, в мышлении верую
щего происходит «двойная деятельность: следя за разви
тием своего разумения, он, вместе с тем, следит и за са
мим способом своего мышления, постоянно стремясь
возвысить разум до того уровня, на котором он мог бы
сочувствовать вере. Внутреннее сознание или иногда
только темное чувство этого искомого, конечного края
разума присутствует неотлучно при каждом движении
его разума». Сила, присущая «верующему разуму», про
истекает от того, что в самом разуме есть побуждение
восходить к высшей своей форме. Здесь не происходит
никакого насилия над «естественной» работой ума, уже
поврежденного отрывом от «первоестественной цельнос
ти», ибо вера открывает нам изнутри, что «развитие ес
тественного разума служит только ступенями» к высшей
деятельности. Т. о., поврежденность нашего ума, в силу
отхода от «первоестественной цельности», восполняется
тем, что вносит в наш дух вера. Вот почему, «находясь
на высшей степени мышления, православно верующий
легко и безвредно может понять все системы мышления,
исходящие из низших степеней разума, и видеть их огра
ниченность и, вместе с тем, относительную истинность.
Но для мышления, находящегося на низшей степени,
высшая непонятна и представляется неразумием».
Так решается основной вопрос гносеологии у Киреев
ского — о внутреннем согласовании веры и разума в самых
истоках мысли, о признании недостаточности «естествен
ного» хода мысли и о восхождении к духовному разуму.
Познание качественно неоднородно и неодинаково
(по своей ценности, по способности приобщаться к реаль
ности) в низшей («естественной») и высшей форме мыс
ли. Не в том дело, чтобы подчинить разум вере и стеснить
его — это не дало бы простора духовному зрению, а в том,
чтобы изнутри поднять мышление до высшей его формы,
где вера и разум не противостоят одна другому. В восхож
дении к цельности духа исчезает опасность отрыва от ре
альности, опасность идеализма — правильно развивающе
еся познание вводит нас в реальность и связывает с ней.
Но как тогда объяснить возникновение идеалисти
ческой гносеологии в западном мире, который изначала
жил верой? По Киреевскому, здесь имело место повреж
дение в самой вере, «из которого развилась сперва схо
ластическая философия внутри веры, потом реформация
в вере и, наконец, философия вне веры». Эта схема ло
жится в основание всей критики западной культуры
у Киреевского: то, что Западная церковь подменила
внутренний авторитет истины внешним авторитетом
иерархии (когда самовольно, без согласия с Востоком,
изменила Символ веры), привело к «рациональному са
момышлению» — к рационализму, т. е. к торжеству «авто
номного» разума. Высшую точку этого самодостаточного
разума являет трансцендентализм, в котором вся реаль
ность уже растворена в диалектическом самодвижении
разума. От «логического» знания надо поэтому отличать
«гиперлогическое знание», где мы не отрешены от реаль
ности, а погружены в нее. Идеализм вскрывает неправду
всего рационализма, внутри которого он неизбежен, ибо
логический рассудок сам по себе оставляет нас в преде
лах имманентной сознанию сферы (живя логическим
мышлением, «мы живем на плане, — вместо того, чтобы
жить в доме, — и, начертав план, думаем, что построили
самое здание»). «Весь порядок вещей, — пишет Киреев
ский в «Отрывках», — (возникший с торжеством рацио
нализма) влечет наше мышление к отделенности логи
59КИРЕЕВСКИЙ И. В.