39
неприемлемое решение – речь идет, например, о правозащитниках, плотно
сотрудничавших с властью, сохранивших с ней контакт, но потерявших за последние
несколько лет возможность сколько-нибудь влиять на проводимую политику. Для того
чтобы с ними продолжали считаться, учитывали их мнение, им необходимо «доказать» и
«показать» власти, что за ними – несколько тысяч человек, которые при необходимости
готовы выйти на улицу. Правозащитники вынужденно «идут в политику», так как другой
возможности добиться результата они оказались лишены. «Жизнь сама заставляет» их
вести политическую борьбу, «борьбу за изменение всего строя», так как иначе они просто
потеряют смысл своего существования и вынуждены будут исчезнуть. Однако реальной
поддержки населения за ними на сегодняшний день нет – некоторые откровенно говорят о
том, что раньше, когда власть прислушивалась к их мнению, а иностранные фонды
обеспечивали их ресурсами, необходимости в общественной поддержке не было. По
словам одного из респондентов, «расстояние между ним и обычным человеком такое же,
как расстояние между этим человеком и губернатором». После того как ус
ловия
изменились, у «старых» гражданских лидеров возникла потребность опереться на
широкие слои населения, но эти взаимоотношения только еще предстоит выстроить.
Нужно определить возможных союзников, научиться взаимодействовать с ними,
сократить существующую социальную дистанцию, выйти за пределы круга «своих». По
мнению некоторых потенциальных союзников, которые сейчас смотрят на такие попытки
со стороны, пока что это не всегда удается. Отчасти сложность поиска союзников среди
населения заключается в том, что большинство людей, как только им удается достичь
своих целей (защитить дом, площадку, парк, право на приватизацию комнаты в
общежитии), покидают «борьбу».
Для других общественных активистов, которые говорят о необходимости политического
решения, это одна из возможностей верн
уться в политику, из которой они были
выдавлены в некоммерческий сектор в 2000-е годы. Несистемные оппозиционные лидеры
разного толка не исчезли без следа. Часть из них сохранила не только свои убеждения, но
и готова работать с населением через некоммерческие объединения, ТСЖ, правозащитные
организации. Даже в большом городе общественная сфера достаточно узкая, и «бывшие»
политики продолжают взаимодействовать с другими гражданскими объединениями,
защищая необходимость политического решения. Время от времени они могут
самостоятельно организовывать различные акции протеста, участвовать в мероприятиях
других, настаивать на необходимости выдвижения единого кандидата на местных
выборах и т.д.
Третей тип представлен новыми лидерами, которые появляются на волне стихийного
общественного протеста или даже сами инициируют протестную активность. Именно они
на время получают поддержку довольно широких слоев населения и могут выступать от
их имени. Часть этих лидеров готовы были бы взять на себя политические функции, пойти
на переговоры с властями в обмен на уступки и признание собственного влияния, но не
могут быть инкорпорированы в существующую политическую систему, которая
оказывается предельно закрытой. В отличие от лидеров первого типа, у этих активистов
может не быть сложившейся, функционирующей организации, которая позволила бы им
продолжить общественную работу после того, как массовый протест пошел на убыль. У
них нет и статуса, который уже заработали крупные правозащитные организации. Это
делает новых лидеров уязвимыми – на них легче оказывать давление, им сложнее
привлекать ресурсы для своей работы в условиях противостояния с коррумпированной
властью. Их существование в «мирных» условиях, таким образом, оказывается под
большим вопросом. С большой долей вероятности через некоторое время они будут
вынуждены прекратиться свою деятельность или сильно сократить ее масштаб. Стоит
отметить, что большие шансы к продолжению своего существования имеют инициативы,