известные судье, данные поли цейского дознания или письмо не опрошенного на суде
свидетеля и т. п. Второе правило предусматривало постановление законного приговор
только при условии, что он основан на всех обстоятельствах дела, то ест ни одно данное
не осталось без обсуждения. Все участвующие в процесс имеют право представлять
имеющиеся у них данные или доказательства служащие раскрытию истины, и суд не
может отказывать, без особого тому основания, в их рассмотрении. Даже более того: сам,
помимо хода тайства того или другого участника процесса, суд должен собирать дока
зательства, если имеющихся недостаточно для раскрытия истины.
Третье правило сводится к тому, чтобы все обстоятельства дела обсу ждались не иначе
как по их совокупности, то есть, как это мы понимаем r сопоставлении друг с другом: суд
должен не только иметь в виду вс< доказательства по делу, им решаемому, но и обсудить
значение каждог из них для установления известного факта или отрицания его при нали-j
чий других, относящихся к тому же факту и стоящих в противоречии q этим
доказательством; только сопоставляя такие доказательства друг і другом и принимая во
внимание другие, самостоятельно от них приво дящие к заключению о существовании или
несуществовании того ж факта, и можно составить правильное убеждение,
руководствусяь, разу-
меется, всеми законами логического мышления. Если из мотивировки приговора высший
суд усмотрит нелогичность рассуждения суда, допущенного при сопоставлении
обстоятельств дела друг с другом, или в других отношениях, то приговор должен быть
"кассирован".
Четвертое правило, наконец, относится к способу оценки каждого отдельного
доказательства; оно должно оцениваться: 1) сообразно своей сущности или природе; 2) по
"близости его к известному подлежащему доказыванию факту, по его связи с последним".
Например, какова заинтересованность в исходе дела свидетеля или какова его
нравственная личность, как близко он наблюдал событие, о котором повествует и т. д.1
"Убеждение... не знает других законов, кроме указаний разума и внушений совести.
Оценка доказательства есть умственная деятельность, разрешающаяся сомнением или
убеждением",2 - писал профессор И.Я. Фойницкий, цитируя мнение составителей
Судебных Уставов и отграничивая оценку доказательств по внутреннему убеждению от
оценки по впечатлениям, которые являются, по его словам, продуктом одних лишь
чувственных восприятий, не проверенных умственным процессом.
Внутреннее убеждение, по этой теории, представляется мерилом "уголовно-судебной
достоверности", означающей "нравственную очевидность", то есть ту высокую степень
вероятности, при которой "благоразумный человек" считает уже возможным действовать
в случаях, когда "судьба собственных и самых высших его интересов зависит от решения
вопроса о достоверности фактов, обуславливающих самый акт решимости"3.
Такую же формулировку внутреннего убеждения, определяемого нравственными
началами "благоразумного человека", мы находим и у [других сторонников этой теории.4
В.К. Случевский определял внутреннее убеждение как известную степень вероятности,
именно - как высшую ее степень, или, во всяком случае, такую, при которой
"благоразумный человек" считает доказываемый факт достоверным. Различная степень
доказательственной силы, по мнению В. К. Случевского, отличала понятие уголовно-
судебной вероятности от уголовно-судебной достоверности. Уголовно-судебная
достоверность есть "не что иное, как степень вероятности, вытекающая из