<132> См., напр.: Хейфец Ф.С. Указ. соч. С. 38 и сл.; Матвеев И.В. Указ. соч. С. 15 и
сл.; Гутников О.В. Указ. соч. С. 32 и сл.
Между тем проблема находится скорее в терминологической и лингвистической, чем
в собственно юридической, плоскости. В связи с этим заслуживают внимания
соображения, высказанные по поводу данной дискуссии известным компаративистом
Родольфо Сакко <133>: "...Все известные нам языки, - констатирует автор, -
индифферентно используют слово "договор" <134> для обозначения и фактического
состава соглашения... признаваемого правом, и зеркального [ему] фактического состава,
именуемого "ничтожный договор", лишенного правового эффекта. | [Слово] "договор",
когда его сопровождает прилагательное "ничтожный", указывает на фактический состав,
который не обязывает... одним словом, не является договором, признаваемым правом. И
тем не менее он именуется договором, разве что только с добавлением слова
"ничтожный". <...> В самом деле, с точки зрения грамматической, прилагательное,
добавленное к имени [существительному], по большей части не отрицает это имя, но
точнее определяет его: если бы так было и в нашем случае, ничтожный договор
абсурдным образом сделался бы видом, относящимся к роду "договор" (в смысле
действительного договора). Но все языки, которые мы знаем, добавляют прилагательные к
имени [существительному] также для отрицания реальности некоторой сущности,
обозначаемой этим именем: так говорят о несуществующем объекте, о ложном успехе, о
вымышленном животном или воображаемом событии и выражаются таким способом
именно для отрицания реальности объекта или факта. | Юрист должен, по-видимому, во
всяком случае учитывать лингвистическую смежность категорий "договор" и "ничтожный
договор" <135>.
--------------------------------
<133> Автор ссылается, в частности, на цитированные работы М.М. Агаркова и Д.М.
Генкина.
<134> Исходя из темы своего исследования, автор говорит об анализируемой
дискуссии применительно лишь к договору, а не сделке вообще, однако все им сказанное
может быть в полной мере распространено и на институт сделки.
<135> Sacco R., De Nova G. Op. cit. P. 60 (автор - Р. Сакко). Ср.: Talamanca M. Op. cit.
P. 5 s. (в рус. пер.: Таламанка М. Указ. соч. С. 13 и сл.): "В современном технико-
юридическом языке для обозначения невыполнения [состава] сделки в плоскости права
почти никогда не прибегают... к предикации несуществования юридической фигуры, но с
помощью различных грамматических конструкций используются выражения,
указывающие на недействительность этой сделки в самом широком смысле, в которую
включается на некотором особом положении также "ничтожность"... | Высказываниями,
подобным способом выражающими невыполнение абстрактного фактического состава,
при обычном словоупотреблении, в том числе на уровне профессиональных юристов,
имеется в виду, следовательно, отрицание наступления последствий чего-либо, что
существует и что могло бы их абстрактно произвести. Во фразах этого типа выражение,
указывающее на отдельную фигуру сделки или даже на саму общую категорию сделки,
идентифицируется, таким образом, не с юридической фигурой, в отношении которой
можно предицировать существование или несуществование в плоскости права, но... со
сделкой как историческим фактом. Когда говорят, что купля-продажа ничтожна или
недействительна, желают лишь сказать, что та определенная совокупность исторических
фактов, в отношении которой может иметься сомнение, выполняет ли она или нет
юридическую фигуру купли-продажи, ее не выполнила..."
Учитывая сказанное, думается, что вряд ли можно найти достаточные основания как
для отказа от термина "недействительная сделка", так и для непринятия термина
"недействительное волеизъявление". С одной стороны, будучи прежде всего фактами