позже, были столь ужасны, как их запечатлела народная память. Несомненно, жестокости
войны казались тем страшнее, потому что Ливония давно уже пребывала в относительном
мире. Но в тот раз Иван всерьез, хотя и не очень успешно, пытался завоевать расположение
немецких землевладельцев и местных крестьян. Ситуация изменилась позднее, когда
периодические приступы безумия у царя стали совпадать с тем, что он возвышал
честолюбивых и перепуганных фаворитов, знавших, что Иван не простит им ни малейшего
провала. «Секретная полиция» Ивана использовала террор против врагов царя как на Руси,
так и за рубежом.
Впрочем, жизни и имуществу ливонцев угрожали не только русские. Страну
заполонили наемники, не получавшие платы, и преступники всех мастей. Вскоре ливонцы
научились защищаться от любых солдат – в лесах появились укрытия, куда при малейшей
опасности уводили женщин и детей, а мужчины защищали любое укрепленное поместье или
церковь до последнего. Особенно приходилось беречься от мародеров, ибо они были еще
хуже, чем отряды организованных армий. В будущем, когда в любой армии, действующей в
Ливонии, будут собираться подонки со всей Европы, люди научатся избегать грабежей или
переживать их. А грабили и подвергали насилию местное население немцы, литовцы,
поляки, шведы, датчане, англичане, шотландцы и авантюристы из еще более отдаленных
стран. Но даже тогда из народной памяти не сотрутся ужасы первых лет войны. Русские
имели репутацию варваров. Эта репутация прекрасно действовала на пользу обеим сторонам.
Русские, благодаря этому, запугивали своих врагов, ливонцы получали помощь из-за рубежа
и воодушевляли всех сражаться до последнего против московитов.
Русские не были чужды человеческих чувств, на это указывает то, как тщательно они
управляли покоренными землями, а также то, что они практиковали подтверждение прав
землевладельцев и купцов. Не менее примечательно то, что на самом пике своего успеха, в
марте 1559 года, Иван IV внезапно и совершенно неожиданно предложил мир своими
врагам. Он рассчитывал на мирную капитуляцию и договоренность об условиях, на которых
будет управляться Ливония.
Причиной того, что наступление русских войск остановилось, предположительно была
угроза вмешательства в Ливонскую войну датчан, шведов, поляков и литовцев, но в первую
очередь – вторжение крымских татар. Очевидно, царь надеялся путем переговоров сохранить
свои завоевания на севере, столкнуть друг с другом государства, готовые вмешаться,
удержать их от интервенции, и отправить на юг свою армию. В своих расчетах он ошибся.
Северные державы действительно завидовали друг другу, но никто из монархов не желал
отступаться от добычи, лежавшей перед ним, и каждый хотел загрести свою долю прежде,
чем другие дотянутся до нее. Широкий жест царя стоил ему шести месяцев, за которые он
мог бы оккупировать большую часть Ливонии,– времени, за которое его противники
захватили плацдармы в этой стране и собрали войска для войны.
В сентябре 1559 года Ливонский орден вынудил Вильгельма фон Фюрстенберга
оставить свой пост. Кеттлер, в руках которого теперь оказалась вся власть, медлил с
секуляризацией ордена лишь из-за военного кризиса. Он уже подписал договор с
Сигизмундом-Августом в Вильнюсе, по которому Ливония к югу от Даугавы становилась
польским протекторатом. В это же время епископ Эзеля продал свои земли Магнусу
Гольштейнскому, младшему брату короля Дании. Магнус вскоре оказался в Москве, проводя
собственную политику, заключавшуюся в том, чтобы породниться с царской семьей и
создать бессильное фиктивное государство, практически полностью зависимое от Руси.
Шведы вступили в войну в июне 1561 года, когда Ревель и знать Харриена, Вирлянда и
Йервена
87
принесли феодальную клятву королю Эрику. Эра германского правления
Ливонией подходила к концу, но никто не мог предвидеть, что последует за ней. Даже
иностранные державы, вмешавшиеся теперь в войну, немногое могли сделать вначале, когда
русское наступление в 1560 году захлестнуло страну.
87 Ныне Харыома, Вирума, Ярвама, районы Эстонии.– Прим. ред.