Публицистика. — Тель-Авив, 21 век. — 798 с.
Я с восторгом прочел эту книгу.
Есть в стиле автора что-то эдакое, непередаваемое, что лихо переключает в тебе все каналы, заставляя читателя то улыбнуться, то задуматься.
Элла Грайфер – еврейка? Разумеется.
И лукавый еврейский юмор вас немедля в этом убедит.
Она привыкла с детства рубить с плеча правду-матку, как положено носительнице великой советской культуры?
Конечно.
Она сионистка? До переезда в Израиль скажем, так, была ею.
«С детства интересуясь идеологией, социологией, историей и культурой самых разных народов – французов, немцев, поляков, ну и, конечно же, русских – подсознательно, но упорно избегала я обращения к своей собственной истории. И не то чтобы не ведала, что и у нашего народа есть свои проблемы, свои достижения и промахи, свои нужды и интересы, а просто… ну, как-то оставалось это все… теоретическим, что ли.
Было что-то глубоко нездоровое в отношении моем к собственной этнической принадлежности, в чем несправедливо было бы винить антисемитское окружение или родную советскую власть, то самое, что лучше всех выразил Жаботинский: «Мы от малых лет сроднились с мыслью, что мы, правда, евреи, но не должны быть евреями». А о чем все-таки эта книга? Да обо всем, что приходило автору в его бесшабашную, ехидную, печальную и дерзкую голову. Рекомендую.
Есть в стиле автора что-то эдакое, непередаваемое, что лихо переключает в тебе все каналы, заставляя читателя то улыбнуться, то задуматься.
Элла Грайфер – еврейка? Разумеется.
И лукавый еврейский юмор вас немедля в этом убедит.
Она привыкла с детства рубить с плеча правду-матку, как положено носительнице великой советской культуры?
Конечно.
Она сионистка? До переезда в Израиль скажем, так, была ею.
«С детства интересуясь идеологией, социологией, историей и культурой самых разных народов – французов, немцев, поляков, ну и, конечно же, русских – подсознательно, но упорно избегала я обращения к своей собственной истории. И не то чтобы не ведала, что и у нашего народа есть свои проблемы, свои достижения и промахи, свои нужды и интересы, а просто… ну, как-то оставалось это все… теоретическим, что ли.
Было что-то глубоко нездоровое в отношении моем к собственной этнической принадлежности, в чем несправедливо было бы винить антисемитское окружение или родную советскую власть, то самое, что лучше всех выразил Жаботинский: «Мы от малых лет сроднились с мыслью, что мы, правда, евреи, но не должны быть евреями». А о чем все-таки эта книга? Да обо всем, что приходило автору в его бесшабашную, ехидную, печальную и дерзкую голову. Рекомендую.