Судьба Достоевского за пределами его родины необычайна. Почти сто
лет прошло с тех пор, как закончилась жизнь, оставившая
незабываемые памятники мысли и творчества, с каждым годом
привлекающие все больше внимания и участвующие в движении мировой
культуры. Читая его романы и повести, «Мертвый дом», «Речь о
Пушкине», все кажется таким ясным, несомненным и навсегда понятным.
Но история говорит другое.
Споры вокруг творчества Достоевского начались с появления его первого произведения и продолжаются до сих пор. Но теперь это уже не столько споры, сколько угадывание смысла каждого произведения и каждый раз новая его интерпретация. В интерпретации Достоевского в буржуазном литературоведении и критике обычно исключается его творчество. В большинстве случаев их интересовала прежде всего мысль, изъятая из его произведения, а потому эта мысль часто представала в искаженном виде, так как она отключалась от условий, в которых жила своей особой жизнью в данном произведении и в данный исторический момент. В известном смысле это было удобно для критиков, придерживавшихся буржуазных воззрений, так как позволяло без большого труда подменять мысль автора своими собственными домыслами.
Достоевский, попадая в другую среду, не похожую на ту, для которой он писал, прежде всего вызывал удивление — слишком необычна была изображаемая им действительность. То, что для нашей страны было реальностью, за рубежом иногда казалось странным сочинительством, не имеющим под собой достаточных оснований.
Методы изучения Достоевского за рубежом очень различны. Может быть, самый распространенный метод — это биографизм, понимающий все творчество Достоевского как рассказ о самом себе, как выражение его собственных свойств и желаний. Зигмунд Фрейд, а за ним и его последователи объясняли глубокую проблематику «Братьев Карамазовых» комплексом Эдипа — это значит, что автор ревновал свою мать к своему отцу и ненавидел отца за близость к матери, — все это в чисто сексуальном плане. Такое толкование повторяется во многих сочинениях, начисто уничтожающих смысл великого произведения.
Споры вокруг творчества Достоевского начались с появления его первого произведения и продолжаются до сих пор. Но теперь это уже не столько споры, сколько угадывание смысла каждого произведения и каждый раз новая его интерпретация. В интерпретации Достоевского в буржуазном литературоведении и критике обычно исключается его творчество. В большинстве случаев их интересовала прежде всего мысль, изъятая из его произведения, а потому эта мысль часто представала в искаженном виде, так как она отключалась от условий, в которых жила своей особой жизнью в данном произведении и в данный исторический момент. В известном смысле это было удобно для критиков, придерживавшихся буржуазных воззрений, так как позволяло без большого труда подменять мысль автора своими собственными домыслами.
Достоевский, попадая в другую среду, не похожую на ту, для которой он писал, прежде всего вызывал удивление — слишком необычна была изображаемая им действительность. То, что для нашей страны было реальностью, за рубежом иногда казалось странным сочинительством, не имеющим под собой достаточных оснований.
Методы изучения Достоевского за рубежом очень различны. Может быть, самый распространенный метод — это биографизм, понимающий все творчество Достоевского как рассказ о самом себе, как выражение его собственных свойств и желаний. Зигмунд Фрейд, а за ним и его последователи объясняли глубокую проблематику «Братьев Карамазовых» комплексом Эдипа — это значит, что автор ревновал свою мать к своему отцу и ненавидел отца за близость к матери, — все это в чисто сексуальном плане. Такое толкование повторяется во многих сочинениях, начисто уничтожающих смысл великого произведения.