Батиев Л.В. Закон и право в философии Аристотеля (статья)
Подождите немного. Документ загружается.
Соответствие законам — один из признаков справедливости. Но она зависит и от
субъектов отношений: «…справедливость — понятие относительное и различается
столько же в зависимости от свойств объекта, сколько и от свойств субъекта» (Pol. 1280a
15). Согласно Аристотелю, «справедливость есть равенство... но только не для всех, а для
равных; и неравенство также представляется справедливостью… но опять-таки не для
всех, а лишь для неравных» (Pol. 1280a 10. — См. также: EN 1131a). Принцип равенства
проявляется неодинаково в зависимости от характера отношений — в сфере
распределения благ между гражданами действует один вид, а в сфере обмена
(произвольного или непроизвольного) — другой. Первый вид равенства (справедливости)
учитывает достоинство человека, его вклад в общее дело, второй имеет в виду
абстрактного, равного всем остальным гражданина. В первом случае воздаяние
соразмерно достоинству и деяниям индивида, во втором — все одинаково обеспечены
защитой закона.
Равенство, по Аристотелю, — «это некая середина между избытком и недостатком»;
середина вещи — то, что равно удалено от обоих краев, причем эта середина одна и для
всех одинакова. «Серединою же по отношению к нам, — пишет Аристотель, — я называю
то, что не избыточно и не недостаточно, и такая середина не одна и не одинакова для
всех» (EN 1106а 30).
Виды справедливости много раз описаны в литературе, поэтому останавливаться них нет
необходимости. Можно только отметить, что аристотелевская концепция противоречит
довольно распространенному определению права как минимума нравственности. Как
указывал философ: «…по сущности и по понятию, определяющему суть ее бытия,
добродетель есть обладание серединой, а с точки зрения высшего блага и совершенства —
обладание вершиной» (EN 1107а 5).
Данная формула вновь заставляет задуматься над вопросом о том, что есть закон —
среднеприемлемый вариант поведения или требование поступать наилучшим образом,
среднее или лучшее. Казалось бы, требование соответствовать наилучшей модели
поведения (предписанной законом) должно быть свойственно радикальному Платону, а не
Аристотелю — стороннику золотой середины. Но мы видим, что и Аристотель имеет в
виду под законами, в полном соответствии с духом времени и характером античной
политической культуры, никак не минимум нравственности, которого должно быть
достаточно для того, чтобы общество могло существовать бесконфликтно (модель, более
характерная для теорий Нового времени). Середина, в понимании Аристотеля,
оказывается вершиной с точки зрения высшего блага и совершенства.
* Кандидат юрид. наук, доцент Ростовского государственного университета.
© Л. В. Батиев, 2004
[1] Из специальных работ можно отметить монографию С. Ф. Кечекьяна: Кечекьян С. Ф.
Учение Аристотеля о государстве и праве. М.; Л., 1947. С. 91–98. — Вопросам
правопонимания Аристотеля уделено внимание также в известном исследовании В. С.
Нерсесянца (Нерсесянц В. С. Право и закон: Из истории правовых учений. М., 1983. С.
105–120) и в книге Н. Н. Разумовича (Разумович Н. Н. Политическая и правовая культура:
Идеи и институты Древней Греции. М., 1989. С. 204–220).
[2] Rhet. («Риторика»); текст дается по изданию: Античные риторики. М., 1978. — Ссылки
сделаны в соответствии с общепринятым делением текстов Аристотеля.
[3] Правда, Аристотель отмечает справедливость и противоположного утверждения:
нарушение писаного закона свидетельствует о готовности нарушить и другие законы, не
требующие наказания (см.: Rhet. С. 63–64).
[4] EN — Никомахова этика; текст дается по изданию: Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. М.,
1983.
[5] Pol. — Политика; текст дается по изданию: Там же.
[6] Нерсесянц В. С. Право и закон… С. 112–114.
[7] MM — «Большая этика»; текст дается по изданию: Аристотель. Соч.
[8] Эта идея стала одной из основ договорной теории государства в Новое время.
[9] Любопытно, что в последующей истории правовых учений происходит перенос
соответствующих определений на естественные законы.
[10] Не только суд призван конкретизировать веления закона. То же самое характерно и
для государственного управления: «…не все подчиняется закону, так как относительно
иных вещей нельзя установить закона, а, следовательно, нужно особое решение
голосованием», которое менялось бы в зависимости от предмета» (EN 1137b 25).
[11] См., напр.: Асмус В. Ф. Античная философия. 3-е изд. М., 1998. С. 223.
[12] Аристотель. Соч. С. 717. — Очень любопытное и очень спорное различение «права» и
закона. «Право» Аристотеля не регулирует отношения, оно является выражением
состояния законосообразности, достигаемого сторонами самостоятельно или посредством
суда. А «закон предписывает жить по всей добродетели и запрещает — по любой
порочности; а добродетель в целом создается поступками, которые представляют собою
узаконенные [действия], установленные законодателем для воспитания на общее [благо]»
(EN 1130b 20–25).
[13] Редкин П. Г. Лекции по истории философии права в связи с историей философии
вообще: В 7 т. Т. 6. СПб., 1890.
[14] Целая правосудность также основана на законе, «одна часть правосудного — это то,
что установлено законом в согласии со всей добродетелью; так, закон не приказывает
убивать самого себя, а что он не приказывает, [то] воспрещает». Добровольное
самоубийство, членовредительство неправосудно по отношению к государству. «Вот
почему государство даже налагает взыскание на самоубийцу и своего рода бесчестие
преследует его как человека, который неправосудно поступил по отношению к
государству» (EN 1138а 5–15).
[15] В «Политике» аналогичный тезис переведен С. А. Жебелевым следующим образом:
«…закон есть нечто справедливое» (Pol. 1255a 20).
[16] Аристотель помнит и то, что частные «законы в той же мере, что и виды
государственного устройства, могут быть плохими или хорошими, основанными или не
основанными на справедливости» (Pol. 1282b 10).
[17] Сами же переводы обусловлены общепринятым пониманием терминов.
[18] Дигесты. Кн. 1. Титул I // Дигесты Юстиниана. М., 2002. С. 83.
[19] Аристотель. Соч. С. 723.
[20] См., напр.: Неволин К. А. История философии законодательства // Неволин К. А.
Энциклопедия законоведения. СПб., 1997.