Беднов В.А. Православная Церковь в Польше и Литве
Подождите немного. Документ загружается.
В.А.Беднов. Православная Церковь в Польше и Литве. Минск.: Лучи Софии. 2003.
Введение
Православная Церковь в Литве и Галицкой Руси до Кревской Унии
Православие в Литве и Польше при короле Владиславе II
Православие в Литве и Польше при королях Владиславе III и Казимире IV Ягеллоне
Православие в Литве и Польше при королях Яне Альбрехте и Александре
Православие в Литве и Польше при короле Сигизмунде I Старом
Православие в Литве и Польше при короле Сигизмунде II Августе. Люблинская Уния 1569 г.
Борьба за права диссидентов после смерти Сигизмунда II. Варшавская конфедерация 1573. Король
Генрих Валуа
Православие в Польше и Литве при Короле Стефане Батории
Краткий обзор правового положения Православной Церкви в Польше и Литве с XIV в. до смерти
Стефана Батория
Избрание короля Сигизмунда III
Подготовка и заключение Брестской Унии 1596 г.
Восстановление православной иерархии в Речи Посполитой. Гетман Сагайдачный
Сеймовая борьба првославных за свои права в период безкоролевья после смерти короля
Сигизмунда III в 1632 г.
Легализация православной иерархии в 1633 г. Митрополит Петр Могила
Православная Церковь в Польше и Литве. Глава V. Эпоха четырехлетнего сейма
Православная Церковь в Польше и Литве.
Послесловие
Введение
Под заглавием Volumina Legum известно собрание законов бывшей Речи Посполитой от XIV ст. до
четырехлетнего сейма включительно. Собрание это дело частных рук. В XVIII в. над составлением
его трудились ксендзы-пиары, как, например, известный ревнитель народного просвещения в
Польше Станислав Конарский (1700-1773 гг.) и горячий патриот епископ Иосиф Залуский. Пиары
выпустили восемь томов, из которых первый издан (с посвящением Августу II) в 1733 г., а
последний—в 1782 г.1). В 1859 и 60 годах эти восемь томов были вновь изданы в Петербурге
Иосафатом Огрызком. Это второе издание памятников польского законодательства представляет
собой в отношении содержания и порядка перепечатку пиарского издания с устранением из него
очевидных типографских погрешностей. В 1889 г. юридическая комиссия (comisya prawnicza)
академии наук в Кракове выпустила еще один, девятый, том Volumina Legum, в состав которого
вошли конституции сеймов 1782, 1784, 1786 и 1788—1792 годов. Несмотря на то, что это собрание
законов, статутов, конституций и привилегий Польско-Литовского государства сделано и
обнародовано частными лицами, а не правительством, оно имело большое значение в Польше не
только при ее существовании (в последние десятилетия существования Польши), но и после
раздела ее в тех областях, которые были присоединены к России2 и Австрии. Что касается
содержания Volumin'oв, то в них включены только те памятники польского законодательства,
которые постановлены не единолично королем, а с ведома и согласия духовенства, панов и
представителей шляхты, сначала на съездах, а с XVI в. — на сеймах3. В первом томе содержатся
законы от 1347 года, когда был издан Казимиром Великим знаменитый Вислицкий статут, до 1547
года (до смерти Сигизмунда Старого). В начале этого тома помещается посвящение королю
Августу II и обращение к читателю (ad lectorem) на латинском языке (I—XXI), в котором излагается
краткая история польского законодательства и опытов собирания его памятников и гимн
Богородице из статута Лаского. Во втором томе заключаются сеймовые постановления со времени
вступления на польский престол Сигизмунда Августа (в 1548 г.) до 1609 года; в третьем — с 1611 г.
по 1640 г. (в нем, кроме конституций, много поборовых универсалов); в четвертом — с 1641 г. по
1668 г., до бескоролевья, наступившего после отречения от престола Яна III Казимира. Том пятый
содержит в себе постановления сеймов с 1669 г. до 1697 г., до времени избрания в короли
саксонского курфюрста Августа II; шестой — все постановленное при Августе II с присоединением
к нему конституций так называемого пацификацийного (примирительного) сейма, бывшего в 1736
г., когда Август III был признан польским королем и приверженцами Станислава Лещинского; в
начале его помещено посвящение Фридерику Августу и Ксаверию, детям второго короля из
Саксонской династии. В седьмом томе, посвященном последнему польскому королю Станиславу
Понятовскому, содержатся акты бескоролевья 1764 г. и постановления сеймов коронационного
1764 г. и бывших в 1766 и 1768 годах. В восьмом томе заключаются памятники законодательной
деятельности сеймов с 1773 по 1780 год. Наконец, в состав девятого тома вошли постановления
последующих сеймов с 1782 по 1792 год. Содержание первого тома изложено, за самыми
небольшими исключениями, на латинском языке, а следующих — на польском. На латинском
языке излагаются везде, во всех томах, королевские присяги, так называемые денунциации
(провозглашения, объявления) о новоизбранных королях, генеральные конфирмации прав,
обнародованные королями при своих коронованиях, и некоторые другие государственные
документы (напр., акты договора Польши со Швецией в 1609—12 гг., статей Оливского договора
1660 г., законодательства относительно Пруссии и условий подчинения Курляндии)4. В седьмом
томе есть акты, написанные по-русски (латинским алфавитом) и по-польски (вечный трактат с
Россией в 1768 г.), по-польски и по-латыни (первый сепаратный акт 1768 г., такой же акт второй), а
в восьмом — по-польски и по-французски (напр., трактаты 1775 г. с Австрией, Россией и
Пруссией). К изданию присоединен предметный указатель (inventarz) всего содержимого в
первых восьми томах Volumin'oв, в двух частях, из которых одна относится к первым шести томам,
а вторая — к седьмому и восьмому.
Значение Volumina Legum как юридического памятника весьма велико: хотя это собрание
польских законов частного происхождения, но в последние десятилетия существования Речи
Посполитой на него смотрели как на собрание правительственное. Это во-первых, а во-вторых, до
самого последнего времени ученые в своих научных исследованиях ссылались на них, нисколько
не сомневаясь как относительно количества помещенного в Volumin'ax юридического материала,
так и текста приводимых в них юридических документов. Только в 1903 г. профессор Освальд
Бальцер в своем труде «Przyczynki do historyi zrodel prawa polskiego» подрывает традиционное
значение первого тома Volumin'oв как собрания памятников законодательства. Проф. Бальцер
ставит в вину издателям первого тома то, что они: 1) при составлении его пользовались не
оригиналами памятников, а существовавшими еще с XV в. юридическими сборниками Лаского,
Пржилуского, Гербурта, Сарницкого, Янушковского и др.; 2) допустили ошибки в изложении текста
и вместо оригинального польского текста приводят его в латинском переводе (конституции 1544—
45 гг.); и 3) не внесли на страницы сборника многие важные постановления, хотя некоторые
однородные с ними внесены (помещены эдикты — Ягелла велюнский 1432 г. против гусситов и
Януша Мазовецкого против лютеран, а эдикты Сигизмунда I против лютеран не вошли в
сборник)5. Подобного рода недостатки могут быть и в прочих томах6, но это существенно не
умаляет значения Volumina Legum как источника для истории правового положения православной
церкви в Польше и Литве.
Из всей массы постановлений, содержащихся в Volumin'ax, к положению православной церкви в
Польше и Литве относится сравнительно немногое. До времен Сигизмунда III законоположений,
трактующих о правах сторонников восточно-православного исповедания, очень мало, и то, что
встречается в Volumin'ax до Люблинской унии (1569 г.), имеет отношение только к русским
областям, входившим в состав Польши, Литвы же (за исключением акта Городельской унии 1413
г.) совсем не касается. Акты Люблинской унии 1569 г. впервые распространяются на обе составные
части (на Польшу и Литву) Речи Посполитой, так как заключают в себе уравнение обеих частей ее в
правовом отношении. Поэтому для того, чтобы составить представление о том правовом
положении, какое занимало православие в Литве до упомянутой политической унии, приходится
обращаться к тем многочисленным привилеям и грамотам великих князей литовских, которые
содержатся по разным собраниям исторических документов, имеющим отношение к прошлому
Литвы, юго-западной и северо-западной Руси, а также — к Литовскому статуту. Самое раннее
постановление о православии в Volumin'ax встречается под 1413 г. в акте Городельской унии7,
который содержит в себе ограничения гражданских прав высших классов русско-литовского
общества, исповедующих православие. Затем в течение XV и XVI вв. встречается еще несколько
таких постановлений, но их, как сказано выше, немного. Число их, в виде сеймовых конституций,
начинает увеличиваться с наступлением XVII в., когда возникла ожесточенная борьба между
православными и униатами. На протяжении всего семнадцатого века, когда православные шляхта,
братства и казачество энергично отстаивали свои религиозные права, постановлений касательно
православия, притом в большинстве своем благоприятных для него, встречается много; но с
наступлением XVIII в., когда православные в пределах Речи Посполитой лишились возможности
отстаивать свои права, сеймовые постановления относительно православия опять уменьшаются
количественно и по своему содержанию являются стеснительными для дизунитов. Шестидесятые
годы XVIII в. изобилуют сеймовыми постановлениями касательно православных. Эти
постановления, выпущенные под давлением русского правительства, восстанавливают все те
гражданские и церковные права, которые были отняты у православных при королях Саксонской
династии, и уравнивают их во многом с католическими подданными Речи Посполитой.
Содержащиеся в Volumin'ax постановления относительно положения православной церкви в
Польше и Литве не всегда были одинаковы. В одно время они не отличали членов ее от
католиков, предоставляли первым то, чем владели и вторые (XVI в. и некоторые постановления
50-х годов XVII ст.), в другое — сильно ограничивали права «схизматиков» и стесняли их
религиозную свободу, а с ней вместе и гражданскую (конституции в правление Яна Собеского и в
XVIII в.). Поэтому на всем протяжении четырех столетий, охватываемых содержанием Volumin'oв,
историю юридического положения православной церкви в Польско-Литовском государстве можно
разделить на пять периодов, из которых каждый имеет свои отличительные особенности.
Первый период начинается со времен Ягелла (от 1386 г., когда он принял католичество) и тянется
до правления Стефана Батория включительно. В начале его права православной церкви несколько
ограничиваются (Городельская уния 1413 г.), но при преемниках Ягелла эти ограничения
постепенно ослабляются, в 60-х годах XVI в. православные почти уравниваются с католиками, а во
время первых двух бескоролевий равенство православия (равно как и других вероисповеданий) с
католичеством снова торжественно подтверждается конвокационными и избирательными
сеймами. Невзгоды, переживаемые в этот период православием, происходили большей частью от
злоупотреблений, допускаемых королями при раздаче церковных должностей (злоупотребления
правом подаванья, так называемым jus patronatus). Но такие злоупотребления польско-литовские
правители позволяли себе и по отношению к католическим церковным должностям (примеры:
торговля бискупскими кафедрами при Сигизмунде I)8. В общем православные в этот период и в
гражданском, и в церковном отношении юридически (а тем более фактически) немногим
отличались от католиков: имели свою высшую иерархию, строили церкви и монастыри,
приобретали церковные имения, занимали высшие государственные и общественные должности;
об общих ограничениях православных не встречается в Volumin'ax никаких упоминаний.
Второй период обнимает правление СигизмундаШ (1587—1632 гг.). Отличительная его
особенность—появление церковной унии, которая была взята королем под его особое
покровительство, и ожесточенная борьба между православными и униатами. Правительство
теперь долгое время совершенно игнорирует существование православия, считая его
последователей отщепенцами от «греческой религии» русского народа, якобы изначально
бывшего в единении с Римом; оно лишило православных высшей иерархии, перенесло все
издавна принадлежавшие им права на униатов и направило все свои средства на
распространение среди них унии. Православные (сначала только шляхта и братства, а потом,
особенно с 20-х годов XVII в., и казачество) энергично отстаивают свои религиозные и
политические права, требуют у правительства признание существования своей самостоятельной,
отдельной от униатской церкви, но восстановления высшей иерархии, несмотря на все свои
усилия, они все-таки не получают. Правительство обещало дать им самостоятельных владык
(конституция 1607 г.), но не приводило своего обещания в исполнение, все требования
православных откладывало от одного сейма до другого.
Период третий начинается с бескоролевья после Сигизмунда III (1632 г.); он характеризуется
успехами православных в борьбе с унией, результатом которых являются благоприятные для них
конституции. Они получают высшую иерархию с митрополитом во главе, многие из отнятых у них
монастырей и церквей и, под влиянием успехов казачества в кровавой борьбе с польским
правительством, de jure достигают того, чего не имели даже в первый период: православные
митрополит (Зборовский договор) и владыки (Гадячские статьи), подобно католическим
иерархам, приобретают сенаторские кресла. Вечный мир с Московским государством в 1686 г.
положил конец этому периоду. Начало его было благоприятно для православных, но конец
напоминает времена Сигизмунда III. С конца 60-х годов XVII в. православие лишается своих
защитников: шляхта в большинстве своем католичится и ополячивается, казачество ослабевает и
утрачивает свое прежнее значение, православные братства, лишившись поддержки шляхты и
казачества, вынуждены прекратить свою прежнюю широкую и благотворную деятельность.
Католичество и уния, не встречая энергичного отпора, начинают все больше и больше
торжествовать над православием, а правительство — поддерживать их и теснить православие.
Религиозный фанатизм и политические соображения вызывают в нем намерение истребить
православие и навязать русскому народу ненавистную для него унию.
Четвертый период — с 1686 г. до 1786 г. Начинается он совсем неблагоприятно для православия. К
концу XVII в. совершенно прекращается деятельность шляхты в пользу православия;
православные кафедры одна за другой переходят в руки униатов; правительство лишает
православных доступа к государственным и общественным должностям и начинает
отождествлять их с протестантами. Положение их делается крайне печальным. Только русское
правительство, приобретя большое влияние на дела в Польше, время от времени заступалось за
дизунитов и делало в их пользу сильные представления перед польским правительством. Но эти
представления мало изменяли положение угнетаемых православных. Так дело шло до вступления
на русский престол императрицы Екатерины II, которая приложила много стараний для улучшения
положения гонимого православия. В 1768 г. православным были восстановлены все их прежние
гражданские и церковные права и они сделались почти равноправными с католиками Речи
Посполитой.
Пятый период обнимает эпоху четырехлетнего, или иначе великого, сейма (1788—1792 гг.).
Четыре года — небольшой срок, но так как этот сейм резко отличается от всех прочих своей
деятельностью вообще и отношением к православию в частности, то их приходится выделить в
особый период. Сейм действительно занимался выработкой средств возрождения Польши. По
отношению к православию, под влиянием переживаемых Речью Посполитой в 1788—1792 гг.
политических событий, с одной стороны, и распространения в Польше идей французского
просвещения, с другой, — четырехлетний сейм проявил благосклонное отношение к православию
и без всякого давления извне провозгласил религиозную свободу, распространил
правительственное покровительство и на православных и узаконил новое церковное устройство
последних, в силу которого православная церковь в Польше порывала связь с церковью
российской и подчинялась константинопольскому патриарху.
Каждому из этих периодов в предлагаемом сочинении посвящается особая глава. При обозрении
каждого постановления относительно православия обращалось внимание на те обстоятельства
политической и общественной жизни, которые способствовали его возникновению. Так как
православная шляхта, как наиболее полноправное сословие русского народа, имела большое
влияние на возникновение того или другого сеймового постановления (особенно в XVII в.), то в
сочинении обращено особенное внимание на те инструкции сеймовым послам, которые обычно
составляла для них шляхта, собиравшаяся на так называемые предсеймовые сеймики, где
высказывала свои требования к предстоящему сейму. Точно так же не оставлены без внимания
казацкие движения и представления русского правительства в тех случаях, когда они вызывали те
или иные конституции относительно православных. Многие события церковно-общественной
жизни юго-западной Руси, несмотря на всю их важность в истории православной церкви,
обойдены молчанием; о многих из них сделаны только краткие замечания, а вообще в сочинении
говорится только о тех обстоятельствах и явлениях церковно-исторической жизни русских
областей, входивших в состав Речи Посполитой, которые оказывали влияние на юридическое
положение православной церкви в пределах Польши и Литвы.
1 Szujski IV, 369
2 Русское правительство неоднократно подтверждало польские конституции; см. Поли. Собр. Зак.
Росс. Имп. (пер. соб. ), т. XXV, № 18135, с. 727—733
3 Казимир Великий, в своем Вислицком статуте говорит: Nos Casimirus .. una cum praelaos,
baronibus caeterisque nobilibus et subdios nostris. Volum Legum. I, p. 1. На сеймах вообще
требовалось согласие короля, сената и кола рыцарского; без этого ни одно постановление не
могло приобрести значения обязательного для всех закона. Volum. Legum. I, Ad lectoret, p. XV; conf
II, 252, § 4
4 Volum Legum, III, 44—80, IV, 344—354, VI, 254 и 270
5 Rozprawy Akademn Umiejetnosci, wydziat hislorycSno-wlozowczny, ser. II, t. XXI (ogoi zbioru XLVI),
Krakow, 1903 гг, с 64—65, 84—85, 88—91 и 102—103
6 He вошли многие конституции (до 1661 г), относящиеся к Вел. Кн. Литовскому Ф. И. Леонтович
Спорные вопросы по истории русско-литовского права, СПб, 1903, с. 18—19
7 Volum legum, I, 29—32
8 Жукович, Кардинал Гозий , с 36—40
В.А.Беднов. Православная Церковь в Литве и Галицкой Руси до Кревской Унии
Начавшееся с конца XII столетия обособление северо-восточной Руси от юго-западной со времени
Татарского погрома еще более усиливается и дает совершенно новое направление течению
исторической жизни южнорусских земель. Соседние с ними народы — венгры, поляки и вновь
вступающие на историческую арену литовцы — делают попытки завладеть частями юго-западной
Руси. Наибольший успех в этом отношении имели со времени Миндовга (ум. в 1263 г.) литовские
князья, присоединявшие к своим владениям одну землю за другой, попытки же венгров и
поляков, претендовавших на Червоную, или Галицкую, Русь, оставались безуспешными до тех пор,
пока со смертью князя Юрия II Андреевича в 1335 г. не прекратилась здесь династия русских
князей из дома Рюриковых. В XIV веке вся юго-западная Русь, занимавшая огромнейший район по
рекам Днепру с его притоками, по Западной Двине, Днестру и Южному Бугу, уже совершенно
порывает связь с начавшими группироваться вокруг Москвы северо-восточными областями,
вступает в тесное соприкосновение с литовцами и поляками и свою последующую судьбу
соединяет с судьбой упоминаемых народов. Полоцк, Витебск, Смоленск, так называемая Черная
Русь, Северная земля, Волынь, Подолия и Киев входят в состав могущественного Великого
Княжества Литовского, а Червоная Русь в 1340 г., при Казимире Великом, присоединяется к
Польше. Таким образом, православие встречается здесь с двумя верованиями: католическим,
исповедуемым поляками, и язычеством, которого придерживались литовцы. Как и можно было
ожидать, положение православной церкви в этих двух соседних государствах оказалось далеко не
одинаковым.
Ко времени соединения в 1385 г. Великого Княжества Литовского с Польшей первое занимало
огромнейшее пространство от Балтийского до Черного моря, с одной стороны, и от Угры, Оки и
истоков Сейма до Западного Буга, с другой. Но на таком пространстве преобладала не литовская
народность, а подразделявшаяся на разные ветви русская[1]. Среди массы русского населения,
вошедшего в состав Литовского государства, литовское племя было ничтожно в количественном
отношении. Но русские превосходили литовцев не только в количественном и территориальном
отношениях, но и в культурном. Неудивительно поэтому, что они начинают оказывать
цивилизующее влияние на литовцев, можно сказать, с момента присоединения к Литве первых
русских земель (Полоцкой, Пинско-Туровской и др.), и это влияние возрастало по мере
присоединения к Литве новых русских областей. Литовские князья сознавали преимущество
русских перед литовцами, признавали пользу культурного воздействия русского населения на
последних и старались всячески поддерживать его. Литовцы перенимали от русских ремесла и
искусства, их обычаи и нравы, христианскую религию, право и даже язык. Конечно, не обходилось
и без протестов со стороны литовской народности, что видим, например, по смерти Миндовга (в
1263 г.) в борьбе Жмудского князя Стройната с Полоцким-Товтивилом (православным) или в
правление Тройдена (1270—1282 гг.)[2], но эти протесты подавлялись сочувствующими русской
народности и ее культуре. Со вступлением на Литовский великокняжеский престол Витеня (1293—
1315 гг.) русский элемент окончательно получает перевес над литовским и обрусение литовцев
прогрессирует быстрыми шагами[3]. Для успешнейшего сближения литовцев с русскими
литовские князья, сочувствующие русским началам, вступали в брак с русскими княжнами, а эти
последние прилагали старания к распространению православия не только в своей семье, среди
своих детей, но и в среде подданных. Так, Гедимин и Ольгерд были женаты на русских княжнах (у
первого — Ольга и Ева, у второго — Мария Витебская и Иулиания Тверская); из семи сыновей
Гедимина (1316—1341 гг.) четыре (Наримонт, Любарт, Кориат и Евнут) были крещены в
православие; православными были и все двенадцать сыновей Ольгерда (1345—1377 гг.)[4].
Примеры принятия христианства в форме православия литовскими князьями встречаются еще в
XIII в.[5]
Брачные союзы литовских князей с русскими княжнами и распространение среди литовцев
православия доставляли русской народности все большее и большее преобладание в Литовском
государстве; высшей степени это преобладание русских народных начал, русской культуры
достигло при великом князе Ольгерде (1345—1377), который все свое внимание и все свои
симпатии сосредоточивал на интересах русского населения[6]. По примеру своих правителей
литовское население усваивало русскую культуру. В этом отношении победители (литовцы) стали
на решительный путь усвоения национальных особенностей побежденных (русских) и быстро
перенимали их веру, обычаи и язык. Обрусение литовцев, высокую степень и значение которого
для Литвы признают и польские историки[7], достигло того, что русский язык получил
решительный перевес над литовским при дворах князей и между литовским боярством и
сделался исключительно официальным языком администрации и суда на пространстве всего
Великого Княжества Литовского; на нем писались все государственные акты и официальные
документы[8]. Помимо явного превосходства православно-русской культуры над языческой,
литовской, к доставлению преимущества первой над последней литовских князей XIV века
побуждали прямые политические расчеты и соображения. Одновременно с собиранием русских
земель литовскими князьями в северо-восточной Руси шло собирание их и великими князьями
московскими. В XIV столетии между Литвой и Москвой начинаются столкновения; чтобы успешно
бороться с последней и удерживать за собой занятые русские земли, Литве надлежало доставить
господство и преобладание в своих пределах всему русскому, в том числе русскому языку и
православию, ибо в противном случае русские, подданные Литовского государя, охотно
переходили бы на сторону единоверной и родственной им Москвы[9]. Ввиду указанных
обстоятельств русский элемент приобрел среди литовцев огромное значение и влияние. При
последующем ходе исторических событий в таком же направлении, как они шли при Гедимине и
Ольгерде, Литовское государство с течением времени сделалось бы православным западно-
русским великим княжеством (как Москва восточнорусским), если бы брак великого князя
Литовского Ягелла в 1386 г. с польской королевой Ядвигой, дочерью Людовика Венгерского, и, как
следствие этой женитьбы, политическое соединение Литвы с Польшей не изменили резко течения
истории и не направили его по совершенно иному руслу; Литва должна была сделаться
католическим государством и воспринять польскую культуру.
В то время как в Литве православие до 1385 г. делало успехи, в присоединенной к Польше
Червоной Руси оно встретило неблагоприятные для себя условия.
В 1340 г. польский король Казимир Великий, воспользовавшись смертью правившего с 1336 г.
Червоной Русью князя Болеслава Мазовецкого (родственника последнего Галицкого Рюриковича
Юрия II), занял своими войсками эту русскую область и приобщил ее к короне польской. По
отзывам польских историков, соединение Червоной Руси с Польшей носило форму династической
унии[10], что явилось результатом той польской политики, которая со времен Владислава Локетка
(1306—1333) применялась по отношению к отдельным польским землям. Локеток, желая
объединить под своей властью разрозненные польские дельницы, объединение это делал в
форме личной унии: каждой земле он оставлял полную автономию, полную обособленность,
сохранял существовавшую дотоле в каждой из них организацию и иерархию должностных
лиц[11]. Сохранением полной автономности каждой земли имелось в виду крепче привязать ее к
королю. То же самое было сделано и по отношению к Червоной Руси: Казимир Великий, подчиняя
себе эту страну, оставил ей полное самоуправление, удержал в ней все прежние законы и
учреждения, весь выработанный здесь веками общественный строй[12] и полную свободу
исповедания по обряду восточной церкви[13].
Несмотря на дарованные Казимиром Великим Червоной Руси привилегии, положение
православия здесь не могло считаться надежным и безопасным. Прежде всего папа не мог
равнодушно смотреть на то, что в католическом государстве живут схизматики, и желал их
обращения в католичество. Папа Бенедикт XII, узнав от самого Казимира Великого о подчинении
Руси и о том, что король клятвенно обещал русскому населению во всем защищать его и хранить
при его обрядах (in eorum riobus), правах и обычаях, пишет (29 июня 1341 г.) Краковскому
епископу, чтобы тот освободил Казимира от данной им клятвы[14] и тем самым дал ему
возможность действовать свободно по отношению к православному населению Галицкой Руси.
Затем и сами поляки, дорожа этим богатым краем, прилагали все старания к тому, чтобы
обособить его от остальной Руси и покрепче привязать к Польше. С этой целью они деятельно
принялись за колонизацию Галицкой Руси и наводнили ее массой католиков — поляков и
немцев[15]. Интересам православия и русской народности, видимо, грозила опасность: в 1343
году, по свидетельству русских летописей, Перемышльский староста Дашко и Даниил Острожский,
«боячися, абы ляхи не чинили им якого насилия в вере, понеже многих уже прелстиша на свою
веру», возмутились и пригласили к себе на помощь татар: но их попытка оказалась безуспешной,
так как Казимир одержал верх над татарами[16].
В 1349 г. он окончательно подчинил всю Галицкую Русь и энергично принялся за полонизацию
края. Считая одним из главных средств для этого распространение здесь католицизма, он
предпринимал меры для насаждения последнего во вновь присоединенных к Польше русских
областях. Как видно из буллы папы Климента VI (от 14 марта 1351 г.), Казимир Великий, сообщая
ему о подчинении русских областей, предлагал открыть здесь латинскую митрополию с семью
епископскими кафедрами[17]. Кафедры эти, действительно, основываются в Перемышле, Галиче,
Холме и Владимире, но, за отсутствием в русских областях католиков, назначаемые на них
епископы являлись только поминальными, епископами без паствы — in parobus и проживали в
звании суффраганов при других, иногда в Германии и даже в Англии, кафедрах[18].
Политические соображения заставляли Казимира Великого быть очень осторожным в деле
насаждения в Галицкой Руси католицизма: высшие классы оставались еще православными и
пользовались большим значением, и с этим, ввиду почти непрерывной борьбы из-за русских
областей с Любартом, князем Волынским, Казимиру приходилось считаться. Фактически
католические кафедры в Галицкой Руси появляются только при преемнике Казимира Великого
Людовике Венгерском, Галицкий наместник которого Владислав Опольский особенно энергично
принялся за насаждение здесь католичества. По свидетельству одного францисканца, в 1372 г. в
Галицкой Руси не было ни кафедральных, ни приходских церквей, не было даже священников
(католических), и среди массы неверных и схизматиков можно было найти лишь немного
католиков. Но в 70-х годах XIV в., благодаря деятельности Владислава Опольского, правившего
Русью с 1372 по 1379 г., католичество получает здесь прочную организацию[19] . Деятельность его
в этом отношении была настолько энергичной и полезной для католичества, что папа Григорий XI
отзывался о нем с большой похвалой и в своей булле от 3 марта 1375 г. называет его dux zelo
chrisoanae religionis inductus[20]. Для уловления в католичество русских схизматиков и неверных
при Людовике Венгерском в Галицкую Русь были вызваны fratres minores (францисканцы),
которые должны были заниматься здесь миссионерством. 19 ноября 1371 г. папа Григорий XI
просил Гнезненского архиепископа и вообще польских епископов, чтобы они оказывали свое
покровительство и защиту этим монахам[21]. Затем буллой своей Debitum pastoralis o€cii (13
февраля 1375 г.) тот же папа Григорий XI вторично объявляет об открытии в Галиче, Перемышле,
Владимире и Холме католических кафедр, причем Галич называется архиепископией, а епископы
трех остальных городов объявлялись суффраганами Галицкого архиепископа[22]. Названные
кафедры открывались постепенно, и при их открытии не обходилось без притеснений
православия. Так, при открытии архиепископии в Галиче у православных была отнята соборная
церковь и обращена в костел, вместе с тем католическое арцибискупство было снабжено
имениями и селами, отнятыми у православной кафедры[23]. Таким образом, православная
церковь в Червоной Руси со времени польской оккупации последней перешла из положения
государственной и господствующей на степень церкви второстепенной, только терпимой, а с 70-х
годов XIV в. прямо-таки теснимой.
Да и как могло быть иначе там, где государем был католик, ряды местной администрации
пополнялись католиками и где католикам предоставлялось больше прав, свобод и преимуществ,
чем православным? Ничего поэтому нет удивительного в том, что к началу XV в. полонизация и
католичество пустили здесь корни, и польско-католический элемент в Галицкой Руси занимает
господствующее положение, так что эта Русь по своей внутренней организации и обычаям
значительно отличалась от других русских земель
Но одного политического обособления Галицкой Руси от последних для поляков было мало: они
постарались обособить ее и в церковном отношении. Под конец своей жизни Казимир Великий
пришел к мысли дать оккупированной им Руси особое, вполне самостоятельное церковное
устройство, освободив ее от зависимости Киевскому митрополиту.
В 1370 г. он потребовал от константинопольского патриарха Филофея, чтобы тот дал для Галича
особого митрополита на том основании, что Галич якобы «был престолом митрополии от века
веков». Кандидатом в галицкие митрополиты польский король выставил какого-то южнорусского
епископа Антония; в случае неисполнения патриархом его требования, король грозил «крестить
русских в латинскую веру». Филофей исполнил требование Казимира и, назначив Антония
Галицким митрополитом, временно подчинил его ведению и епархии: Холмскую, Туровскую,
Перемышльскую, Владимирскую[24]. Таким образом, православная церковь в Галицкой Руси
встречает сильного врага в лице польского правительства и покровительствуемого последним
католичества. Православие, пользующееся юридически свободой и неприкосновенностью,
фактически подвергается притеснениям и ограничениям не только в сфере политических
отношений, но и религиозных.
Примечания
[1] Территория, населенная литовцами, занимала менее 1/10 доли всего Литовско-русского
государства Журн. Мин. Нар. Просв. 1893 г., март, с 80 (статья проф. Леонтовича Ф. — Очерк
истории Литовско-русского права)
[2] Антонович, Монография, т. 1, с. 30—31 и 34
[3] Ibid, с. 40
[4] И. Чистович, ч. 1, 16—17, Макарий, т. IV, 129, ср. Антонович, Монографии т. I, с. 84—85