Цендина А.Д. И страна зовется Тибетом

Подождите немного. Документ загружается.

УБК

94(515)

ББК

63.3(54)

Ц37

Ответственный

редактор

М.И.Гольман

Редактор издательства

Л.С.Ефимова

Цендина А.Д.

Ц37 ...и

страна

зовется

Тибетом

/ А.Д. Цендина. — М. :

Вост.

лит.,

2002.

- 304 с.: ил. - ISBN

5-02-018309-1

(в обл.).

В книге рассматривается политическая история Тибета с древнейших вре-

мен до середины XX в.: формирование тибетского этноса, возникновение Ти-

бетской

империи

VII—IX

вв., создание теократической монархии, установление

маньчжурского

сюзеренитета, борьба за независимость, вхождение в состав

КНР. Рассказывается о географии, этнографии и хозяйстве Тибета, обычаях,

литературе и искусстве тибетцев, об истории распространения буддизма, его

течениях, сектах, церкви.

ББК

63.3(54)

Научное издание

Цендина

Анна

Дамдиновна

...и

страна

зовется

Тибетом

Утверждено

печати

Институтом

востоковедения РАН

Художник

Э.Л.Эрман.

Технический редактор

О.В.Волкова

Корректор

Е.В.Карюкина.

Компьютерная верстка Е.А.Пронина

Подписано к печати 04.12.02. Формат 60x90'/,

Печать офсетная. Усл. п. л. 19,0+0,5 (вкл.)

Усл. кр.-отт. 21,0. Уч.-изд. л. 20,9. Тираж 1300 экз.

Изд.

№ 8030. Зак. № 6959

Издательская фирма «Восточная литература» РАН

127051,

Москва К-51, Цветной бульвар, 21

ППП "Типография "Наука"

121099,

Москва Г-99, Шубинский пер., б

ТП-2003-1-283 © Издательская фирма

ISBN 5-02-018309-1 «Восточная

литература»

РАН, 2002

Посвящаю

памяти

родителей

ПРЕДИСЛОВИЕ

Тибет стал доступен. Можно сесть на

самолет и полететь в

Лхасу.

Оттуда

на машине поехать в Шигац-

зе.

На пароме добраться до Самъе. Можно погулять на перевале

Тангла. Можно побеседовать с тибетцем у него дома в Гьянцзе

или

в Улан-Удэ, Женеве, Блумингтоне. Разве мечтали об этом пу-

тешественники прошлого, проводившие на подступах к Тибету

долгие месяцы и вынужденные отправляться домой, так и не уви-

дев манившей их Лхасы? Современный мир, перевернувший всё

вся, сделал это возможным. Но от этого Тибет не стал менее

далеким и закрытым. Всё так же о нем больше мифов, чем прав-

ды, всё так же больше вопросов, чем ответов.

Вот, например, первый вопрос. Существует ли такой феномен,

как

тибетская цивилизация? Многие исследователи, особенно на

заре развития тибетологической науки, утверждали, что до воз-

никновения

государства (VII в.) тибетцы пребывали в полнейшей

дикости,

а государство — и с ним культура — появилось лишь под

влиянием

китайской цивилизации и индийского буддизма. «Тибет

выходит из мрака варварства только в VII в. н.э. с приходом

туда

буддизма. Тибетская история как таковая совершенно отсутст-

вует

до буддийской эры...»

[Waddell

1895, 18-19]. «Ранняя исто-

рия

Тибета, или Бод-юла, по-видимому, начинается только со

времени знакомства этой страны с буддизмом, а может быть,

даже в большей степени — с китайской культурой» [Rockhill

1907, 203]. «Цивилизация и современная культура Тибета появи-

лись во многом благодаря Китаю и

Индии.

Если говорить об

Индии,

имеется в виду ее религия, а если о Китае — материаль-

ная

культура. До сих пор мы не обладаем достаточными

знания-

ми

для определения того, насколько высок был уровень культуры

самих тибетцев до проникновения к ним индийского и китайского

влияния»

[Bell

1928, 12]. Как мы видим, мнение о китайских и ин-

дийских корнях тибетской культуры и, более того, о тибетской

культуре

как

«смеси»

китайской и индийской было широко рас-

пространено.

Против

подобных взглядов выступили многие крупные ученые,

которые явно солидаризировались с точкой зрения самих тибет-

цев.

Известно, что они в шутку называют китайцев интерпрета-

торами, а монголов— переводчиками, противопоставляя им не-

повторимость своей культуры. Действительно, что касается буд-

дийской

литературы, то китайцы заимствовали из Индии большое

количество сюжетов и переделали их до неузнаваемости. Монго-

лы же перевели на монгольский язык столько буддийских книг,

сколько

им было доступно, да еще с разных языков — санскрита,

тибетского, китайского, уйгурского, причем многие —по нескольку

раз...

Но неужели это говорит о вторичности их

культур?

И так ли

уж самобытна тибетская?

Общественное сознание устроено загадочным образом: исто-

рические воззрения и идеи развиваются зачастую подобно движе-

нию

маятника, из крайности в крайность. Если в начале XX века

многие отказывали тибетцам в наличии культуры и ее самобыт-

ности

вообще, то в последнее время разнообразные явления ти-

бетской жизни,

будь

то система монастырского образования или

буддийская философская мысль, искусство развития человече-

ского

духа

или физические возможности

«магов

и мистиков Тибе-

та» — все нередко объявляется высшим достижением человече-

ства, панацеей, которая спасет мир от тупика,

куда

завела его

европейская

«потребительская» цивилизация. Почему-то маятник

всегда минует

«золотую»

середину. Одна надежда, что амплитуда

станет меньше. Но если серьезно, где эта середина?

Другой вопрос, возникающий в связи с первым: можем ли мы

говорить о едином тибетском мире как о явлении, отражающем

общность тибетцев? И есть ли такая общность вообще? Тибет

объединяет чрезвычайно разнородные элементы. Во-первых, это

касается этногенеза. На территории Тибета проживают различ-

ные

этнические группы. Они имеют китайское, монгольское, иран-

ское,

североиндийское происхождение. Более того, эти группы,

как

неоднократно отмечали исследователи, относятся к различным

расам — монголоидной и европеоидной по крайней мере. А это

значит, что по происхождению они отстоят

друг

от

друга

очень и

очень далеко. Во-вторых, тибетское население резко распадает-

ся

на две части, если иметь в виду его хозяйственную деятель-

ность и уклад жизни. Это — кочевники и оседлые земледельцы.

В Тибете очевидна оппозиция

«север—юг»

(северное плато с па-

стбищами и горные долины юга с пашнями и огородами) и

«верх—

низ» (горные альпийские пастбища и земледельческие долины).

Кроме

того, рельеф Тибетского нагорья таков, что многие племе-

на,

проживая в соседних долинах, не

могут

общаться

друг

с дру-

гом. Таким образом, многое — и в природе, ив хозяйстве, и в ис-

тории Тибета — говорит не о единстве племен и народов, а об их

разобщенности.

Все исследователи Тибета пытались найти и обозначить ту

силу, которая играла бы консолидирующую роль в этой уникаль-

ной

стране. Дж.Туччи называл такой силой лингвистическую

общность и буддийскую

культуру

[Tucci 1967, 20], Р.Стейн —

язык,

обычаи, религию,

культуру

[Stein 1995]. С мнением этих

двух,

без сомнения, блестящих знатоков Тибета нельзя не согла-

ситься.

Первое, что объединяет

всех

тибетцев, — это язык. Ко-

нечно,

амдосцы не понимают лхасцев, а кхамцы — нгари. В со-

седних долинах

могут

говорить на разных диалектах. Недаром

большинство авторов, когда-либо писавших о Тибете, так любят

выражение китайского путешественника

XVIII

в., сказавшего о

Тибете: «Через каждые десять ли — свое небо», имея в виду раз-

нообразие племен, населявших Тибет, и диалектов, на которых

они

говорили. Да, диалектов много, но язык — один. Это тибет-

ский

язык, относящийся в сложной классификации мировых

языков

к китайско-тибетской языковой семье.

Другим фактором, выполняющим объединительную функцию,

является религия. При всем различии

между

многочисленными

направлениями

тибетского буддизма (их обычно называют шко-

лами или сектами) это — единый мировоззренческий и культовый

комплекс.

Даже существование бона — древней религии тибет-

цев — не нарушает это единство, так как с течением времени бон

по

сути превратился в некую разновидность буддизма.

Можно

принять и утверждение Р.Стейна об общих обычаях

тибетцев, хотя в этой области разнообразие более чем велико.

одним нельзя согласиться: никто из ученых не упоминает очень

важный,

на мой взгляд, факт — общее историческое прошлое

тибетцев. Такое прошлое, как правило, возникает в рамках

госу-

дарства. В племенном конгломерате, каким является Тибет, для

формирования

единого этноса наличие в прошлом или настоя-

щем государственности имеет первостепенное значение. Поэто-

му, чтобы понять,

существует

ли тибетская цивилизация, и если

да, то какова она,

следует

обратиться прежде всего к истории

тибетского государства.

Еще один вопрос: как появилась тибетская

культура?

История

учит

нас, что высокоразвитые культуры создавались народами,

которые жили в районах, имевших благоприятные природные

условия,— в Средиземноморье,

Индии,

Китае. Тибет

никак

не

назовешь таким районом. Это не очень ласковый край. Конечно,

нельзя

сказать, что климат долины реки Цангпо (так по-тибетски

называется Брахмапутра в верхнем течении) непригоден для

жизни.

Он не так суров, как на северном нагорье. Однако все же

Ярлунг — не Пелопоннес и не долина Нила.

Более того, Тибет окружен крупнейшими мировыми цивили-

зациями

— китайской, индийской, иранской. Это очень древние

очень мощные культуры. На протяжении своей истории они

имели тенденцию втягивать в свою сферу соседние народы, по-

глощать их. Так, за века и тысячелетия были ассимилированы

(в

культурно-антропологическом плане) многие народы, мы

даже

не

помним их имен. Разумеется, нельзя отрицать того, что куль-

турное окружение оказало на Тибет большое влияние. Но оче-

видно и то, что Тибет не был им поглощен. Как же тибетский мир

сумел создать и сохранить в этих условиях свою «неповторимую

физиономию»,

как любили говорить учителя наших учителей?

Далее. В каком бы аспекте ни шла речь о Тибете, вопрос, что

такое тибетский буддизм, не может быть не поднят. В научной

тибетологии с самого начала ее формирования стал употреб-

ляться термин «ламаизм». Первоначально им обозначали главную

школу тибетского буддизма, гэлугпа (в ее учении почитание учи-

теля-ламы было принципиально важным), а впоследствии и все

школы

в целом. Этот термин появился не без основания. Ученые

сразу увидели различие

между

индийским буддизмом, религией

народов Индокитая, Дальнего Востока, с одной стороны, и уче-

нием

Будды в Тибете — с другой. Однако в последнее время ре-

лигию тибетцев все настойчивее стали называть буддизмом. Час-

тично это связано с желанием возразить китайским властям,

утверждающим, что тибетцы исповедуют «ненастоящий»,

дегра-

дированный

буддизм. Имеет ли термин

«ламаизм»

право на суще-

ствование? В чем специфика тибетского

буддизма?

Особое ли

это

явление?

Нам

нелегко понять, что происходило в Тибете в прошлом. Но

еще

труднее

представить, что с ним станет в

будущем.

Конечно,

нет никаких оснований быть большим оптимистом по поводу зав-

трашнего дня всего человечества. Но положение тибетцев осо-

бое. Они относятся к тем народам, которые находятся в специ-

фическом

цивилизационном измерении, кардинально отличаю-

щемся

от современного магистрального развития мира, и кото-

рые в условиях объективной интеграции наций обречены терять

свой

уклад

жизни и обычаи, т.е. свое национальное лицо. Не

встроенный в сложившуюся мировую систему ни политически,

ни

экономически, ни

даже

культурно, Тибет всецело зависит от

исторической конъюнктуры. А лишенный государственности, он

не

имеет возможности ни самостоятельно выбирать путь, по ко-

торому продвигался бы в новый мир, ни регулировать темпы

этого продвижения, т.е.

хоть

как-то влиять на свою

судьбу.

Какие

реальные перспективы у Тибета? Есть путь, который

условно можно назвать «китайским». Но он, как показывает исто-

рическая практика, сопряжен с тотальной китаизацией. Смутно

просматривается второй

путь

—-

«западный», но, несмотря на под-

держку Запада и опору Далай-ламы на эту поддержку в борьбе

за независимость Тибета, он представляется в настоящее время

малореальным. А есть ли у Тибета «тибетский»

путь?

Теперь поговорим о мифах, сложившихся в современном мире

Тибете. Они относятся к области стереотипов общественного

сознания

и, может быть, не особенно достойны нашего внима-

ния.

Мало ли кто что о чем

думает?

И все же эти мифы настолько

устойчивы, настолько широко распространены, что не затронуть

их нельзя.

Существует

представление, что Тибет— это бесплодная, без-

людная, холодная земля, мало приспособленная для жизни чело-

века. Там водятся суслики, дикие яки, и иногда

туда

забредает

лошадь Пржевальского. Полудикие кочевники

пасут

полудикий

скот. Все это с некоторой долей преувеличения верно, но только

по

отношению к северному плато, Чантангу. Климат там действи-

тельно суровый. Однако южные и восточные долины Тибета —

вполне удобные районы, где тепло летом и не очень холодно зи-

мой.

Много воды. Растут фрукты и овощи. Кое-где снимают два

урожая в год.

Другой миф говорит о том, что тибетцы — смиренный, благо-

честивый, умиротворенный в своей религиозности народ. Они не

убьют

мухи,

отдадут

последний

халат,

не обманут

даже

врага.

Конечно,

это не так. Тибетцы — типичные горцы, вспыльчивые,

гордые, не прощающие нанесенной обиды. Они очень религиоз-

ны,

но это не мешает им мстить врагам, резать баранов, драться с

соперниками

и т.д. Еще во время англо-тибетской войны 1903-

1904 гг. англичане отмечали, что тибетцы — мужественные люди

лишь допотопное оружие, разнообразные суеверия и полное

неумение воевать не позволяли им одерживать победы. А все

описания

путешествий по Тибету изобилуют рассказами о дерз-

ких разбойниках и ворах. Так что

буддизм

не сделал тибетцев

кроткими.

Возможно, такое представление появилось из-за их

веротерпимости. Это вообще характерная черта буддизма. Он

никогда не учил своих приверженцев «исправлять» тех, кто испо-

ведует

другую

религию.

Еще один стереотип — о

мудрых

тибетских ламах, «обитаю-

щих»

в высокогорных монастырях, об отшельниках, проведших

много лет в холодных пещерах и постигших тайны этой жизни.

Им

открыто сакральное знание, недоступное нашему механисти-

ческому

разуму.

Далее я, пожалуй, приведу цитату о великих

мудрецах из сочинения исследователя и адепта иогической прак-

тики

В.Эванс-Вентца, так как самой изложить это мне не под си-

лу. «Осознав, что мирская жизнь не является высшим состоянием

на

земле, он (просветленный, йог. — Л.Ц.) отрекается от мира и,

выйдя из пещеры на дневной свет, больше не испытывает жела-

ния

вернуться в царство теней. Путь, который он избрал, являет-

ся

путем Высшей Эволюции, ведущим в Мир, трансцендентный

Природе,

к освобождению в состоянии Полного Просветления от

ограничений

индивидуального я, иначе говоря, трансмутации с

помощью Истинного

Знания

низшего сознания в высшее, кото-

рое есть не воспринимаемая органами чувств, непостижимая,

нерожденная,

несотворенная Нирвана» [Великий йог Тибета

Миларепа 1994, 32]. При этом «Великий Йог посылает в мир, как

лучник, стрелы, мысли, исполненные благодати и духовной силы,

и...

эти стрелы-мысли, достигнув тех, кто к ним отзывчив, прони-

кают в сердца и наполняют их благодатью. Как мощные радио-

станции,

заряженные силой мысли, Великие Учители передают

на

Землю ту жизнедательную

Духовную

Энергию, без которой

невозможна эволюция человека. Как солнце насыщает энергией

физическое

тело человека, так и они питают его

духовную

при-

роду

и помогают избежать сети сансары. Связанные Цепью При-

чинности

с человечеством на Земле и с Просветленными Суще-

ствами в Трансцендентном Мире, они выполняют работу, неиз-

меримо более важную, чем та, которая возложена на монархов и

правителей» [Великий йог Тибета Миларепа 1994, 31].

Что можно на это сказать? Очень многие люди в настоящее

время подставляют свою

«отзывчивую»

грудь

под эти стрелы-

мысли,

ждут

их, ищут. Но есть ли они, эти стрелы? Вся тибетская

литература (как и всякая другая, которая не только развлека-

ет) •— это попытка понять место человека в мире, его смертность,

греховность и величие. Тибетцы пишут об этом до сих пор — и

ламы, и отшельники. Наверное, это значит, что они еще ничего не

поняли,

как и все остальное человечество.

Другое

дело, что они