В ночь на 25-е жители Орлеана получают королевское послание: им предписано просто вооружить
католиков и ждать. Наутро прибывает письмо грозного епископа Сорбена, которое вдохновляет
его овечек на бойню. Старшие должностные лица сохраняют осмотрительность, но
муниципалитет явно жаждет крови: около пятисот гугенотов погибнет за три дня.
Герцог Анжуйский заверит позже поляков, что он избежал таких ужасов в своем городе Анжере.
Это неточно, хотя его колебания, несомненно, ограничили размах бесчинств.
Напротив, убийства последовали за варварскими приказами герцога де Монпансье в Блуа, в Туре,
в Бопрео, в Сомюре. Господин де Монсоро обратил на себя внимание своей жестокостью вплоть
до Нидерландов.
В целом, губернаторы настроены решительно. Много лет спустя будут цитировать слова виконта
д'Орта, которые он адресовал королю: «Я не нашел в Байонне палачей, я нашел только солдат».
Орт, в сущности, уклонился от участия в резне, но его подлинное письмо (от 31 авг.) по тону
менее героично. Вот оно: «Я слышал о том, что произошло в Париже 22 и 24 нынешнего месяца
августа, и поскольку это — частные распри, надеюсь представить Вам добросовестный и верный
отчет о тех, кого Вы вверили моему попечению, чтобы они
224
спокойно жили и чтобы никто не посягнул ни на чье добро, согласно Вашей воле»
1
.
А вот граф де Танд, губернатор Прованса, отвага и благородство души которого заслуживают памяти
потомков, ответил посланцам двора, что у него нет письменного приказа, и даже располагай он такой
бумагой, он не повиновался бы.
В Нормандии господин де Матиньон также хотел сдержать фанатиков. Находясь в своем замке Лонрей
близ Алансона, когда прибыли новости, он велел выпустить протестантских заложников. Таким
образом он выиграл несколько дней, до получения «Декларации...» от 28 августа, которую немедленно
распространил. Множество жизней было спасено благодаря этому. В Мор-тане между тем произошел
«взрыв негодования», в ходе которого погиб... главный бальи Перша!
В Руане губернатор Карруж разделяет убеждения Матиньона, но речь идет о городе, где протестанты
многочисленны, а страсти католиков неумеренны. В марте бунт уже стоил жизни многим гугенотам и
двум англичанам. Екатерина выразила тогда сильный гнев и потребовала примерного наказания,
«чтобы избежать пагубных последствий, которые влечет за собой подобное».
Сперва Карруж прибегает к «притворным строгостям». Он приказывает арестовать протестантов, с тем
чтобы их охранять. Кажется, его план удается, критический момент проходит без драм, и Карруж
считает, что может оставить город 17 сентября. На следующий же день мартовские смутьяны, которые
были просто изгнаны, начинают возвращаться. Под предводительством капитана Марона они
вламываются в тюрьмы и режут протестантов. Напрасно тюремщик пытается спасти одного. Списки
составлены тщательно, и никому не удается ускользнуть.
После чего убийцы идут на Дьепп, до того избежавший бесчинств. Губернатор Сигонь запрещает им
вступать в город. Он спасает гугенотов, но при условии отречения.
Карл IX ударится в один из своих безумных приступов гнева, узнав, что жертвы в Нормандии были не
особенно многочисленны. Он горько упрекнет Матиньона за то,
1
Bibliotheque Nationals, fonds frangais, 15555, fol. 47.
225
что тот распространил королевские же приказы о милосердии: «Я нахожу поразительно странным, что
Вы позволили, чтобы письма и депеши, которые я Вам направил после смерти адмирала и которые
надлежало хранить в тайне и не распространять... отпечатаны и разглашены повсюду, как Вы видите по
оттиску, который я Вам посылаю, сделанному в Кане, решив направить Вам эту депешу, чтобы сказать
Вам, что изрядно огорчен, что сколько бы и какими бы способами указанные оттиски ни рассылались
вне моего королевства, прошу Вас потрудиться заметить, какие печатники изготовили указанные
оттиски, чтобы изъять и сжечь все, что они отпечатали... но нужно, чтобы это делалось быстро и
осторожно, без шума, дабы, исправляя эту оплошность, не совершить какую-либо, более
значительную».
Анн де Водре, бальи Труа не грозят подобные упреки. 30 августа он велит арестовывать протестантов;
4 сентября дозволяет перерезать их обычным способом. Один из исполнителей, бочар Какло,
похвастается, что собственноручно предал смерти более тридцати еретиков. И лишь на другой день, 5
сентября, Водре распространит «Декларацию» от 28 августа.
Напротив, герцог де Лонгвиль поддерживает порядок и цивилизованность в Пикардии, Сен-Эрен — в
Клер-мон-Ферране, капитан Комбелль — в Иссуаре, господин де Бори — в Перигоре, эшевены — в
Лиможе, Мон-моранси — в Санлисе, Гландаж — в Ди, архиепископ Гримальди — во Вьенне, епископ
Эннюэр — в Лизье.
В Виваре замечено «единодушное выражение осуждения парижской резни». Такие люди, как Лежер,