Флиер А.Я. Некультурные функции культуры. Очерки

Подождите немного. Документ загружается.

эпохи Просвещения, в рамках которой мы живем и по сей день и которая уже

не удовлетворяет сознание эпохи постиндустриального общества

. Здесь

требуется что-то новое и гораздо более сложное. И надо надеяться, что

культура не оставит это место пустым…

А мы?

Как всегда мимикрируем. Благо есть способ, разработанный еще

тысячелетия назад. Так что «побег из культуры» продолжается. Следите за

новостями …

КУЛЬТУРА НАСИЛИЯ

Предлагаемый вниманию читателя очерк, конечно, не претендует на

всесторонний анализ этой очень непростой темы. Я ставлю своей целью лишь

наметить пути и основные проблемы для будущих капитальных исследований

столь актуальной для культурологии темы, почти не изведанной в данной

науке до сих пор.

Поскольку насилие является весьма распространенной формой

целеориентированной и осмысленной человеческой деятельности, оно,

безусловно, относится к перечню форм человеческой культуры. Сразу же

оговорюсь, что я понимаю под «насилием», под «культурой» и что в таком

случае представляет собой «культура насилия».

Под насилием я понимаю действия, предпринимаемые в отношении

человека и общества, но против их воли. В понятие «насилие» включаются в

основном шесть видов действий:

- убийство человека или нанесение вреда его физическому и психиче-

скому здоровью (это может касаться как одного человека, так и большой

группы людей);

- отъем, кража, уничтожение или порча имущества (частного или го-

сударственного);

- ограничение свободы передвижения и видов деятельности человека;

Грей Д. Поминки по Просвещению.

- принуждение к занятию какой-либо деятельностью и исповеданию

какой-либо идеологии против воли человека;

- насильственное изменение политического режима и социально-эко-

номического порядка, господствующих в обществе;

- насильственное изменение этнической, социальной, политической,

конфессиональной идентичности человека, осуществляемое против его воли.

Разумеется, это деление имеет сугубо условный характер. В социальной

практике, как правило, встречаются события, в которых некоторые из пере-

численных деяний совершаются одновременно или по цепочке одно влечет за

собой другое. К тому же некоторые виды насилия могут приводить к разным

последствиям. Например, сексуальное изнасилование – это принуждение

человека к занятию, которым он в данный момент не хочет заниматься, но это

же может привести к нанесению вреда его физическому и психическому

здоровью. Заключение в тюрьме – это ограничение свободы передвижения

человека, но одновременно и принуждение его к образу жизни, который не

является его добровольным выбором. Изменение политического режима

неизбежно ведет к навязыванию новой идеологии, разделяемой далеко не

всем населением. Ограбление часто невозможно совершить без убийства

ограбляемого и т.п.

Понятие «культура», на мой взгляд, означает социальный опыт, обре-

тенный человечеством или отдельным народом на протяжении его истории,

отселектированый и отрефлексированный в культурных текстах (вербальных и

невербальных) – законах, традициях, обычаях, нравах, системах ценностей,

комплексе знаний о себе и об окружающем мире, учебниках, доминирующих

формах социальной организации общества, иерархии статусов и

социальных ролей, допустимых технологиях создания чего-либо и ат-

рибутивных чертах продуктов этой деятельности, формах и языках социаль-

ной коммуникации, преобладающих формах социализации и инкультурации

личности (т.е. ее воспитании и образовании), в художественно-образном

мировосприятии мира и т.п., короче – всем том, что обобщается в понятиях

«образ жизни» и «картина мира» того или иного общества и передается от

поколения поколению

Естественно, что каждый народ обладает своим уникальным социаль-

ным опытом и неповторимой исторической судьбой, определяющими свое-

образие черт его культуры. Кроме того, разные народы находятся на

разных уровнях развития. Сегодня Землю заселяют этносы,

принадлежащие практически ко всем известным этапам социально-

культурного развития от каменного века до постиндустриальной стадии

Поэтому, когда я употребляю слово «культура» вообще, без конкретной

этнической или социальной привязки, это выражение является условным, в

данном случае суммирующим общие элементы социального опыта

наиболее развитых народов (т.е. относящихся к индустриальному и

постиндустриальному уровням развития) и его культурной элиты (т.е.

социальной страты наиболее образованных и культурно эрудированных

людей), хотя, по возможности, я стараюсь охватить взглядом культуру

всего человечества на всю ее историческую глубину.

Таким образом, культура насилия – это тот набор допустимых норм

совершения насильственных действий в отношении человека или общества

(допустимых самими субъектами, осуществляющими насилие, или

властью, по приказу которой они действуют, перечень действий см. в

начале очерка) и культурных текстов, регулирующих эти действия,

разрешающих или запрещающих какие-то формы, устанавливающих

процедуру исполнения насилия и определяющих отношения между самими

субъектами насилия, субъектами и объектами, субъектами и обществом, а

так же семиотика форм, символизирующих насильственные действия или

факт принадлежности человека к соответствующей группировке.

White L.A. The Concept of Culture//American Anthropologist. – Wash.,1959. Vol.61.

Флиер А.Я. Культурогенез.

Есть все основания для предположения о том, что свой генезис

насилие ведет еще от животных предков человека, многие из которых были

хищниками, включая и семейство приматов, от которых произошли

гоминиды (здесь можно говорить о смешанном пищевом рационе, в

котором пища животного происхождения дополняла преобладавшую

растительную)

. Т.е. насилие поначалу имело трофический (пищевой)

характер и осуществлялось только по отношению к представителям других

видов, бывших охотничьей добычей. (Кстати, охота – как у людей, так и у

животных – почему-то не относится к формам насилия, что представляется

нелогичным. Если лев бросается на лань с целью поесть, то и грабитель

убивает свою жертву отнюдь не ради познавательных или образовательных

интересов).

В ходе антропогенеза, по мнению многих специалистов, смена отста-

лых видов гоминид более развитыми нередко носила характер

планомерного уничтожения их как конкурентов в борьбе за территорию и

ресурсы. Ведь рацион питания и австралопитеков, и питекантропов, и

неандертальцев, и кроманьонцев (людей современного вида) был примерно

одинаков. По крайней мере, уход неандертальцев с исторической сцены,

как предполагается, был преимущественно насильственным

Одновременно с возникновением вида Homo sapiens несколько изменился

и рацион питания – в сторону наращивания доли пищи животного

происхождения. Т.е навыки охотника – убийцы намеченной добычи – явно

получили развитие, вплоть до изобретения технологий затравливания и

убиения таких крупных зверей как мамонты, пещерные медведи и пр.

Когда начались столкновения между локальными сообществами

самих людей, сказать трудно. Очевидно, единичные случаи убийства встре-

Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). – М., 1994.

Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. Синергетика

общественного прогресса. – М., 1995.

ченного чужака имели место всегда (впрочем, как и случаи приема его в

свою общину). Вместе с тем расселение верхнепалеолитических общин

кроманьонцев было сравнительно редким, и борьба между ними за

территорию и ее ресурсы в тот период навряд ли была остроактуальной.

Внутривидовые конфликты, видимо, участились в эпоху мезолита, когда

большие родовые коллективы, жившие более или менее оседло, разбились

на малые группы бродячих охотников, что повышало вероятность их

встреч. Но настоящий перелом в данном вопросе произошел уже в эпоху

неолита, с переходом к производящему хозяйству и сопутствовавшему это-

му быстрому демографическому росту. Примерно 10 тыс. лет тому назад

ойкумена современного расселения людей была уже в основном запол-

нена

. С этого времени факт соседства разных коллективов (племен) и кон-

куренции между ними стал элементом социальной повседневности.

Эта перемена в структуре расселения и существенное увеличение ее

плотности открыли новую эпоху в истории человечества – эпоху борьбы

«за место под солнцем». Завоевательные войны с этот периода стали обыч-

ными в практике народов, что и явилось одной из причин возникновения

государств – органов управления, насилия и защиты, а также

профессиональных или мобилизуемых армий. Создание

многонациональных, а в новое время и колониальных империй (так же как

и их распад) можно рассматривать как одну из форм этого процесса.

Другой формой стал геноцид – полное физическое истребление целых

этносов, а также ассисимиляция мелких этносов в составе более крупных.

Но это были войны преимущественно за территорию и ресурсы (в том

числе и человеческие).

«Этому способствовало множество далеко идущих последствий в

символической сфере, которые в период тотемизма привели к созданию во-

Шер Я.А., Вишняцкий Л.Б., Бледнова Н.С. Указ. соч.

инских братств, идентифицировавших себя с различными животными

(например, людей-медведей, терроризировавших леса Севера Европы, или

тайного общества людей-леопардов, которое контролировало обширные

регионы Африки). Общества воинов были очень опасны»

. Продолжением

этой традиции стало возникновение разного рода военных корпораций в

последующем – от средневековых рыцарских орденов до СС в нацистской

Германии.

Следующий этап начался с возникновением мировых религий, в част-

ности христианства и ислама. Появился новый повод для войн –

идеологический, борьба за насильственное внедрение «нашей» религии и

уничтожение местного язычества. Очевидно, первым масштабным

событием такого рода стало грандиозное военно-политическое и

религиозное завоевание Передней, Средней и Южной Азии, Северной

Африки и даже Испании исламским халифатом. Позднее по этому же пути

пошел и христианский мир: христианизация большей части Европы

Карлом Великим и его потомками, затем крестовые походы, затем

колонизация и христианизация Америки и т.п. Надо сказать, что такого же

рода столкновением несовместимых культур и социокультурных порядков

– нацизма, социализма и либеральной демократии – была и Вторая мировая

война, а также ее «мирное» продолжение – «холодная война» второй

половины ХХ века. Как мы уже знаем, окончательная победа в этом

противостоянии уже на рубеже тысячелетий осталась за либеральной

демократией.

Одним из вариантов войн, основанных на культурной

несовместимости, являются национально-освободительные восстания или,

например, современный арабо-израильский конфликт. Впрочем, в войнах

идеологического типа скоро проявился и внутренний аспект – борьба с

Ковачев А.Н. Символы власти и их интерпретация в различных культурах // Антропология власти. –

СПб., 2006, Т. 1. – С.257.

ересями (конфликт между иконоборцами и иконопочитателями в Византии,

альбигойские, а позднее гугенотские войны во Франции и др.). Т.е

культурно-идеологическая несовместимость разделяет не только

государства, но и разные группы в рамках одного и того же народа, что

является источником революций и гражданских войн, о которых речь

пойдет ниже.

И, наконец, хронологически третий тип войн: войны за изменение по-

литического режима. Очевидно, только в XVIII веке такие войны стали

межгосударственными. Наиболее ранний пример: европейские коалицион-

ные войны против Французской революции и режима Бонапарта (напомню,

что Франция не была империей, и Наполеон имел парадоксальный титул

императора Французской республики), а так же войны самой Франции в

конце XVIII – начале XIX вв. против большинства ее соседей, приводив-

шие к созданию новых государств – аналогов самой Французской

республики. Надо сказать, что подобный «экспорт» революции, как и

международная интервенция с целью подавления революции, с тех пор ста-

ли общепринятой нормой. В XX веке типичные примеры: иностранная

интервенция против Советской России сразу после революции, советско-

польская война 1920 г. за свержение режима Пилсудского и «советизацию»

Польши, революция в Испании, раздел Польши между СССР и Германией

в 1939 г., советско-финская война 1940 г. за создание социалистической

Финляндской республики и оккупация республик Прибалтики. В первое

десятилетие после Второй мировой войны – формирование «красного

пояса» вокруг СССР в Европе и на Дальнем Востоке, революция в Китае, а

также превращение Германии, Италии, Японии и Южной Кореи в страны

либеральной демократии проамериканского типа и войны корейская и

франко-вьетнамская. В дальнейшем – это чехословацкие события 1968 г.,

американо-вьетнамская и советско-афганская войны, война стран НАТО

против Югославии за свержение режима Милошевича, а уже в XXI веке –

афганская антиталибская кампания американцев, война США и

Великобритании с режимом Саддама Хусейна в Ираке.

Совершенно очевидно, что предшественниками этих войн были соци-

альные революции, а еще раньше – восстания угнетенных классов. Однако

до XVIII века это были войны исключительно гражданские и до Француз-

ской революции они не преследовали целей смены политического режима.

И Нидерландская, и Английская буржуазные революции решали в

основном экономические задачи, а к смене режима правления в принципе

не стремились (замена короля Карла Стюарта лордом-протектором

Оливером Кромвелем, почти не ощущалась как смена режима; в отличие от

короля Кромвель практически не был стеснен парламентским контролем, к

тому же он оказался человеком, гораздо более жестким и своенравным, чем

король). Тем более, это же можно сказать о народных восстаниях.

До сих пор я не упоминал особый вид насилия – криминальную дея-

тельность, которая по идее осуществляется не государствами, а группиров-

ками бандитов и воров, наркокартелями, революционными организациями,

группами хулиганствующей молодежи, а так же и отдельными гражданами

(в их числе, как известно, очень большой процент людей с психическими

отклонениями)

. В этот перечень следует включить и организованный терро-

ризм, хотя, как известно, он – порождение и ответвление революционной дея-

тельности (известные исключения: израильские зелоты времен римского вла-

дычества и средневековые исламские ассасины, тоже преследовавшие в осно-

вном политические цели). Определить хронологические рамки появления

этого типа насилия очень трудно. Судя по всему, он был всегда и может быть

тоже унаследован нами от животных (в среде приматов случаи откровенно

хулиганских акций и агрессивного поведения, явно не преследующего

Диденко Б.А. Цивилизация каннибалов. – М., 1996; Дубягин Ю.П. Руководство по розыску и

расследованию неочевидных убийств. – М., 1998.

никаких утилитарных целей, описаны в социобиологической литературе по-

следних лет)

Поскольку все описанные примеры и типы насильственных действий

являются фактами из социальной практики людей, то согласно законам кол-

лективного существования они должны каким-то образом регулироваться

нормами, законами, традициями и прочими социальными конвенциями, сум-

мирующими социальный опыт данной деятельности, накопленный в истории;

т.е. должны базироваться на основаниях определенной профессиональной

культуры насилия

Однако мои попытки вывести основные универсальные параметры этой

культуры насилия привели меня к заключению, что на самом деле речь идет о

двух культурах насилия: государственной и криминальной, с весьма

различающимися параметрами регулятивных установок.

Для культуры насилия, осуществляемой государством с помощью со-

ответствующих силовых структур, характерны следующие черты:

- применение насилия должно быть минимально необходимым;

- собственные потери в живой силе должны сводиться к минимуму;

- противником в этой борьбе являются только вооруженные формиро-

вания, оказывающие активное сопротивление;

- ущерб наносимый гражданскому населению и его имуществу должен

по возможности быть минимальным;

- беспрекословное подчинение младших приказам старших, которые

несут всю ответственность за отданные приказы;

- взаимодействие со СМИ предельно ограничено; всю правду о войне

знает только высшее военное командование и политическое руководство

страны, а для населения это необязательно;

Плюснин Ю.М. Проблема биосоциальной эволюции. – Новосибирск, 1990.

Орлова Э.А. Социальная (культурная) антропология. – М., 2004.

- большинство современных государств являются участниками между-

народных договоров, регулирующих судьбу военнопленных, устанавливаю-

щих принципы обращения с гражданским населением, разрешающих или

запрещающих использование тех или иных видов оружия, запрещающих

проявления особой жестокости и т.п., или участниками двусторонних согла-

шений такого же рода.

Но главное это то, что воюющие государства, как правило, придержи-

ваются известной сентенции Бисмарка, гласящей, что после войны все равно

наступит мир. И победителю придется жить бок о бок с побежденным. Так

стоит ли унижать и ожесточать побежденного до такой степени, чтобы мир-

ное время было омрачено бесконечными враждебными отношениями?

Вышесказанное вовсе не означает, что все государства во всех случаях

неукоснительно придерживались этих принципов (тем более, что эти взгляды

наращивались исторически). Далеко не всегда соперничающие страны

собирались оставить противника в качестве самостоятельного субъекта

отношений и поэтому дальновидно не стремились слишком ожесточать его.

He говоря уже и о том, что в армиях любых стран существуют особые

элитные подразделения, на деятельность которых обычные ограничения не

распространяются (разумеется, негласно). Но в основном именно эти

принципы или культурные установки лежат в основе действий

вооруженных сил современных цивилизованных стран.

Следует заметить, что, в отличие от армии, полиция и службы

безопасности, фактически ведущие гражданскую войну против своего

народа (в целом – в тоталитарных государствах – или, по крайней мере, его

криминального компонента), хотя по закону и обязаны придерживаться

этих же установлений, на практике стараются уклониться от этого. Однако

здесь уже многое зависит от того, насколько центральное правительство в

Бисмарк О. фон. Мысли и воспоминания. – М., 1946. Т.1.