Ганзелка И., Зикмунд М. От Аргентины до Мексики

Подождите немного. Документ загружается.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСФСР

ЛЕНИНГРАД

1960

ШКОЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

И, ГАНЗЕЛКА

М. ЗИКМУНД

От

АРГЕНТИНЫ

МЕКСИКИ

КНИГА ПЕРВАЯ

СОКРАЩЕННЫЙ ПЕРЕВОД

С ЧЕШСКОГО

С. БАБИНА

И Р.

НАЗАРОВА

Фотоснимки сделаны авторами во время путешествия

Оформление худотнина Ю. Ниселева

Нарта А. Аленсандрова

В книге «От Аргентины до Мексики» известные

чехословацкие журналисты и путешественники Иржи

Ганзелка и Мирослав Зикмунд рассказывают о своем

пути на легковой машине «татра» по странам Южной

Америки. Читатель найдет здесь описание бескрайней

аргентинской пампы и девственных лесов Бразилии,

картины огромных современных гбродов и убогих ин-

дейских селений, яркий рассказ о неприступных Кор-

дильерах и о птичьих островах у пёруанского побе-

режья Тихого океана. Читатель познакомится с дале-

ким прошлым южноамериканского континента, пере-

листает страницы истории древнего государства инков —

исконных обитателей Америки — и узнает о варвар-

ском истреблении их испанскими конквистадорами —

колонизаторами XVI века. Но главное в книге — это

взволнованный рассказ о судьбах простых людей

Южной Америки, истинных хозяев этой богатой и

щедрой земли, жестоко эксплуатируемых колонизато-

рами XX века.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ТАМ,

за

рекою,

АРГЕНТИНА

МУЧАС ГРАСИАС, КАБАЛЬЕРО

Предпоследний день плавания.

34°42' южной широты, 53°23' западной долготы.

От последнего порта пройдено 3778 миль, чуть больше

6000 километров. Остаток пути до Буэнос-Айреса — величина

неизвестная. Облачно, море спокойно, изредка появляются

чайки — признак близкого материка. Альбатрос, который на

протяжении пяти дней неотступно следовал за нами, пожа-

луй, уже вернулся в Кейптаун или нашел себе другой корабль.

— Значит, в Монтевидео мы не идем. Говорят, час назад

капитан получил приказ плыть прямо в Буэнос-Айрес.

— Не велика беда; это все равно как если бы стрелочник

перевел стрелку влево вместо того, чтобы поставить прямо.

— Говорят, в десять вечера по правому борту будут

видны огни Монтевидео.

«Буассевен», у которого уже одиннадцатый день солнце

садилось перед носом, а всходило за кормой, внезапно по-

лучил с капитанского мостика короткий приказ и круто по-

вернул налево. Затянутое мглою солнце перекочевало на пра-

вый борт, а шезлонги с дамами, боящимися южного загара,—

на левый.

Вокруг мачт закружились чайки. «Американские» чайки...

В 17.15 мы впервые увидели Америку. Узенькая полоска

суши с низкими горами, зажатая между небом и морем, убе-

гала куда-то в бесконечность по правому берегу Ла-Платы.

В такой момент европеец почему-то не находит ничего луч-

шего, как бросить взгляд на запястье, вытащить блокнот и

записать, что в 17.15 он впервые увидел Америку. Самый

младший из матросов Магеллана во время его знаменитого

первого путешествия вокруг света в эту минуту заорал во

все горло, чтобы услышали все на корабле:

— Monte vide eu! (Вижу гору!)

Это, несомненно, было на том же самом месте, откуда и

теперь впервые видит Америку команда каждого корабля,

входящего в огромную воронку устья Ла-Платы. Невольное

восклицание юного матроса, вероятно, показалось основате-

лям Монтевидео настолько необычным, что без ведома автора

оно было перенесено на километр западнее и высечено на

первом камне, положенном в основание новой столицы

страны, которую впоследствии назвали Уругвай.

Одиннадцатые сумерки в этот раз опустились одновремен-

но на судно и на Уругвай. Последний ужин на «Буассевене».

По правому борту тянется яркая гирлянда ночного города,

американского Монтевидео. Отблески сотен тысяч сверкаю-

щих огней неприметно скользят по воде, рассыпаясь на греб-

нях волн.

Люди стоят вдоль борта так же, как еще недавно стояли

у подножия Столовой горы, и думают об Америке. Африка

осталась в далеком прошлом.

Внизу умолкли двигатели. Палуба сразу же опустела.

Что случилось?

Ничего не случилось. Огни с левого борта перекочевали

на правый, померкли, а немного погодя и совсем исчезли

в густом молоке тумана Лишь два — три освещенных буя ка-

чались на волнах да в сотне метров от нашего «Буассевена»

стоял на якоре другой его коллега — утомленный великан

с неведомым названием — пароход, которого так же, как и

нас, не хотят впустить на стоянку. Туман на Ла-Плате

страшнее самой черной ночи. Ни один лоцман никогда не

протянет руку помощи и не предложит в этот трудный час

буксира, потому что слишком хорошо знает коварство такого

тумана.

«Буассевен» покачивается на смеси воды и тумана, ожи-

дая, когда отдадут приказ, чтобы вновь забилось его сердце.

Там, за рекою, — Аргентина...

За стеной тумана в двух шагах бьется четырехмиллион-

ное сердце страны самых больших равнин и самых больших

гор на всем американском континенте.

Буэнос-Айрес.

Город Хорошего Воздуха.

* t «

К утру туман рассеялся. Под иллюминаторами снова

хлюпает вода — грязно-бурый ил Параны, собранный где-то

далеко на севере, в бразильских джунглях и на равнинах

Гран-Чако. Он стекает в Атлантический океан через гигант-

скую воронку устья Ла-Платы, наполовину реки, наполо-

вину моря.

Погасшие буи, эти плавучие километровые столбы мор-

ской автострады, удаленные друг от друга на несколько де-

сятков метров, медленно тянутся вдоль бортов.

Трансатлантические колоссы, которые несколько дней

назад независимо и гордо плыли в океане наперекор штор-

мам, вынуждены теперь ползком пробираться по этой узкой

полоске воды.

Ил и грязь из Парагвая и Бразилии загнали их в унизи-

тельную для них канаву, вырытую пузатыми землечерпал-

ками. Вонючие буксиры — эти смешные карлики — волокут их

на канате, словно мясник скотину на убой.

На верхней палубе оживленно. В кают-компании, где до

самого утра танцевали аргентинские танго, кубинский гва-

роче и американские буги-вуги, теперь выстроилась очередь

пассажиров с паспортами и отпечатанными по-испански во-

просниками аргентинских властей. С чувством собственного

достоинства приближаются люди к пестрому сборищу та-

моженников, врачей, иммиграционных чиновников и тайных

агентов. Испытующие взгляды, длительные расспросы, слад-

кие слова на американизированном испанском языке, довери-

тельно переданные на ухо приятелю-таможеннику, штампы

в паспортах.

Очередь понемногу тает, переливаясь на другую половину

салона.

— Это лишь начало, приятель, — говорит американец, по-

хлопывая молодого швейцарца по плечу. — Аргентинские та-

моженники самые строгие на всем американском континенте.

Второй раунд вас ждет перед открытыми чемоданами...

„МЕНЯ УСТРОИТ И ДОЛЛАР..."

Америка, А-м-е-р-и-к-а, А-м-е-р-и-к-а...

Сколько надежд, сколько ожиданий, сколько разочаро-

ваний!

Викинги, Христофор Колумб, доллары. Пампы, распро-

стершие свои объятия, богатый заокеанский дядюшка, индей-

цы. Мороженое мясо, Кордильеры, поля белоснежного

хлопка...

Говорят, что первые впечатления самые верные.

Скопление серых домов, башен, бетонных блоков на фоне

проплывающего мола и причалов казалось плоской декора-

цией, но едва мы ступили на берег, как сразу же попали

в каменный хаос города.

Из состояния первоначальной растерянности нас вывело

нежное прикосновение девичьих рук и любезная улыбка.

Удивленно смотрим на свои лацканы: там, откуда ни воз-

мись, появились маленькие флажки с чьим-то портретиком.

Незаметно поглядываем на остальных спутников, желая вы-

яснить, оказано ли и им такое же внимание. О, да, здесь,

в Аргентине, существует прекрасный обычай: черноокие сень-

орины дарят приезжему свои улыбки, как бы прикалывая их

булавками к лацканам пиджака, чтобы иностранец тотчас же

почувствовал себя как дома. Этого не делают даже в Швей-

царии, прославленном краю туризма. Очаровательная чут-

кость, это невозможно отрицать.

Смотрим друг другу на лацканы: аргентинский флажок

с портретиком президента... Что это? Политическая про-

паганда? Предвыборная агитация?

Не прошло и двух секунд, как от этих размышлений нас

избавляет новое прикосновение, уже не столь нежное, но вы-

разительное—за локти. Та же самая сеньорита, которая

между тем «обтанцевала» пятерых идущих рядом с нами про-

хожих, сменила загадочные коробочки с флажками на ма-

ленькую кассу и с прежней грациозностью порхает в обрат-

ную сторону.

— Простите, — лихорадочно подбираем мы слова извине-

ния и вытаскиваем флажок из лацкана,—'мы иностранцы,

нам еще не обменяли деньги на аргентинские песо ..

— Неважно, сеньор, — щебечет черноокая фея со шка-

тулкой, — меня устроит и доллар.

Стараемся понять, что же происходит, и намеренно идем

медленнее, чтобы еще раз понаблюдать эту милую сценку.

'Песо — денежная единица в Аргентине.

В тот же миг нас хватают другие руки — мужские, цепкие,

нахальные. Они привычно ощупывают брючные карманы, на

мгновение задерживаются у связки ключей, затем проверяют

нагрудные карманы, убеждаясь, что револьвера там нет. В по-

следнюю секунду сдерживаем себя и не протестуем: мундир

уже ведет нас к небольшому домику возле тротуара. Ara,

вот оно что: табличка с -надписью-«Таможенная зона». До-

кажи, что ты не международный мошенник, не контрабандист,

не убийца!• ••• . v> v :: •;

— Что у вас в портфеле?

- —• Посмотрите. — Мы открываем замок и вытаскиваем

паспорта. г,-г •

Таможенник/ роется в маленьком портфеле и с любопытг

ством рассматривает катушку прозрачной ленты для заклеи-

вания писем.

— Второй нет?

— Нет, можете убедиться!

Почему таможенника интересует, одна ли катушка клей-

кой ленты в портфеле или две? Ответ на это мы получаем

немного погодя. Перестав представлять для таможенников

какой-либо интерес, мы волей-неволей оказались свидете-

лями того, как делаются дела в Аргентине.

В домик таможни вошел кабальеро с корзиной апельси-

нов. Прежде чем поздороваться, он извлек самый крупный

плод из бумажной обертки, положил его на стол и вытащил

пачку сигарет. «Встретились старые знакомые», — проносит-

ся в мыслях. Однако мы тут же отказываемся от этого глу-

пого предположения, увидев, как рука таможенника взлетела

к козырьку, а потом — на обратном пути—вытащила несколь-

ко сигарет из пачки и положила их на горку других, уже ле-

жащих на подоконнике. Формальное определение веса кор-

зинки рукой — и кабальеро с многозначительной улыбкой

уходит.

Так вот как делаются дела в Аргентине!

Не говоря ни слова, таможенник отдает нам портфель и

сообщает, что мы можем идти. Ах, эти гринго, ничего-то они

не знают об Аргентине!

Разве таможенник не имеет права выкурить сигарету?

Съесть апельсин? Или заклеить письмо прозрачной лентой?

Зачем же тогда утруждать себя, проверяя, что было в кор-

зине под верхним слоем фруктов: настоящие апельсины

или американские сигареты, которые на американском

корабле стоят в три раза дешевле, чем в табачной лавочке за

углом?

Говорят, что первые впечатления самые верные.