Левина И.М. Картины Мурильо в Эрмитаже

Подождите немного. Документ загружается.

WWW.NATAHAUS.RU

8-1-2

64-69

И. М. ЛЕВИНА

КАРТИНЫ

МУРИЛЬО

В ЭРМИТАЖЕ

На обложке: Мурильо. Мальчик с собакой.

ысячи людей бывают ежедневно в Государственном Эрмитаже, этом

крупнейшем в мире музее культуры и искусства. Три больших зала,

в которые обычно попадают посетители картинной галереи музея,

расположены в центре экспозиции западноевропейской живописи. В одном

из них и прилегающем к нему кабинете представлены картины испанских

художников XV—XVII вв. Эрмитажное собрание является одним из лучших

в мире: здесь можно видеть полотна великих мастеров эпохи расцвета

(конец XVI—XVII в.) — Греко, Риберы, Сурбарана, Веласкеса, Мурильо.

Наиболее полно представлен Мурильо. После проникновенных образов

апостолов Эль Греко — серьезного, задумавшегося, погруженного в печаль

Петра и страстного, убежденного в своих идеях Павла, — после сурового,

мужественного Лаврентия, идущего на казнь, как на подвиг, в картине

Сурбарана, и юного страдающего Себастьяна, написанного Риберой, кар-

тины Мурильо предстают в ином аспекте. Они привлекают не глубиной

человеческих переживаний, не волнующими драматическими сюжетами.

Зритель просто любуется миловидностью изображенных персонажей, кра-

сотой колорита, мягкими плавными линиями контуров, прозрачной дымкой

серебристого света, в которой тают очертания фигур и предметов.

Мурильо — последний из больших мастеров „золотого века" испанского

искусства. Уроженец Севильи, он всю жизнь прожил в этом городе.

Севилья, которую называли жемчужиной Андалузии, отличалась от дру-

гих городов Испании. Это был порт, центр торговой жизни страны, кипучий

и шумный. Сюда приходили корабли из Нового света и стран Европы. На

улицах слышалась разноязычная речь, большинство торговых сделок заклю-

чалось в знаменитом здании севильской биржи, в городе было много ино-

странных купеческих подворий. В лавках и на фериях — ярмарках — про-

давались драгоценные камни, тончайшие сукна, шелковые изделия, полотно,

восточные ковры, северные меха, фламандские шпалеры.

Севилья и Кадис были единственными портами Испании, которые, следуя

королевскому указу, изданному еще в XVI в., имели право торговли с Аме-

рикой. Сюда привозили золото, серебро, жемчуг, кожи, а также какао, хину,

редкостных птиц и другие, часто еще невиданные в Испании товары. На

берегу судоходной реки Гвадалквивир находились огромные верфи, где

строились корабли, изготовлялись канаты, паруса и все необходимое для

флота.

Искуснейшие ремесленники, жившие в предместьях Севильи — Триане

и Макарене, изготовляли чудесные сосуды, золототканые парчовые покровы

для алтарей, одежды для духовенства, делали и расписывали церковные

свечи (весившие иногда более двух килограммов).

В Севилье бедняки, нищие, калеки просили милостыню, толпясь на па-

пертях многочисленных церквей. Количество нищих, бездомных бродяг, бес-

призорных детей было огромно. Совет города не раз отмечал, что бед-

няки умирают от голода.

Севилья была и крупным центром богатой и всесильной католической

церкви. Уже в XV в. духовенство гордилось огромным собором — самым

большим из готических сооружений Европы. Многочисленны и богаты были

монастыри, владевшие несметными сокровищами и щедро предоставлявшие

заказы художникам. Пышные церковные празднества и великолепные про-

цессии Севильи славились на всю Испанию. Об этом заботились не только

церковь, но и знать: большие средства давали герцоги Медина Сидония,

Суньига, Алькала и др.

Севилья была городом контрастов — богатства и нищеты, роскоши и

убожества. Во второй половине XVII столетия, когда разорение и обнища-

ние, как результат экономического кризиса, охватили всю Испанию, в Се-

вилью еще приходили заокеанские корабли, в ней еще бился пульс жизни,

однако все земли Андалузии уже принадлежали пяти знатнейшим фами-

лиям. Дворяне, так кичившиеся благородством крови и считавшие позор-

ным всякий труд, кроме воинских дел, придворной службы и церкви, все

больше включались в торговлю.

Былое величие Испании, ее мечты о всемирном господстве ушли в прош-

лое. В испанском искусстве реже и реже появлялись героические образы

воинов, сильных духом мучеников; реалистическое искусство теряло черты

суровой мужественности и яркой характерности. На смену приходили или

сильно экзальтированные, или мягкие лирические образы, которые встре-

чаются как в произведениях мастеров мадридской школы Хуана Кареньо де

Миранды, Антонио Переды, Клаудио Коэльо, так и севильской — Педро де

Мойи, Алонсо Кано, Эрреры Младшего. В архитектуре нарастала пышность,

вычурность орнаментов, в деревянной скульптуре раскраска статуй зачастую

заменялась настоящими одеждами.

Бартоломе Эстебан Мурильо родился, вероятно, в один из последних дней

1617 г. (крещен был 1 января 1618 г.). Рано потеряв родителей, он

воспитывался в семье тетки, жены хирурга-брадобрея Хуана Лагареса.

Первым учителем юноши был Хуан дель Кастилио, почитатель романистов

Севильи и художников Италии, но вскоре Мурильо остался предоставлен-

ным самому себе, так как Кастилио уехал в Кадис. Ранние биографы рас-

сказывают, что молодой живописец писал картины на небольших кусках

холста и продавал их на ферии. Это вполне возможно — в торговой Севилье

многие работали для ферии.

О жизни художника известно мало. Он провел два года в Мадриде

(вероятно, все-таки не с 1642 г., а с 1648 г.), где, конечно, мог встречаться

с Веласкесом и, благодаря ему, изучить картины известных мастеров в коро-

левских собраниях. Кроме того, друг Мурильо, Педро де Мойя, увлекав-

шийся творениями Антониса ван Дейка, привез в Севилью из Фландрии и

Англии копии и рисунки с картин этого известного мастера.

Мурильо выполнял главным образом заказы для монастырей, создавая

большие циклы на темы библейских и евангельских легенд и преданий

о жизни святых. В сюжетах „Поклонение пастухов", „Чудо насыщения

пятью хлебами пяти тысяч человек", сценах раздачи милостыни и исцеле-

ния, святыми больных он с любовью изображал испанских бедняков:

крестьян, нищих, калек. В течение всей жизни он писал жанровые картины,

изображая босоногих детей севильской бедноты, занятых играми на улицах

города.

Ранний период творчества Мурильо — 40-е гг. XVII в. — проходит под

влиянием работ Веласкеса, Сурбарана, Роэласа, Эрреры Старшего и других

мастеров севильской школы этого периода. Художник пишет в темной

манере караваджистов, и его картины оживлены лишь несколькими пятнами

теплых тонов. Но уже в эти годы молодого мастера интересовала проблема

передачи света в живописи, и он делал робкие попытки разрешить ее

в своих произведениях. Возможно, юный Мурильо написал эрмитажную кар-

тину „Поклонение пастухов". Перед юной миловидной мадонной, которая смот-

рит на своего младенца, лежащего в убогих яслях, стоят андалузские крестьяне,

принесшие скудные дары. Это коленопреклоненный старик в овчинной без-

рукавке, робко приподнявший руки и не смеющий дотронуться до пелены

младенца, остроносая, улыбающаяся старуха в белом платке, юноша в крас-

ном плаще и пастух с посохом. Их фигуры написаны еще жестко, раз-

мещение их не совсем удачно: они поставлены „лесенкой" — один выше

другого. Темный колорит картины слева озарен исходящим от младенца

светом. Сияющая белизна простынки и розоватое тельце ребенка создают

ту иллюзию светозарности, которая освещает нежное лицо мадонны, ее

красноватое грубое платье, бросает золотистые блики на край одежды ко-

ленопреклоненного старика.

На рубеже 40—50-х гг. Мурильо писал не раз и жанровые картины, про-

должая демократическую традицию севильской живописи первой половины

столетия. Таковы „Цыганка" (Мадрид, Прадо), „Вшивый" (Париж, Лувр),

„Девочка с цветами и плодами" (Москва, ГМИИ), „Мальчик с собакой"

(Ленинград, Эрмитаж). Эрмитажная картина написана в середине 50-х гг. По

улице идет мальчик с корзиной; ласково улыбаясь, он жестом руки как бы

дает понять собаке, что в его корзине ничего нет, кроме пустого глиняного

кувшина. Фигурка ребенка написана поколенно, но поставлена так, что зри-

тель чувствует движение мальчика, понимает, что он разговаривает с четве-

роногим другом на ходу. Лицо мальчика написано с такой правдивостью,

что не остается сомнения в том, что это ребенок, которого знал и наблю-

дал художник. Фигура очерчена мягкими плавными линиями. Улыбка, осве-

тившая худенькое, не отличающееся красотой лицо, чувствуется и под

длинными ресницами полуопущенных век, сквозь которые виден блеск лука-

вых глаз. Лицо, руки, волосы, одежду художник пишет тонким слоем крас-

ки, проводя кистью длинные косые мазки или закругляя их. Колорит карти-

ны неярок, строго продуман. Серые тона неба светлеют к горизонту, справа

высится желтоватая стена с бледно-зеленым деревом. На этом сероватом

фоне выделяются темные рукава куртки, золотистая корзинка, светлая

шерсть собаки. Вероятно, этот же мальчик послужил художнику моделью

и для картины „Мальчик в окне" (Лондон, Национальная галерея).

В 50-е гг. XVII в. Мурильо разрабатывает привлекавшую его гамму

серебристых и золотистых тонов, стремится передать пронизанную светом

воздушную дымку.

В 1656 г. за большую картину „Видение св. Антония Падуанского", напи-

санную для алтаря севильского собора, он получил звание первого живо-

писца Севильи. Все восхищались тем, как виртуозно написан поток света,

к которому протягивает руки монах Антоний Падуанский, встречая спу-

скающегося с неба младенца Христа. Современники превозносили Мурильо:

его называли „севильским Апеллесом", сравнивая со знаменитым живопис-

цем древней Греции, ставили выше Тициана.

На рубеже 50—60-х гт. написано „Благовещение" (Ленинград, Эрмитаж).

В этой картине тоньше, чем в „Мальчике с собакой", разработана проблема

света и цвета. Ангел, только что прилетевший к Марии с вестью о том,

что она станет матерью Христа, преклонил перед нею колени. С ним

в скромную комнату как бы вошло небо в виде легкого облака, скрыв очер-

тания стен, окутав дымкой колонну. Четко видны только столик с книгой,

букет лилий в стеклянной вазе и плиты пола. Плечи Марии и светлое по-

крывало на голове сливаются с облаком. Очень тонко продуман колорит

картины. Основным цветовым пятном является шарф ангела, карминно-

красный, с нежными переливами оттенков, развевающийся на фоне дым-

чато-серых облаков. Он сочетается с фиолетово-серой одеждой, с золо-

тисто-желтой корзинкой и нежно-голубой подушкой в ней. Повторение этой

картины находится в музее Прадо, но там она обрезана с боковых сторон,

Благовещение.

Отдых на пути в Египет.

поэтому часть ступни ангела слева и часть вазы с цветами справа отсут-

ствуют, что очень искажает композицию.

Мурильо неоднократно обращался к образу мадонны как истинный

севильянец и воспевал красоту женщин родного города. Андалузцы называли

свою землю „краем Марии Пречистой". Мадонна была покровительницей

Севильи, городов и сел Андалузии. Народ чтил ее как заступницу перед караю-

щим богом, слагал о ней песни, легенды и сказки. В народной поэзии мадонна

всегда красавица с большими глазами и белыми ручками. Ею любуются не

только люди, но и деревья, и ручьи, и солнце, и море. В произведениях