приспособлений.
Эмоции,   чувства   и   эмоциональные   состояния   имеют   внешнее   проявление   в   так
называемых   выразительных   движениях:   мимике,   пантомимике   и   вокальной   мимике
(интонация и тембр голоса). В главах, посвященных вниманию и речи, уже отмечалось, что
выразительные   движения   при   глубоких   нарушениях   зрения   ослаблены,   причем   степень
редуцированности   мимики   и   пантомимики   зависит   от   времени   появления   и   степени
расстройств зрения. Редуцированность этих движений достигает такой степени, что даже
безусловнорефлекторные   пантомимические   выразительные   движения,   сопровождающие
состояния   горя,   радости,   гнева   и   др.,   проявляются   у   них   в   весьма   ослабленном   виде.
Исключение составляют только оборонительные движения, сопровождающие переживание
страха.
Разумеется, отсутствие или слабое проявление выразительных движений не может ни в
коей   мере   служить   показателем   интенсивности   эмоциональной   жизни   слепых,   которая
зависит, как уже отмечалось, от условий жизни и деятельности индивида, а также от его
типологических особенностей.
§ 3. Воля слепых
Человек  —  и  это  одна   из  его   специфических   особенностей  —  является   субъектом
волевого поведения. Морально воспитанная воля, будучи регулирующей стороной сознания,
проявляется в   способности  человека совершать   целенаправленные  действия, преодолевая
трудности. Отсюда понятна огромная значимость воли для человека вообще, а тем более для
человека, имеющего   дефект   зрения   и   встречающего   поэтому  на своем пути  неизмеримо
большее количество трудностей, чем зрячий.
В   дореволюционной   тифлопсихологии   был   широко   распространен   взгляд,  согласно
которому безволие является характерологической чертой слепых. “Слепой поражает своей
апатичностью, отсутствием воли, невозможностью пробудить его к деятельности” — писал
выдающийся русский тифлопедагог А. И.  Скребицкий   (Скребицкий А. И.  Воспитание  и
обучение слепых и их призрение на Западе. СПб., 1903, с. 106). Этому и аналогичным ему
высказываниям   давался   ряд   обоснований:   во-первых,   слепота   препятствует   активному
участию   в   деятельности;   во-вторых,   чрезмерные   трудности,   испытываемые   слепыми,
приводят к отказу от решения намеченной задачи; в-третьих, ограниченные материальные, а
тем более культурные потребности не стимулируют слепых к волевой деятельности.
С   другой   стороны,   можно   предположить,   что   наличие   трудностей,   с   которыми
ежечасно сталкивается слепой, должно упражнять и укреплять его волю. Именно на такой
позиции   находился   Мольденгауэр,   который   писал:   “...можно   наблюдать,   что   усиленные
препятствия,   которые   должен   преодолевать   слепой   для   достижения   поставленной   цели,
приводят   в   действие,   всю  его   энергию,   всю   силу его воли   и   что   таким  путем   его   воля
закаляется” (Цит. по кн.: Бюрклен К. Психология слепых. М., 1934, с. 231).
Это сложное взаимодействие причин, с одной  стороны,  тормозящих,  а с другой  —
стимулирующих   развитие   воли,   обусловливало   отмечавшиеся   тифлологами   резкие
индивидуальные   различия   слепых   в   данной   сфере   психики,   различия,   выходящие,   как
утверждал К. Бюрклен, “за пределы минимальных и максимальных границ, так как среди
слепых встречаются индивидуумы как с огромной, так и с очень ослабленной силой воли”
(Цит. по кн.: Бюрклен К. Психология слепых. М., 1934, с. 230). Действительно, среди слепых
можно  встретить людей,  обладающих замечательными   волевыми качествами,  и наряду  с
этим   наблюдать   такие   дефекты   воли,   как   импульсивность   поведения,   внушаемость,
упрямство,  негативизм.  Особо сложные   и  труднокорригируемые дефекты волевой  сферы
наблюдаются   у   лиц,   потерявших   зрение   в   результате   перенесенных   черепно-мозговых