Мансуэлли Г. Цивилизации древней Европы

Подождите немного. Документ загружается.

рамках этого узкого взгляда собственные концепции в Иберии выражаются с ясным убеждением в

особой значимости скульптуры. В действительности она не была просто эманацией декоративной

традиции и не ограничивалась воплощением в монументальной скульптуре художественных

мотивов или декоративного искусства экс-вото. Скульптура передает новую потребность в

образном выражении, которая, бесспорно, возникла под влиянием греческого искусства, и именно

в связях с греческой средой скорее, чем в пуническом посредничестве, нужно искать истоки

антропоморфизма местного культа. Иберийские скульпторы демонстрируют знание культуры и

владение замечательным техническим опытом: они не копируют и не заимствуют в полном

смысле слова ни типологии, ни иконографии. У Великой Богини из Сьерра-де-лос-Сантос,

массивной по структуре, имеющей форму колонны, жизнь остается только в лице: ее одеяние, гео-

метрически драпированное спереди, подчиняется строгой симметрии. Это напоминает о греческом

архаизме, но религиозный акт приношения передается одновременно экспрессивно и ин-

дивидуально через эту ритмическую связанность, которая соединяет длинные косы и серьги с

прической и одеждой. Архаичность этого произведения свидетельствует о том, что греческие

влияния, если можно так сказать, были представлены

244

Глава 11 Иберийский полуостров

локально и долгое время оседали в определенной среде, прежде чем подвергнуться очень

медленной переработке: они претворялись во внешних формах в эпоху, когда в греческой среде

были не ко времени. Именно здесь объяснение того, что эти произведения не были имитациями,

— напротив, они показывают безукоризненную цельность, соответствуя восприимчивости и куль-

турному уровню народов и времени, в которое они появились. Тенденция организовать объем в

геометрическое целое еще более отчетлива в небольших скульптурах того же происхождения и в

изображениях, которые производны от них: мотив женщины в капюшоне развивается в более

абстрактных формах, где изображение фигуры сводится к простому наброску. Этот процесс

доказывает, что греческий «урок» был полностью усвоен, что крупная скульптура задала тон

малой и что возвышенное искусство развивалось наряду с народным, как показывает скульптурная

группа «Супруги». Многочисленные скульптурные головы из Сьерры свидетельствуют о

внутренней эволюции иберийского архаизма: контур, который ограничивает объемы, сочетается с

графизмом деталей. В иберийской скульптуре фигура включается в ансамбль, пропорции которого

определялись внутренними связями: она не создавала органичного целого и, следовательно, не

обладала внутренним синтаксисом. Она ограничивается поверхностью, где ритм объемов

воплощается в своеобразной каллиграфии. В сущности эта концепция напоминает античное

ионическое наследие или, по крайней мере, формальное знание, которое проникло извне в

иберийский дух во времена отношений с фокейцами. Ибо и для иберов греческое искусство оста-

лось неподражаемым и непонятным в своей оснмве. Это проявляется также в «блокированном»

стиле, фронтальности, которые обнаруживаются в кельтиберийских быках из Гвизандо — яркий

пример северной иберийской пластики, а также в воинах из Ги-мар, представленных в

цилиндрических формах. Животные прежде всего изображаются в рельефных формах, которые

делают массу средством выразительности. Это также могло быть подсказано опытом и стилем

ионийцев. Сходство одной из голов из Сьерры со скульптурами из Антремона подтверждает тезис

об иберийском влиянии на искусство Южной Галлии. Эллинизированные скульптуры, например

«Сфинкс» из Агоста, как раз показывают

245

Часть III Континентальная Европа

зависимость от архаического греческого искусства. Их линейный характер обнаруживается в

многочисленных рельефах группы из Осуны, имеющих нарративное свойство. Аналитическое и

описательное изображение деталей одерживает верх над фигурной композицией, или же

достигаются «экспрессионистские» эффекты, как, например, в «Акробате» или фрагменте

«Поцелуя», и к этому добавляются архаические черты, как, например, в изображении головы

молодого человека с кошкой. Некоторые другие рельефы из Осуны не попадают в это течение:

здесь вновь используются и адаптируются эллинистические образы. Эти рельефы, возможно,

принадлежат уже «романской» среде.

Самое известное произведение иберийского искусства, Дама из Эльче, не отступает от этих

характеристик, несмотря на изображение лица почти в соответствии с канонами классического

искусства: композиция остается геометрической, и если и есть соблазн увидеть здесь барочный

стиль, это связано только с декором. Дама из Эльче не является ни финальной, ни начальной

ступенью, это лишь частная интерпретация тенденции скорее архитектонической, нежели

пластической.

Популярное искусство, не подверженное или же почти полностью подчиненное влиянию

иностранного искусства, свободное от всякой стилистической заинтересованности, в противо-

положность крупной каменной скульптуре, представлено в небольших бронзовых статуэтках. Эти

произведения, достаточно близкие в своей совокупности к экс-вото всего неэллинистического

средиземноморского пространства, стремятся к непосредственному изображению, как показывают

экс-вото из святилища в Деспеньяперросе. Среди них многочисленны изображения животных —

натурализм, исполненный жизни, — а также богатая серия человеческих фигурок, которые

передают многочисленные стилевые вариации: от относящихся к типу куроса и коры до воинов,

представленных с реализмом, который с IV в. до н. э. и до IV в. н. э. в прорисовке мельчайших

деталей вооружения всегда отличался обостренным восприятием объема. «Всадники» из южной

Испании в своей экспрессионистской манере приближаются к описательному стилю в рельефах

Осуны. Отметим особенно реалистичный характер обнаженной женщины из Ла Луз (Мурсия),

которая, правда, относится к более поздним работам.

246

Глава 11 Иберийский полуостров

Отметим, что это искусство бронзы часто проявляет стилевое сходство с пластикой обожженной

глины.

Керамика предоставляет нам очень широкое поле для исследований в художественном и

документальном плане. Мы уже затронули некоторые аспекты, обозначая общую картину куль-

турного пространства полуострова второго железного века. Уточним здесь, что широко

использовались формы, отличные от типологических греческих форм, и что в их декоре

фигуративный элемент дополнял геометрическую основу. Отметим, с другой стороны, что

использование рисованного декора, эффектов полихромии, которые представлены

многочисленными примерами, обращает нас собственно к живописи, которая, по-видимому, была

неизвестна в Испании. Нефигуративный декор ваз из Cabecico del Tesoro (Вердолай, Мурсия) или

из Эльче основан либо на растительных элементах, явно стилизованных, либо на часто

встречающихся в Средиземноморье мотивах, таких как двойная спираль, полосы, круги и

полукружья, мотивы, которые обычно распределены на зоны. В художественном плане

наибольший интерес вызывает именно фигурный декор, например композиции изолированных,

отдельных фигур, которые составлены из птиц или птичьих голов, на некоторых вазах Арчены

(Мурсия). Фигурные изображения на фрагментах, найденных в Эльче, включаются в

декоративную ткань, где они связаны с растительными или геометрическими элементами, не

выделяясь и не индивидуализируясь, как в кельтском искусстве. Вазы, украшенные фан-

тастическими существами, например из Вердолй и Эльче, напоминают по стилю архаическую

ионическую и коринфскую керамику, вплоть до эффектов полихромии, свойственных всей

иберийской керамике. Декоративные мотииы составляют с фигурными мотивами плетеные узоры,

воплощающие богатую фантазию и выполненные почти в ориентальном стиле. Стилизация как

декоративная виртуозность порождает постоянную переработку, по существу

интеллектуалистическую, которая- напоминает кельтское и венетское искусство.

Но не только художественное оформление составляет язык иберийского искусства. Если оно

не.использовало мифологический репертуар — ни тот, который могли дать местные легенды, ни

тот, что мог быть заимствован из иноземных культур, —

247

Часть III Континентальная Европа

зато проявляло живой интерес ко всему, что касалось семейной жизни, повседневных занятий

человека. Именно в этом состоит сходство, каковы бы ни были различия во времени и в стиле, с

искусством ситулы, о котором мы говорили в предыдущей главе. Натурализм проявлялся в

изображении животных, например рыб и коз, которые украшают вазу из Вердолай. Этот

натурализм придает произведениям более популярного характера особую живость. Человеческая

фигура также широко представлена: воины, всадники, музыканты, танцоры, женщины,

совершающие свой туалет или занятые домашними хлопотами, живописными вереницами

украшают бока ваз из Оливы и Лирии. В этих фигурах, намеченных легкими штрихами, иногда

сводившихся лишь к общим очертаниям, отражено стремление к непосредственному выражению,

воплощавшееся с замечательной естественностью и вдохновением. Эта продукция представлена,

по правде сказать, в двух видах: один более утонченный и декоративный, фигуры окружаются

фантастической сетью растительных и геометрических элементов; другой — более популярный и

выразительный, здесь фигуры и их группы составляют сцены охоты и рыбалки, свободно

располагаясь поверх фона. Насколько изысканны своим каллиграфическим характером изделия

первого ряда, настолько фигуры второго лишь слегка обозначены, но их стиль, возможно

идентичный, так же как техника, которая выделяла фигуры, нарисованные поверх фона, явно

напоминает архаический стиль черных фигур. Некоторые расписные вазы из Лирии доходят почти

до абстракции, так же как упомянутая италийская керамика северной Адриатики.

В Азайле (провинция Теруел) обнаружена особая керамика, в основном декоративная,

выполненная в роскошном стиле, который в конце концов придает барочность мотивам, в особен-

ности растительным и геометрическим. Эта керамика, впрочем, относится к достаточно поздним

эпохам, и ее производство продолжается до полного завершения периода романизации.

В кельтиберийской культурной зоне керамика Нуманции происходит напрямую от иберийской

керамики юга и юго-востока. Иногда она отражает еще более явную тенденцию к линейности,

каллиграфической виртуозности, которая выражается в более абстрактных, но не разъединенных

формах. Однако нарративные

248

Глава 11 Иберийский полуостров

темы встречаются в популярной серии из Лирии наряду с изолированными мотивами,

напоминающими (судя по вазе из Аркоб-риги) беотийскую керамику.

Так же как в керамике, фигуративный стиль обнаруживается в золотых и серебряных украшениях,

например в чеканной золотой «диадеме» из Рибадео (на самом деле это поясная застежка) и в

колье из Чао де Ламас (Португалия). Но большая часть золотых изделий и кельтиберийской

металлургической продукции выполнена в геометрическом стиле, с манерой, подчеркивающей

эффекты полихромии, как, например, в кинжалах и ножнах с насечками из Лас Коготас, Авилы,

Миравече, Барселоны, Ла Озеры. Напротив, репертуар иберийской продукции из золота

центрального запада и юго-востока, более богатой и вариативной, не геометрический: в поясных

застежках это растительные и фигурные мотивы (Ла Озера, Гормаз и Изана, Сориа, Толедо) и

полихромия редкого качества, примером которой является застежка из Тойи, Пеал де Бечерро

(Хаэн). Насечка узоров используется наряду с техникой чеканки для украшения серебряной

посуды. Так, например, патеры из сокровищницы Тивизы (Таррагона) украшены одна завитками и

рыбами, а другая — сценой охоты и фантастическими существами. Кроме того, в декоре

великолепных украшений использовался метод зернения (вероятно, привезенный из Италии), так,

серьги из сокровищницы Сантьяго де ла Эспада (Хаэн) украшены маленькими чеканными

фигурками, напоминающими по стилю бронзовые ькс-вото.

Часть четвертая

Европа и Рим

Глава 12

ИТАЛИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ РИМА

В общем плане этой книги, посвященной цивилизациям древней Европы, не предполагалось изучение

цивилизации Рима. Этот сюжет во всей своей полноте достаточно хорошо был проработан Пьером

Грималем в книге из этой же серии. Однако определяющая роль, которую сыграл Рим в истории

континента прямо или косвенно, заставляет нас напомнить по крайней мере фундаментальные черты.

Выше мы затронули историю этрусков и кельтов, формирование и развитие соответствующих цивили-

заций. Обратившись в связи с этим к италийской среде, откуда Рим ведет свое происхождение, мы

вновь возвратимся к этим цивилизациям в той мере, в какой их история, так же как история эллинизма,

была связана с историей римского народа. Рим начинал именно как небольшое италийское

государство, и, таким образом, именно в далеком италийском прошлом следует прежде всего искать

истоки его развития, хотя и нельзя смешивать его с развитием, которое познали другие народы

полуострова почти в ту же эпоху. Затем в III в. до н. э. Рим стал ведущим государством Италии,

которое он организует, и эта организация позволила римлянам приступить к реализации обширных

программ международной политики. Необходимо подчеркнуть роль Рима не только как исторического,

но и как географического центра.

Традиционная хронология зафиксировала в середине VIII в. до н. э. (754 г.) основание Рима Ромулом,

которого более поздняя легенда сделала потомком Энея. После полутора веков дискуссий

253

Часть IV Европа и Рим

о достоверности свидетельств, относящихся к основанию Рима, к эпохе царей и ранней

республики, эта датировка перестала быть спорной. Истоки Рима по времени совпадают с

основанием вил-лановских хижин и некрополей, обнаруженных на Палатине и Форуме.

Первоначальный Рим, таким образом, погружен своими истоками в эту цивилизацию железного

века, которая заложила общие для Италии основы в момент ее выхода на историческую сцену.

Этот необыкновенный город на протяжении всего своего существования постоянно

трансформировался, — этим объясняется почти полное отсутствие материальных следов его

наиболее отдаленного прошлого. Однако хижина Ромула, крытая соломой, не вымысел поэтов.

Рим сложился в результате слияния латинских и сабинских элементов. Позже он оказался

временно подчинен гегемонии этрусков, но продолжал при этом укреплять свою власть над

окрестными племенами, представленными, как и сами латиняне, земледельцами и скотоводами.

Именно в эпоху, когда меняется культурный облик этрусской цивилизации и Вилланова уступает

место культуре, сформировавшейся под восточным, малоазиатским, влиянием, Рим впервые

предстает как организованный город. Эта эволюция, обусловленная средиземноморским

влиянием, наблюдается в Риме и Лации, так же как в Этрурии. Захоронения Пренесте, необычайно

богатые украшениями и этрусскими бронзовыми статуэтками, испытавшими влияние

малоазиатского искусства, показывают, что латинская среда была вскоре «этрускоизирована» и

что знатные семьи адаптировали нравы, вкусы и обряды этрусков. То, что найденные предметы

имели местное, латинское, происхождение, нельзя доказать с абсолютной достоверностью, но это

тем не менее вполне возможно. Известно, кроме того, что латинские ремесленники

воспроизводили в своих изделиях этрусские формы, как, например, в золотой фибуле с

грануляцией, изготовленной ремесленником Манием для Нумерия. На этой фибуле видны

наиболее древние из известных следов письменного латинского языка, что доказывает ее

латинское происхождение.

Этрусский период, который положил конец череде латинских и сабинских царей, приходится

приблизительно на VI в. до н. э. — это период расцвета крупных этрусских городов. В то время

Ла-ций полностью покорился их культурному влиянию; памятники

254

Глава 12 Италия и становление Рима

искусства не оставляют сомнений по этому поводу. Не стоит забывать, что в политическом плане

контроль над Лацием был необходим этрускам, экспансия которых распространялась на Кам-

панию. По легенде будущий римский царь Тарквиний Древний (616—578 гг. до н. э.) был сыном

коринфянина-беженца Демарата, который остался в этрусском городе Тарквиний с художниками и

ремесленниками с Пелопоннеса. Эта деталь позволяет отнести изгнание Демарата к эпохе тирании

Кипселидов в Коринфе и, с другой стороны, выявить значимость коринфских заимствований в

этрусском искусстве между периодом малоазиатского и периодом ионийского и аттического

влияния. Тарквиний Древний, сын грека, принятый в этрусское подданство, а затем ставший царем

Рима, поистине символизирует римскую цивилизацию, где соединяются греческие и этрусские

элементы. Латинский алфавит в своей основе является заимствованием этрусского алфавита. По

традиции, и не без оснований, к концу IV в. до н. э. относят влияние Кум на Рим, сыгравшее

определяющую в религиозном плане роль, что иллюстрирует легенда о Сибилле и ее священных

книгах. Сам Вергилий осознавал роль греческих заимствований в формировании Рима, поскольку

он напоминает об аркадском царе Эвандре', построившем Палатин, — основателе культа

Геркулеса и верном союзнике Энея, наряду с этрусским Тархоном

. Римляне очень рано

познакомились с легендами о Приаме и Нелее

, которые заняли важное место в их долитературном

наследии. Если говорить о несколько более поздней эпохе, раскопки священного места Сан-

Омобоно предоставили нам,кроме множеств! черепков греческой

Эвандр — в римской мифологии внук или сын аркадского царя Пзлланта

и Никостраты. Убив отца по наущению матери, бежал в Италию и на холме, названном им в честь своей дочери Паланты

Палатином, построил новый город. Принимал у себя Геркулеса и Энея, стал союзником последнего в войне с местным

племенем рутулов.

Тархон — герой этрусской и римской мифологии, сын Тиррена (или Телефа),

основатель Тарквиний, Мантуи, Пизы, устроитель этрусского двенадцатиградия,

союзник Энея.

Нелей — в греческой мифологии сын Посейдона и Тиро, брат-близнец

Пелия. Популярность этого мифа'в Риме, вероятно, объяснялась его схожестью с сюжетом о Ромуле и Реме: Нелей и Пелий

также были брошен м на произвол судьбы, были найдены и выращены в пастушеской семье, а затем стали непримиримыми

врагами.

255

Часть IV Европа и Рим

керамики, произведения этрусского искусства и ремесла, относящиеся к наиболее важным

свидетельствам истории Рима архаического периода. Эти источники показывают нам те стороны

римской цивилизации VI—V вв. до н. э., которые историческая традиция позволяет лишь

предполагать.

Аристодем Малакос в 524 г. до н. э. избавил Кумы от давления этрусков, настроив против них

латинский национализм; этот эпизод, возможно, соответствует, по крайней мере отчасти, прав-

лению римского царя Сервия Туллия (578—534 гг. до н. э.), период которого традиция связывает с

прерыванием этрусской гегемонии в Лации. Приход к власти нового этрусского царя — «тирана»

Тар-квиния Гордого (или Великолепного; 534—509 гг, до н. э.) — означал, таким образом,

реваншистский поворот, завершившийся все же в конце века падением ненавистного этрусского

господства. В течение этрусского периода латиняне и римляне сохраняли свой индоевропейский

язык и традиционное наследие, ту строгость нравов крестьянства, которую они противопоставляли

распущенности и роскоши этрусков.

Именно латинская аристократия освободила Рим от власти Тарквиниев. Это событие обозначало

реванш древней непокорной индоевропейской структуры, так же как было у греков, по отошению

к абсолютной власти. Этрусские города содействовали падению римской монархии. Если верить

легенде, один лишь только Порсенна, царь Клузия, попытался вновь вернуть Тарквиниев на трон

(507 г. до н. э.). Вероятно, это было связано с причинами экономического характера: Клузий,

расположенный недалеко от Лация и занимавшийся морской торговлей, столкнулся с

необходимостью контролировать устье Тибра.

Одним из первых международных политических актов Римской республики стало заключение

торгового соглашения с Карфагеном (509 г. до н. э.). В этом Рим следовал, по-видимому, политике

некоторых этрусских городов, которые поддерживали с Карфагеном хорошие, плодотворные

отношения. Однако таким образом к экономической политике пыталось приобщиться новое

независимое государство, которое располагалось между этрусскими государствами и Кампанией,

где влияние и этрусков и греков ослабевало. Как бы там ни было, Рим договаривался с

Карфагеном, гегемоном всего Западного Средиземноморья, как

256

Глава 12 Италия и становление Рима

самостоятельное государство, демонстрируя свою заинтересованность морской торговлей на

достаточно обширном пространстве. Так впервые Рим ступил на историческую арену.

Почти в тот же период, когда было заключено торговое соглашение с Карфагеном, договор,

заключенный Римом в лице консула Спурия Кассия с латинянами (493 г. до н. э.), санкционировал

бесспорное верховенство римлян над их союзниками. Рим должен был стать «столицей» и

укрепить свою власть в сердце Центральной Италии. В течение столетия поле его деятельности

оставалось ограниченным окрестностями латинской территории, единой культурной средой, на

фоне которой он выделялся своей структурой и организацией. Лаций в V в. до н. э. оставался под

культурным влиянием этрусков. Но в 493 г. до н. э. римляне поручили греческим художникам

Дамофилу и Горгасу украшение святилища Цере. Было ли это противодействием этрусскому куль-

турному влиянию или же речь идет о заказе, сделанном по случаю или благодаря известности

художников? По крайней мере, это свидетельствует о том, что связи римлян распространялись за

пределы их обычной центральноиталийской среды. В самом деле, относительно этого времени

установлено, что этрусское и греческое влияние продолжает сталкиваться в Лации. В религиозной

сфере авторитет Сибилловых книг был тесно связан с этрусской практикой предсказаний. Но в

рамках латинского лингвистического пространства, включающего территорию фалисков,

политически связанных с Этрурией, фигуративное искусство обнаруживает явную

эллинистическую тендечтию.

В Кампании отступление этрусков, ослабленных поражением при Кумах (474 г. до н. э.), оказалось

выгодным для самнитов и луканов, в руки которых один за другим попадают древние греческие

города-колонии: Кумы, Дицеархея, Посейдония, Элея и Капуя. Италики, спустившись с гор,

вскоре достигли равнин и морского побережья. И начиная с этого момента становится все сложнее

выделить этрусскую составляющую в этой смешанной цивилизации, образовавшейся в результате

объединения греческих колонистов и луканских и самнитских завоевателей. Самниты, которые

имели индоевропейское происхождение, так же как умбры и сабины, навязали свои установления,

нравы, свое тактическое искусство и вооружение — об этом свидетельствуют

Часть IV Европа и Рим

письменные памятники, погребальное убранство и настенная живопись; но устойчивые греческие

традиции остались фундаментальными в религии, так же как в архитектуре, экономической жизни

и торговле. Эти италики-полугреки свободно говорили на двух языках, совсем как бруттии и

другие племена Южной Италии, цивилизации которых оставили многочисленные свидетельства,

бесспорно заимствованные у колоний Ионического моря. Греческий язык являлся

интернациональным к югу от Кампании, но каждая народность продолжала говорить на

национальном языке, так что сложилась настоящая языковая мозаика. Алфавит, пришедший из

греческого языка, почти всегда адаптировался к локальным диалектам, до тех пор пока

распространение латинского языка не положило этому конец. Цивилизация италийского юга, за

пределами Великой Греции, также представляла множество нюансов, которые объясняются

различием в географических и экономических условиях, нюансов, которые раскрываются не

только в надписях, но и в художественной керамике V—III вв. до н. э. Тарент, единственный город

Великой Греции, которому не нанесен урон в ожесточенных войнах, свирепствовавших в течение

многих веков, стал метрополией южной цивилизации италиотов, так же как италиков, К

сожалению, несмотря на все усилия исследователей, картина истории и культуры этих южных

цивилизаций все еще остается неполной. Вне сомнения, от нас скрыто множество интересных

деталей по истории древней Италии. Само название Италия — не нужно этого забывать —

изначально относилось к небольшой народности из Калабрии.

В Северной Италии, напомним, ситуация была совершенно иной: заселение долины реки По

галлами способствовало усилению многих кельтских племен, например сенонов и бойев, и

придало итальянскому северу некоторое единство, по крайней мере лингвистическое.

Цизальпинские территории были связаны с внутренними районами континента, так же как

Великая Греция на юге была связана с торговлей и влияниями Средиземноморья. Из рассказа Тита

Ливия мы знаем, что галлы представляли в глазах римлян страшную силу, но неизвестно, что

произошло с народами Италии в период их господства. Только в начальный период империи

можно увидеть, как северные города отстаивают

258

Глава 12 Италия и становление Рима

свои докельтские истоки, но римляне в эпоху, когда они завоевали долину реки По, отнюдь не

выглядели как освободители. Таким образом, можно предположить, что эти меньшинства были

малозначительны или что римляне не признавали их италийский характер, подобно подчиненному

югу. Венеты, которые оставались независимыми от этрусков и кельтов, вступили в союз с се-

нонами, настолько тесный, что, согласно Полибию, две цивилизации отличались лишь языком.

Важность роли, играемой венетами, возможно, была преувеличена в I в. до н. э. легендой, которая

объясняла набегом их племен уход сенонов из Рима. Как бы там ни было, их военное могущество

и организованность раскрылись в поражении, нанесенном ими напавшему на них Клеониму Лаке-

демонскому.

Галльское владычество, основанное на доисторической роли племени, развивается в ущерб

этрускам, умбрам и грекам морских факторий, как свидетельствует рассказ Дионисия Галикар-

насского, связанный со Спиной. Однако Спина существовала еще в III в. до н. э., в эпоху, когда

римляне основали колонию Ари-мин. Фельсина, ключевой пункт северных этрусков, пала под уда-

рами бойев в середине IV в. до н. э. Историки Античности относят к началу того же века падение

Вей, разрушенных римлянами, и Мельпа — укрепленного города или фактории этрусков в Лом-

бардии, — разрушенного галлами. Это совпадение иллюстрирует упадок прежнего этрусского

господства перед лицом сил, осуществлявших экспансию. Но эти силы вовсе не были спло-

ченными. Это хорошо стало видно, когда наконец кельты столкнулись с римлянами. Кельтская

цивилизацчя Цизалышнии была достаточно разнородна: сеноны, осевшие в Пицеде, очень рано

начали торговать с италиками, их некрополи крайне богаты этрусскими и италийскими

бронзовыми предметами, оружием, посудой, италийской, этрусской и греческой расписной

керамикой, не считая золотых украшений латенского типа. Но бойи долгое время сохраняли свой

национальный облик; они отказались только от первоначальной строгости: в III в. до н. э. в их

болонских некрополях появились италийские и этрусские заимствования. Среди предметов,

найденных в захоронениях, не только военные трофеи, некоторые свидетельствовали о связи

бойев с этрусками. В целом формы и типы италийских заимствований и привозной

Часть IV Европа и Рим

продукции не унаследовали культуру Ла Тен II. Кажется, что эти кельты были практически

изолированы от своих сородичей из других частей Европы: редкие образцы типичного галльского

искусства — торквесы из Пицена и фалеры из Манербио, — возможно, были привезены.

Италия IV в. до н. э. находилась, таким образом, в противоречивой ситуации: римляне, самниты,

бруттии, кельты расширяли сферы своего влияния, а греки и этруски оборонялись. Однако никто

не мог добиться более или менее устойчивой гегемонии в Италии. Борьба, в которой римляне

столкнулись с Вейями, в 394 г. до н. э. завершилась поражением Вей, ставшим моментом чрезвы-

чайной важности в развитии римской политики. Некоторые историки считают эту дату началом

римской экспансии. Ожесточенная борьба, которая разворачивается внутри Рима, показывает, что

эволюция отношений между различными элементами, составлявшими римское сообщество,

соответствовала политике экспансии. Кризис, который переживался Римом, был болезнью роста.

Захват города сенонами стал лишь случайным эпизодом в веренице событий, где успех

чередовался с трудностями и опасностями. После взятия Вей Рим стал для других народов Италии

врагом, которого нужно сломить. В течение века римлянам, благодаря невероятным военным

усилиям, удалось наконец укрепить свое господство. Этруски не сумели создать необходимого

единства, а италики, несомненно более сильные с военной точки зрения, не были уверены ни в их

симпатиях, ни в роли, на которую они претендовали. То же самое наблюдалось у галлов. После

разгрома при Сентине (295 г. до н. э.) коалиции самнитов, этрусков, сенонов и умбров римляне

добились господства в Центральной Италии: впредь для них был открыт путь либо на юг, либо в

долину реки По. Таким образом, предпринятая этрусской дипломатией попытка объединить все

силы, заинтересованные в отражении римской экспансии и поражении Рима, провалилась. Только

Сиракузы и Карфаген могли контролировать события в Италии — и были в этом заинтересованы,

— но они вступили в войну с целью завоевать Сицилию. После взятия Вей битва при Сентине

стала второй из наиболее значимых дат в истории Италии и Рима.

История Рима не может быть на самом деле отделена от истории Италии, касается ли это

гражданских столкновений

260

Глава 12 Италия и становление Рима

и войн или италийского единства, которое постепенно реализовывал Рим, На территории Италии

римляне осуществили первый опыт пространственной организации — той организации, которая

стала источником их господства и базой для дальнейших предприятий в рамках мировой

экспансии. Однако до эпохи Октавия римляне не занимались итальянской политикой, в том

смысле, что они не стремились вызвать у италиков осознание связей, которые их объединяли.

Напротив, их политика всегда основывалась на противопоставлении одних другим — для того

чтобы италики столкнулись с Римом один на один, для того чтобы сломить опасные объединения

и устранить всякую возможность образования новых союзов. Когда в этом отношении упоминают

об италийском единстве, имеют в виду только результаты, а не намерения или средства. Сами

римляне считали залогом своих успехов главным образом военную силу. Только Полибий впервые

дал иное объяснение их достижениям, связав их с особой, созданной римлянами политической

структурой. К этому добавляется способность к организации в самом широком смысле слова.

Именно этим обусловлена медлительность, часто подчеркнутая, процесса римской экспансии:

здание римского господства возводилось терпеливо, камень за камнем, по крайне мере пока они не

соединились последовательно друг с другом, и не было здесь ни блеска выдающихся операций, ни

личности вне общества. Часто упоминают, без какой бы то ни было риторики, этот народ

крестьян-солдат, который владел и мечом и плугом и которому война была необходима в той же

степени, что и жатва. У римлян обращение к оружию восходит к взаимным набегам и грабежам,

которые характеризуют любое доисторическое общество. Было бы, однако, интересно проследить,

как спорадическая война за выживание переросла в планомерную экспансию. Римляне всегда

беспокоились о том, чтобы представлять каждую из своих войн как оборонительную: они

противопоставили духу мести юридическую концепцию возмещения ущерба. Хотя часто предлог

создавался в целях оправдания перед общественным мнением, внутренним и иноземным, явной

агрессии, это юридическое сознание стало одним из знаковых моментов римской цивилизации.

Битва за битвой, война за войной — экспансия могла интерпретироваться как наиболее

подходящее средство для устранения

261

Часть IV Европа и Рим

любой возможной угрозы вторжения. Занятая территория образовывала полосу безопасности,

которую римляне, естественно, стремились расширить. Колонии на долгое время стали аванпос-

тами, сдерживавшими наступление врагов. Эта стратегия активной обороны в конечном итоге

позволила римлянам выйти за пределы латинской среды и осуществить завоевание Италии.

Со временем появились новые мотивы: необходимость использования новых земель, поиск

ресурсов для обеспечения потребностей возрастающего населения, — ресурсов, которых не могло

предоставить нестабильное распределение добычи. Чтобы решить важные экономические и

социальные проблемы, римляне стремились захватить районы с минеральными богатствами,

дорожные узлы и плодородные земли. Но поскольку невозможно было организовать новые

территории, где вместо римлян и латинян были местные элементы, новую проблему породила ин-

теграция последних, их использование в экономических интересах господствующей власти.

Древние квириты, подпоясанные цетеги — cinctuti Cethegi', — скорее всего не питали мысли о ми-

ровом господстве; лишь в результате более поздней интерпретации римского «мира» римлянам

давно минувшей эпохи приписали эти амбиции, которых у них еще не было. Вначале их экспансия

имеет, напротив, как мы часто наблюдаем, методический и педантичный характер, который ведет

происхождение от привычки крестьянина организовать свой труд и образ жизни в соответствии со

временем года.

Римский календарь, который установил различие между благоприятными днями и днями

неудачными, в действительности стал жизненным кодексом, хотя и обусловленным астроно-

мическими и сезонными ориентирами. К этой концепции добавились к тому же предписания

натуралистической религии, забота об обеспечении расположения богов и высших природных сил.

Нужно подчеркнуть, что календарь играл значительную роль в римской историографии. Известно,

что понтифики начинали с определения чередования удачных и неудачных дней в году,

От лат. cinctutus — опоясанный одним лишь набедренником; cinctuti

Cethegi — древние римляне, еще не знавшие туники, т. е. римляне, придерживавшиеся старых принципов, римляне старого закала.

262

Глава 12 Италия и становление Рима

затем добавили к этому имена магистратов и, наконец, список публичных мероприятий и

основных событий: именно с этих «дней» и анналов началось становление письменной истории.

Эта история, которая не останавливается на проблемах, а просто перечисляет факты в их

хронологической последовательности, отражает древний дух римлян, планы которых,

политические и военные, также не выходили за пределы года. В этом чувствуется некоторый

детерминизм, характерный для всех древних народов, но он отличается строгим соблюдением

правил, которые предписывал календарь. Не нужно недооценивать роли, которую сыграла

религиозная скрупулезность в формировании сознания римлян, хотя иногда они использовали ее

не самым честным образом, чтобы скрыть политические планы.

Религия римлян была по существу конкретной, полностью замыкаясь на контакте между

человеком и божественными силами. Антропоморфизация божеств была заимствована у этрусков

и греков. Если говорить точнее, до антропоморфизации божество представлялось римлянам чем-

то неведомым — без лица и человеческих параметров, — являло грозный характер и требовало,

чтобы его почитали и никогда не забывали о его божественной силе. Эти туманные концепции

впоследствии были упорядочены под влиянием этрусской традиции и Сибилловых книг, то есть

греческой архаической религии. Римская религия, став практически эклектичной, сохранила,

однако, отпечаток своих древних основ. Конформистский характер этой религии, наблюдения за

календарем были тесно связаны с правовым сознанием. И на самом деле неизвестно, какая из этих

концепций стада основой для появления других. Можно заметить, что это запутанное смешение в

религии и поведении было присуще всей протоисторической среде. Однако римляне подобным

образом добивались невероятного результата в праве, благодаря которому они выжили, и в

организации, которая позволила им завоевать древний мир. Эта разница, заметная при сравнении с

другими италийскими народами, объясняется центральным расположением Рима, которое

позволило ему извлечь пользу из опыта других народов, в частности этрусков и греков; римляне

интерпретировали его в практическом духе, одинаково далеком от угнетающей

предопределенности этрусков и абсолютного рационализма греков.

263

Часть IV Европа и Рим

При этом Рим играл роль не просто катализатора сторонних идей, он осуществлял синтез,

благодаря которому развитие и обновление продолжалось несколько веков. Это открывает истоки

римского превосходства, которое проявилось сначала в Ла-ции, затем в Центральной Италии и,

наконец, во всей Италии.

Хотя ожесточенные войны долгое время сталкивали их с этрусками, римляне всегда добровольно

признавали свой долг перед ними, иногда очевидно преувеличивая его, но это легко объяснить.

Римская эрудиция развивалась в эпоху, когда сильное влияние оказывала эллинистическая

культура, однако римляне плохо относились к грекам, которые искали в собственном прошлом и в

своем интеллектуальном превосходстве компенсацию политического упадка. Значит, мы должны

искать истоки римской цивилизации в Италии. Поскольку римляне не могли, за неимением до-

кументов, восстановить свое собственное прошлое, они не отказывались признавать за этрусками

авторитет и престиж ведущей нации. Было создано нечто вроде мифа об Этрурии. Мы уже на-

мекали на некоторые сферы, в которых римляне ощущали себя должниками этрусков. Они были

обязаны этрускам за обычай основания городов, разделения территорий, за искусство предсказа-

ния воли богов. Последнее было полностью заимствовано у этрусков, хотя примитивная латинская

религия земледельческого, довольно отсталого характера, весьма отличная от религии этрусков,

изначально плохо поддавалась этому влиянию. Римляне, впрочем, использовали это знание в

практических и политических целях и организовали свои города оригинальным способом: прямо-

угольный план — наследие Средиземноморья, которому этруски придали религиозное значение,

— у римлян принял военный характер; в колониях благодаря четырехугольному периметру можно

было наблюдать извне за внутренним порядком. Более того, в центре новых городов форум

образовывал ансамбль, отвечавший различным потребностям каждого сообщества.

Действительно, форум был одновременно религиозным, политическим и экономическим центром;

он также использовался для зрелищ; капито-лий, возвышавшийся с одной из сторон, являл собой

главное сооружение, но выполнял не только религиозную функцию. Эту неспособность

разграничить, разделить разные аспекты или цели жизни также считают особенностью римского

гения.

264

Глава 12 Италия и становление Рима

Долгое время обсуждали — и еще долго будут обсуждать — связи между этрусским храмом и

римским. Конечно, как показывает традиция, связанная с капитолийским храмом Юпитера, этот

тип здания должен был существовать в Этрурии еще до того, как греческое влияние

трансформировало его. Недавние исследования, в особенности исследование Л. Банти,

доказывают, что три целлы здания соответствуют адаптации этрусской техники к религиозным

потребностям римлян; кроме того, высокий фундамент, подиум, просторные, массивные формы

первоначального римского храма, который называют тосканским, также обнаруживаются в

этрусском храме; то же самое наблюдается в декоре из обожженной глины — simulacra pictilia, —

образах, представлявших богов, которые в эпоху Катона Старшего

дискредитировали интеллиген-

цию, пропитанную эллинистической культурой. Нет сомнений, что изначально именно этруски

научили римлян придавать человеческие формы божествам, но мы забываем, что римляне на

первых порах связывали своих божеств с мифами, заимствованными из греческих легенд в

эллинистическую эпоху. К заимствованиям из этрусского искусства относится, кроме того,

введение тосканского ордера, упомянутого выше. Витрувий приписывал им также изобретение

атрия — центральной части римского дома, — крыша которого над имплювием имела отверстие.

Хотя слово зилат и переводят как претор

, этрусские магистратуры, впрочем плохо известные,

практически не соответствуют римским. Как представляется, коллегиальность магистратов была

институтом собственно римского :троисхождения. Она неизвестна другим цивилизациям

Античности. В Италии, у самнитов, верховный магистрат, meddix tuticus, имел коллегу, meddix

minor, но если говорить о магистрате второго ранга, это

Марк Порций Катон Старший Цензор (234—149 гг. до н. э.}> римский политический деятель, консул (195 г. до н. э.),

цензор (184 г. до н. э.), радикальный сторонник возрождения пошатнувшихся под греческим влиянием суровых древних

римских традиций, идеолог политической партии, выступавшей за полное уничтожение давнего соперника Рима — Карфагена.

Одна из римских магистратур. Главная роль преторов состояла в руководстве судопроизводством. Они определяли

процедуру суда, судили иностранцев, председательствовали в чрезвычайных трибуналах. Имели право военного командования,

созыва сената комиций, издания законов. Им доверялось также управление провинциями.

265

Часть IV Европа и Рим

был скорее magister equitum>, приближенный к римскому диктатору. Нам ничего не известно об

организации магистратур в этрусских городах, которые не имели царя. Однако знаки должностных

отличий, подобные фасциям ликторов, составляли элемент этрусского церемониала и были,

возможно, наследием монархической традиции. То же самое относится к триумфу и toga picta —

пурпурной тоге триумфатора, расшитой золотом: торжественные кортежи появляются в искусстве

только в погребальном репертуаре и лишь в более позднюю эпоху, но они отражают, несомненно,

обычный, реальный факт. И наконец, обычай шествия, характерный для церемонии триумфа,

благодаря которому появилась арка, соотносится с этрусским погребальным культом. Эти связи

вызывают большой интерес еще и потому, что римляне интерпретировали эти концепции и формы

согласно своему духу. Их колебания между этрусской традицией и Сибилловыми кни-Тами, тем

более что они не подвержены влияниям, показывают характерную черту римской религиозной

мысли — стремление ничего не оставлять без внимания, даже вне привычных форм, что

приводило к некоторому синкретизму, совершенно чуждому, казалось бы, концепциям этрусков.

Что касается права, позиция Рима, по-видимому, была полностью независима. По правде сказать,

нам почти ничего не известно об этрусском праве. Законы XII таблиц (451—450 г. до н. э.),

которые восхищали Цицерона как памятник юридической мудрости и которые коррелировали с

законами Солона

, хотя и появились на полтора столетия позже, кажутся крайне примитивными.

Известно, что магистраты кодифицировали их под давлением

«Начальник конницы» — экстраординарная должность, помощник диктатора, избираемый ца полгода в момент грозящей

государству чрезвычайной опасности. Несмотря на название, его функции не исчерпывались лишь командованием кавалерией.

Фактически в период диктатуры начальник конницы являлся вторым лицом в республике. То есть известная тождественность

его функций с обязанностями самнитского meddix minor вполне очевидна.

Солон — реформатор законодательства и государственного устройства Афин. В частности, по инициативе Солона было

отменено долговое рабство, введен, выражаясь современным языком, суд присяжных, все население было разделено на

имущественные страты, согласно которым определялись права граждан и их обязанности (прежде всего по несению военной

службы) перед государством.

266

Глава 12 Италия и становление Рима

плебса, следуя в первую очередь греческим законам, в частности законодательству западных

греческих колоний, консервативный характер которого привел к отставанию в политическом и

социальном развитии по сравнению с Афинами.

Но законы XII таблиц не стремились ни зафиксировать конституцию, ни установить политические

отношения, это был лишь гражданский и уголовный кодекс. Они ограничивались изложением

правил и обычаев. Их суровость отражала жесткую строгость mos majorum

этих крестьян-солдат,

добродетелей, немного идеализированных позже, которые лежали в основе римской морали. При

этом поражает, что народ, которому нравилось обновлять правовые институты, даже новые,

придавал некодифицированным принципам большее значение, чем писаным законам. Так, в

начале римской правовой деятельности весьма обширный материал был преднамеренно изъят из

законодательства. Эта гибкость, связанная, нужно сказать, со стойкими консервативными

тенденциями, была одной из сильных сторон римлян; долгое время она позволяла им избегать

твердых позиций, возведенных в ранг принципов, и адаптироваться к различным ситуациям как

внутри, так и вне своего общества.

В недрах города, таким образом, право сложилось в процессе расширения права, первоначально

характерного для среды патрициев. Типично, что обновление происходило на протяжении всего

дальнейшего процесса эволюции Рима. Этим объясняется значение, придаваемое римлянами

индивидууму, и особый оттенок, который приобрело у них понятие свободы. В этом патриархаль-

ном обществе грозная власть была сосредоточена в руках dominus и pater familias

. Магистраты

частично наследоза/.и эту силу и власть некоторых из них — власть почти абсолютную. Триумф

чуть ли не обожествлял победителей, возродился культ предков, и возводились почетные статуи

магистратов, погибших на службе государству.

Что касается почетных памятников, состоявших из статуи и надписи, которые были связаны не с

погребением, а явно

Нрав, закон предков (лат.).

Dominus — господин (лат.); в данном случае — глава патриархальной

семьи; pater familias — отец, глава семейства (лат.}.

267

Часть IV Европа и Рим

с гражданскими мотивами, они восходят к более раннему периоду. Права индивида

резюмировались в понятии libertas

> которое абсолютно оригинально и не должно смешиваться

ни с греческой eleutheria, ни с современным понятием демократии. Оно соединяло права и

привилегии, которые в реальности принадлежали только ограниченной категории, по крайней

мере в эпоху архаики; это был удел аристократии, прерогатива которой ревностно оберегалась.

Ничего подобного мы не обнаруживаем у италиков, во всяком случае при нынешнем состоянии

знаний. Зато можно сравнить свободу, которой обладали римские женщины, со свободой,

знакомой этрускам, той самой, которая удивляла греков и о которой они старались не говорить.

Как видно, в культурном плане Рим не претендовал на роль ведущей нации. Однако он осознавал

свое превосходство в правовом и организационном отношении. Фактически он преуспел там, где

другие потерпели неудачу. В основе Рима было не что иное, как город-государство — полис. Но

по мере того как его могущество разрасталось, возникла проблема постоянного поддержания

сплоченности завоеванных земель. После заключения на равных началах договора с латинскими

городами Рим заставляет их признать себя главой конфедерации, к которой он присоединил

смежные территории. Когда он расширил свои завоевания, аннексия перестала быть возможной.

Именно тогда Рим прибегнул к колонизации и договорам. В конечном счете все было