Мартынова Е.П. Очерки истории и культуры хантов

Подождите немного. Документ загружается.

128]. У иртышских хантов процессы обрусения начались раньше

и протекали более интенсивно. Гораздо большую самобытность

вплоть до начала нашего столетия сохраняли ханты, расселенные

по притокам, особенно в селениях по их среднему и верхнему

течению: салымские, кондинские, демьянские.

•з

*г*

Традиционная хозяйственная деятельность

и особенности социальной организации

прииртышских хантов

Традиционный хозяйственный комплекс хантыйского насе-

ления Нижнего Прииртышья базировался на рыболовном и

охотничьем промыслах, подсобное значение имели животновод-

ство, сбор лесных ягод и орехов, а в самой южной части ареала

ханты занимались и земледелием. В соответствии с природно-

географическими условиями выявлялись локальные различия

внутри ареала: по берегам Иртыша и низовьям его крупных при-

токов (Демьянки, Конды, Назыма, Салыма) доминировало рыбо-

ловство, по среднему и верхнему течению притоков преобладала

охота, животноводство наибольшее развитие получило в пойме

Иртыша.

К В традиционной системе жизнеобеспечения прииртышских

хантов ведущее место занимало рыболовство. В бассейне Иртыша

водились такие виды промысловых рыб, как сырок, щука, елец,

язь, окунь, плотва, карась и др. Способы и приемы лова были

сходными у разных групп обских угров, как, впрочем, и у сосед-

них народов, - ненцев, селькупов, татар. Они определялись гео-

графическими условиями местности, временем года и биологиче-

скими особенностями вылавливаемой рыбы. Ловили рыбу круг-

лый год. Ранней весной, до появления "прибылой воды", добыва-

ли в протоках посредством сплошных заграждений - запоров пол,

а также малыми неводами и плетеными рукавами. Во время по-

ловодья лов осуществлялся в заводях сетевыми орудиями. Самый

интенсивный рыболовный период приходился на июнь-июль.

Летом рыбу промышляли в сорах сетями, с началом спада воды в

речках, протоках, озерах ставили запоры, тогда же начинали не-

водить. Осенью ловили плавными сетями и при помощи заграж-

дений. В зимний период промышляли посредством запоров со

ставными сетевыми орудиями - сетями и чердаками. В низовьях

Иртыша зимой был распространен так называемый "юровой"

лов, основанный на том, что ценная рыба (осетр, стерлядь) стаей

залегает в ямах, глубоких местах, быстринах. Такие места на

Иртыше хорошо известны местному населению. Например, в

пределах Назымской волости "юровые" располагались у ю. Лет-

небуренских, Варлымовских и Солянских. Жители следили за

тем, чтобы рыбу не ловили в неурочное время. "Юровой" лов

длился несколько недель, со второй половины ноября до начала

января. Он производился одновременно всем селением или даже

несколькими соседними селениями, поскольку "ямы" находились

в коллективном пользовании. В начале "юровой" распределяли

места лова (по числу участников), ставили вехи, затем делали

проруби. Орудиями промысла служили самоловы, осмотр кото-

рых производился в определенном порядке, начиная с нижней

проруби. В конце XIX в. улов рыбы на одной "юровой" состав-

лял от 10 до 800 пудов, в зависимости от продуктивности места

улова [Варпаховский, т. 2, с. 44-57].

В первой половине XIX в. ежегодная добыча рыбы хантами

Прииртышского ареала колебалась от 34 018 до 49 037 пудов.

Значительная часть улова шла на продажу. В Нарымской волости

продавалось около 93% улова, в Тарханской - около 86%, в Тем-

лячевской - от 80 до 89%, в Назымской - от 61 до 78%, в Меньше-

Кондинской - от 42 до 47% [Подсчеты по данным РГИА, ф. 1264,

оп. 1, д. 275, л. 212-213, 241-242]. Эти данные свидетельствуют о

высоком уровне товарности рыболовства у прииртышских хантов

уже в начале прошлого века.

^уНаряду с рыболовством важную роль в хозяйстве хантов

Нижнего Прииртышья играл охотничий промысел. Объектами

охоты были соболь, лисица, горностай, росомаха, заяц, медведь,

лось, дикий олень, а также водоплавающая и лесная дичь, самым

массовым промысловым зверем была белка. Охотничий сезон

начинался осенью и длился всю зиму. С ноября начинали про-

мышлять лисиц, их гоняли на лошадях с нагайками по неглубо-

кому снегу. Зимой на них настораживали самострелы, весной

промышляли капканами. Соболей добывали черканами и с по-

мощью сети. Зайцев ловили в течение всей зимы капканами,

слопцами и луками-самострелами. Росомах и горностаев про-

мышляли черканами и ружьями.

На крупных копытных (лосей, диких оленей) практиковался

загон в специально устроенные "засеки" или "загороди", весной

их "гоняли по насту", летом, в комариную пору, били у речек и

ручьев, нередко с лодок. Медведей обычно "упромышливали"

артелью в берлоге.

Из дичи наибольшее промысловое значение имели утки, гу-

си, глухари, тетерева, рябчики. На уток охотились весной, вскоре

после прилета, перевесом и летом, в июле, сетями и при помощи

собак. Гусей и лебедей били весной и осенью. Лесных птиц про-

мышляли с середины августа до первого снега слопцами и^

ямах. Зимой ловили куропаток и рябчиков сетями и пленками.

В материалах Сибирского комитета по Тобольскому округу

сказано: "Прежде звероловство было у них богато, судя по неиз-

менным пространствам лесов, а ныне леса сии во многих местах

выгорели, и именно такие, где были главные промыслы" [РГИА,

ф. 1264, оп. 1, д. 275, л. 406]. Об "упадке звериной промышлен-

ности" хантов писали и многие авторы XIX в. В XVII - XVIII вв.

была широко распространена охота на ценных пушных зверей

(соболей, бобров, лис), в XIX в. их промысел сократился, в конце

столетия "наибольший и наивернейший доход ловцам доставляла

белка" [Дунин-Горкавич, т. 1, с. 149].

^В летний период приииртышские ханты вели сбор лесных

ягод (смородина, голубика, брусника) и кедровых орехов. По-

близости от русских селений и торговых центров развивалось

товарное собирательство. Особенно славилась "ягодным промыс-

лом" р. Конда. У кондинских хантов ягоды служили предметом

обмена и торговли, они сбывались специальным скупщикам. По

своему значению в системе жизнеобеспечения сбор брусники на

Конде шел вслед за ловлей рыбы, оттеснив охотничий промысел

на третье место. У каждого селения были свои ягодные боры,

причем у жителей некоторых юрт мест для сбора ягод насчиты-

валось до 20. Право на сбор брусники у коренного населения

выкупали соседние русские [Дунин-Горкавич, т.2, с. 187]. Для

повышения урожайности ягод практиковалось периодическое

выжигание лесов и кустарников. "Кедровый промысел" был осо-

бенно распространен у хантов Темлячевской и Нарымской волос-

тей. Вблизи крупных селений на Иртыше сбор орехов имел тор-

говую направленность.

Важной отраслью хозяйства у хантов Прииртышского ареала

было животноводство. В XVIII - XIX вв. домашний скот держали

жители всех волостей, хотя наибольшее развитие животноводство

получило по берегам Иртыша, где имелись хорошие пастбищные

и сенокосные угодья.

Щрииртышские ханты держали лошадей, коров, овец Общее

поголовье скота, по данным за 1828 г., составляло: лошадей •

1508 голов, коров - 1209, овец - 535 [РГИА, ф. 1264, оп. 1, д. 275,

л. 213-214, 241-242]. Видовая структура поголовья скота по во-

лостям имела некоторые различия. Проследить динамику измене-

ния поголовья скота у прииртышских хантов на протяжении i

XIX в. сложно ввиду того, что материалы II ясачной комиссии

(1828 г.) содержат сводные данные только по волостям, без выде-

ления отдельных юрт, а в конце века были обследованы лишь!

несколько селений Нижнего Прииртышья. По сведениям Тоболь- [

ского окружного полицейского управления, в 1897 г. ханты

Меныые-Кондинской волости держали 467 лошадей, 418 коров,!

139 овец; в Назымской: 122 лошади, 168 коров, 63 овцы, I

в Нарымской: 379 лошадей, 313 коров, 146 овец [ТФ ГАТО, I

ф. 152, оп. 1, д. 43, л. 7]. По сравнению с 1828 г. поголовье лоша-1

дей в этих трех волостях увеличилось на 37%, коров - на 32% I

овец уменьшилось на 13%.

Средняя похозяйственная обеспеченность лошадьми у при-1

иртышских хантов в начале XIX в. колебалась от 0,7 в Салым-1

ской волости до 4 голов в Назымской; коровами - от 0,5 в Сели-1

ярской до 4,7 голов в Назымской, овцами - от 0,4 в Темлячевской

до 5 голов в Назымской [Подсчеты по данным РГИА, ф. 1264,

оп. 1, д. 275, л. 213-214, 241-242]. В конце XIX в. средняя похо-

зяйственная обеспеченность лошадьми у хантов ареала составля-

ла от 2,5 голов в Нарымской до 3,8 в Темлячевской; коровами - от

2,7 голов Нарымской до 4,3 в Назымской; овцами - от 0,1 в

Меныне-Кондинской до 2,6 голов в Назымской [Патканов, 1891в,

вып. XII, прилож., с. 13-14]. Следует заметить, что средние вели-

чины далеко не отражают реальной картины обеспеченности хо-

зяйств теми или иными видами скота. В Прииртышье имелись

хантыйские хозяйства, вообще не державшие домашнего скота,

встречались и хозяйства, имевшие всего одну лошадь, а боль-

шинство семей держало по 1 - 3 лошади, 1-2 коровы [Патканов,

1891в, вып. XII, прилож., с. 17,21]. Максимальное число скота в

одном хозяйстве составляло 8-10 лошадей, столько же коров и

овец.

Животноводство в Прииртышье успешно развивалось в мес-

тах, имевших для этого благоприятные условия, прежде всего в

пойме Иртыша. Ханты отводили под пастбища луга, ограничен-

ные естественными препятствиями - реками, озерами, болотами^

Скот выпускали на пастбища в мае, а загоняли в сентябре - нача-

ле октября, лошадей иногда даже в ноябре, после ледостава. В

летний период коров держали вблизи селений, за лошадьми ни-

какого присмотра не было. В начале лета кони паслись по высо-

ким берегам реки, по мере спада воды переходили на заливные

луга. Иногда табуны уходили за 20-50 верст и даже далее от се-

ления. Как заметил С.К. Патканов, "нужда в них являлась лишь

тогда, когда устанавливался санный путь... летом же здесь в ко-

нях не нуждались" [1891в, вып. XII, с. 104].

Несмотря на широкое распространение коневодства у приир-

тышских хантов, оно не являлось самостоятельной специализи-

рованной отраслью хозяйства, а было вспомогательной по отно-

шению к рыболовству, на лошадях вывозилась добытая рыба

[Патканов, 1891в, вып. XII, с. 161]. Кроме того, лошади исполь-

зовались на пахотных работах. Разведением лошадей ханты

практически не занимались, обычно их покупали у русских или

татар.

Помимо лошадей в качестве транспортных животных приир-

тышские ханты использовали собак. На собаках ездили жители

селений, располагавшихся по притокам, где коневодство не было

распространено. Повсеместно собаки использовались при пере-

возке грузов в домашнем быту (дров, воды, сена). Охотничьих

собак держали все хантыйские семьи. Обычно охотничья собака

обучалась ходить за каким-либо определенным видом зверя.

I Земледелие у хантов Прииртышского ареала носило весьма

ограниченный характер, им занимались только иртышские хан-

ты. Причиной распространения земледелия у аборигенного насе-

ления Сибири С.В. Бахрушин считал повседневный хозяйствен-

ный и культурный контакт с русским крестьянством [1955г, с.

160]. "Хантыйское" земледелие практически не отличалось от той

же отрасли хозяйства у русского населения по агротехнике

(трехпольная система с элементами перелога) и возделываемым

культурам (рожь, овес, ячмень). Ограниченное количество удоб-

ных для хлебопашества земель заставляло земледельцев исполь-

зовать различные способы поддержания на достаточном уровне

производительности этих земель - пар, удобрения, смену культур

[Пундани, с. 117]. Основным орудием земледельца в северных

районах была соха-"рогалюха", которая запрягалась одной лоша-

дью. Хотя "рогалюха" требовала от пахаря больших физических

усилий, ею было удобно орудовать при распашке лесных новей и

небольших пашен. Усовершенствование этого вида сохи в XVIII -

XIX вв. состояло в том, что особое приспособление (перо, шаба-

ла, крыло) помогало лучше отваливать взрыхленную землю

[Лапин, с. 491]. Суровые климатические условия требовали тща-

тельной обработки земли. В Тобольском округе землю под посев

готовили в мае. После вспашки и удобрения земли навозом поле

боронили и еще раз пропахивали. Только тогда сеяли хлеб и еще

раз боронили [Описание Тобольского наместничества, с. 252].

Чисто земледельческих волостей у хантов, в отличие от ман-

си, не было. Северная граница распространения зерновых куль-

тур проходила у ю. Репаловских Нарымской волости [Кастрен,

1860, с. 228; Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 г., с.

184]. По сведениям Х.М. Лопарева, в 1867 г. предпринимались

попытки хлебопашества в районе Самарова, но они оказались

безуспешными. Даже в более южной русской Деньщиковской

волости "урожай едва превышал цифру посева" [Лопарев Х.М., с.

29].

Иртышские ханты занимались земледелием меньше русских

крестьян, поскольку в гораздо большей степени были заняты

промыслами. С.К. Патканов заметил: "Во многих инородческих

волостях, чересполосных с русскими, земледелие практикуется в

незначительных размерах или даже вовсе не существует, хотя для

соседей их - крестьян хлебопашество составляет важный источ-

ник пропитания" [1891в, вып. X, с. 132]. У хантов число семей,

занимавшихся земледелием, значительно уступало русским,

жившим в соседних селениях. Так, в конце XIX в. в северных

русских волостях, чересполосных с хантыйскими, хлебопашест-

вом занимались 46,3% домохозяев, а в хантыйской Назымской, в

которой земледелие было наиболее развито, сеющие дворы со-

ставляли 33,3% [Патканов, 1891в, вып. X, с. 334, 336]. В начале

XIX в. в Туртасской и Назымской волостях на один наличный

двор приходилось 1,3 десятины пашни, а в Нарымской, Вер&-

Демьянской и Тарханской волостях по 0,1 - 0,3 десятины

[Подсчеты по данным РГИА, ф. 1264, оп. 1, д. 275, л. 211, 213-

214]. В конце XIX в. величина запашки, приходящейся на одну

семью, была примерно одинаковой у русских и у хантов. Так, в

инородческой Назымской волости на сеющий двор приходилось

1,1 десятины, а на наличный - 0,4 десятины; в русской Уватской

волости на каждый сеющий двор приходилось 1,2 десятины, на

наличный - 0,8 десятин; в русской Юровской - соответственно 1,0

и 0,7 десятин [Патканов, 1891, вып. X, с. 334, 336].

Поскольку земледелие в Нижнем Прииртышье было крайне

неустойчивым, количество пахотной земли в хантыйских дворах

то увеличивалось, то сокращалось. Например, размеры земельной

запашки в 1887-1888 гг. оказались значительно ниже тех, что

существовали в 1883-1884 гг. Причинами тому были, по мнению

С.К. Патканова, неблагоприятные природно-географические и

климатические условия, в силу которых пашни часто страдали от

холодов, наводнений, иногда после сбора урожая не получали

даже семян [Патканов, 1891в, вып. X, с. 344].

\Северные округа Тобольской губернии не могли обеспечить

себя хлебом. По подсчетам С.К. Патканова, средняя запашка на-

личной инородческой семьи была в 1887-1888 гг. в шесть раз

меньше требуемой [1891в, вып. X, с. 343]. Население всех_хан-

тыйских волостей пользовалось покупным хлебом. В конце XVIII

в. в Западной Сибири были открыты "хлебозапасные магазины",

через которые "инородцы" получали необходимые запасы муки и

другие продукты, а также порох и свинец!. В XIX в. в Тобольской

губернии было 18 "хлебозапасных магазинов" [ТФ ГАТО, ф. 152,

оп. 40, д. 251, л. 18 об.]. Большое количество хлеба покупалось у

купцов. \

Несколько большее распространение, по сравнению с земле-

делием, у иртышских хантов получило огородничество, развив-

шееся под влиянием русского населения. У многих хантыйских

семей имелся огород, где сажали картофель, морковь, репу, горох,

капусту. Картофель стал распространенной культурой среди ир-

тышских хантов к концу XIX в. [Лапин, с. 491].

Выше уже отмечалось, что ситуация в Нижнем Прииртышье

благоприятствовала сближению русского и хантыйского населе-

ния. Ханты заимствовали у русских многие приемы земледелия и

животноводства. Необходимо подчеркнуть, что развитие именно

этих отраслей хозяйства способствовало обрусению населения.

Временем наиболее значительной и глубокой перестройки тради-

ционного бытового уклада хантов Нижнего Прииртышья был

XIX в. Уже ко второй половине этого столетия многие семьи пе-

рестали выезжать на летние места. По свидетельству С.К. Патка-

нова, иртышские ханты постоянно жили "в одних и тех же зим-

них и реже летних юртах". У кондинских также "заметно стрем-

ление к переходу к оседлому образу жизни. Те же инородцы, ко-

торые живут вдали от больших путей и у которых более сохрани-

лись их старые обычаи и привычки, по-прежнему с наступлением

лета перекочевывают в свои летние юрты, которые иногда распо-

ложены на расстоянии 2 верст от зимних, иногда же на 20 и более

верст" [1891в, вып. X, с. 53].

Специфика социальной организации хантов Прииртышского

ареала связана с тем, что эта территория ранее других хантый-

ских земель оказалась в орбите не только иноэтничного, но и

государственного влияния: сначала тюркского (период Сибирско-

го ханства), затем русского, что сказалось на темпах и степени

разрушения традиционных родоплеменных структур. По сравне-

нию с другими регионами проживания хантов, здесь уже в конце

XVIII - XIX вв. на первый план выдвинулись территориально-

соседские, а не родовые (генеалогические) связи; основными со-

циально-производственными ячейками являлись семья и община.

Большинство хантыйских поселений в Прииртышье были

многофамильными по составу жителей, что свидетельствует о

разрушении родственных связей и о развитии соседских. В двух

волостях, Верх-Демьянской и Салымской, преобладали посеще-

ния, населенные родственниками-однофамильцами. В первой, по

данным за 1858 г., однофамильными были 7 юрт из 15, во второй

- 9 из 11. Судя по данным ревизских переписей, в XVIII - XIX вв.

у прииртышских хантов преобладали малые семьи численностью

4-6 человек, удельный вес больших неразделенных семей с 1782

по 1858 г. сократился с 26 до 13% [Мартынова, 1986, с. 170-181].

Прииртышский ареал ранее других оказался втянутым в то-

варно-денежные отношения. Здесь еще с XVII в. развивались

арендные отношения: нуждаясь в средствах для уплаты ясака,

покупки орудий труда, продуктов питания, ханты отдавали в

аренду ("кортом") свои рыболовные угодья. Х.М. Лопаревым

приведено множество фактов "кортома" "рыбных ловель и сено-

косов" в XVII - XVIII вв. [1892, с. 58-73]. В XIX в. арендные от-

ношения русских с коренными жителями Прииртышья еще более

упрочились, стали обычным, распространенным явлением и при-

няли более широкие масштабы. Так, в середине XIX в. инородцы

Темлячевской волости отдавали в "кортом" 11, Нарымской и

Тарханской волостей - 5, Селиярской - 4 песка. Сделки обычно

заключались на небольшой срок: на лето, на три-четыре года.

Плата колебалась от 6 до 240 руб. в год в зависимости от продук-

тивности угодий [ТФ ГАТО, ф. 152, оп. 39, л. 182]. Нередко

арендаторы вели на "кортомленных" угодьях только летний про-

мысел, в остальное время года промышляли "владельцы" - ханты.

Аренда охотничьих угодий была распространена в Нижнем

Прииртышье в меньших масштабах, чем рыболовных. По дан-

ным за 1828 г., ханты Туртасской волости отдавали в аренду

"звероловных угодий" на 87 руб. в год, Верх-Демьянской - на 45

руб., Меныне-Кондинской - на 100 руб. [РГИА, ф. 1264, оп. 1,

д.

275,

лл.

215, 216].

Устойчивыми у хантов Нижнего Прииртышья были патро-

нимические связи, весьма значимые в опромышливании угодий

вплоть до начала XX в. Примеры патронимической (родовой)

собственности на угодья у иртышских хантов приводились

С.К. Паткановым [1891а, с. 18-19] и А.А. Дуниным-Горкавичем

[т. 1, с.

77].

Родственники-однофамильцы по линии отца считались у

прииртышских хантов представителями одного рода. Родовые

связи играли существенную роль в культовой практике. Деления

на группы Пор и Мосъ не обнаруживается по полевым материа-

лам. У салымских хантов сохранилось предание о сражении с

войском людей Пор на Салыме [ПМА, 1993, Нефтеюганский

р-н].

•

Особенности традиционной культуры хантов

Прииртышского ареала

Описаний традиционного жилища прииртышских хантов не

сохранилось. Свидетели конца XIX в. отмечали, что дома иртыш-

ских хантов почти не отличались от домов русских крестьян. В

быту у коренных жителей широко использовались "русские"

(точнее, покупные) утварь, одежда, в частности, везде бытовали!

русские самовары. Из традиционной хантыйской утвари повсеме-j

стно встречались сосуды, плетеные из корней кедра (так назы-

ваемые корневатики), распространенные здесь более, чем в дру-

гих районах расселения хантов; утвари же из бересты использо-,