его несогласие? Или, предположим, не было принято никакого плана
вообще, а просто обвиняемые сговорились убить Ветмо-ра,
оправдываясь, что он находится в самом худшем физическом
состоянии. Или же они все-таки следовали какому-то методу выбора,
но исходили из иных оснований, например, будучи атеистами,
настояли на том, что Ветмор должен умереть, как единственный
верящий в загробную жизнь. Можно увеличивать число примеров, но
было сказано достаточно, чтобы показать, в какое болото скрытых
проблем заводит аргументация моего брата.
Чем больше я изучаю это дело, тем глубже оно захватывает меня.
Мой ум запутывается в хитросплетениях тех самых сетей, которые я
бросаю в помощь себе. Я нахожу, что почти каждому соображению,
влияющему на решение этого дела, есть противовес —
противоположное соображение, ведущее в противоположном
направлении. Я не могу найти для себя какой-либо формулы,
способной разрешить двусмысленности, осаждающие меня со всех
сторон.
Я отдал этому делу все мыслительные усилия, на которые только
способен. Я почти не спал с того времени, как оно начало
дебатироваться здесь. Принять аргументацию моего брата Фостера
мне не позволяет то, что она интеллектуально необоснована. С
другой стороны, когда я склоняюсь к тому, чтобы оставить в силе
приговор, меня поражает его абсурдность: отправить на смерть
людей, спасенных ценой жизней десяти героических спасателей. У
меня вызывает сожаление, что прокурор посчитал уместным
требовать осуждения за убийство. Если бы в наших статутах было
положение, объявляющее преступлением употребление в пищу
человеческой плоти, это было бы более подходящим основанием для
обвинения. Если бы никакого другого обвинения, соответствующего
данной ситуации, нельзя было выдвинуть против обвиняемых, я
полагаю более мудрым вообще не выносить обвинения. К
сожалению, обвинение было предъявлено, и люди предстали перед
судом, в результате мы оказались вовлечены в это несчастное дело.
Поскольку я совершенно не способен разрешить сомнения,
одолевающие меня по поводу правовой оценки этого дела, я, с
сожалением, объявляю о шаге, насколько мне известно,
беспрецедентном в истории этого трибунала. Я объявляю о том, что
устраняюсь от решения этого дела.
99