ее и даже не признавая, что она ведется. То есть занимались чистым жульничеством». Называя
вещи своими именами, Джонсон просто не верил, что американский народ его поддержит, и
потому был вынужден, обманывать его, скрывая размеры той жатвы, которую собирает война,
ведущаяся на американские деньги ценой жизни американцев.
Если Черчилль на протяжении всех 1930-х годов прямо заявлял, что Гитлера надо остановить и
ради этого Англия должна воевать, Рузвельт видел, что его страна к участию в европейской войне
еще не готова. Подобно Джонсону в 1964-м, Рузвельт, борясь за переизбрание на третий срок в
1940 году, неустанно повторял: ваших сыновей никто не отправит воевать за рубежами страны.
Но в отличие от Джонсона рядом тщательно выверенных заявлений, сделанных в конце 1930-х
годов, Рузвельт исподволь готовил почву для американского участия в войне. В 1937 году он
предупреждал об опасности фашистского экспансионизма и призывал к «карантину» в отношении
государств-агрессоров. Когда война в Европе разразилась, он провозгласил нейтралитет США, но
добавил, что не может просить американцев «быть нейтральными и в своих мыслях», не делая та-
ким образом секрета из того, на чьей стороне его симпатии. Когда Англия оказалась в
критическом положении, Рузвельт призвал положить конец запрету на военную помощь государ-
ству — участнику военных действий, — рискованный шаг, особенно накануне выборов, — и
передал англичанам в обмен на базы в Атлантике и Карибском районе эсминцы для обеспечения
свободного прохода американских судов. В 1940 году он провел через конгресс закон, давший ему
право призыва на военную службу (правда, принят он был большинством всего в один голос).
Решающий шаг был сделан в марте 1941 года, когда Рузвельт пробил программу военной помощи
англичанам по ленд-лизу.
Невинно сравнил международную ситуацию с поселением, где загорелся дом соседа, Рузвельт
заметил, что самое умное в этом случае было бы одолжить ему огнетушитель, чтобы справиться с
пожаром, пока он не перекинулся на собственное жилье.
364
Таким образом, задолго до того, как на Пёрл-Харбор обрушились бомбы и Америка вступила в
войну, президент осторожно, шаг за шагом, подвигал людей к мысли о том, что этого не миновать.
Если Джонсон пытался скрыть увеличение масштабов боевых действий, то Рузвельт, напротив,
всячески приготовлял американцев к тому моменту, когда война постучит в дом каждого. Рузвельт
вел народ с собой; Джонсон держал его в неведении.
Подобно большинству предшественников, Джордж Буш до 11 сентября 2001 года нечасто говорил
с соотечественниками об угрозе международного терроризма. Неуютно чувствуя себя, по мнению
многих, в водах внешней политики, он вообще, как правило, обходил терроризм стороной, уделяя
внимание в основном проблемам отношений с Россией и Китаем.
Но сразу же после трагедии Буш осознал необходимость честно и откровенно сказать людям, что
впереди — продолжительная борьба. Назвав войну с террором «первым сражением в войнах XXI
века», Буш четко вскрыл историческую природу нового вызова, с которым столкнулась нация.
«Думаю, американский народ понимает, — сказал он, — что после 11 сентября... мы вступили в
иной мир и принимаем на себя ответственность за него».
Выступая непосредственно по следам катастрофы, Буш заявил, что задача Америки состоит не
просто в том, чтобы наказать тех, кто несет ответственность за это преступление, но искоренить
терроризм во всем мире. В отличие от Клинтона, который считал, что нападение на торговый
центр в 1993 году требует чисто полицейских мер, Буш торжественно поклялся преследовать
террористов в любой точке земного шара. Это не полицейская, это военная проблема, подчеркнул
он, и воевать надо не просто с теми, кто совершил этот бесчеловечный акт, но с режимами,
стоящими за их спиной. Подчеркивая, что война может растянуться на годы, Буш отнюдь не
скрывал от людей масштабов испытания, с которым мы все столкнулись.
Прессе Буш в рузвельтовском стиле сказал, что война эта «необычная». И далее не раз
возвращался к этой теме, варьируя на все лады. «К таким войнам мы в Америке не привыкли.
365