Пивоев В.М. Миф в системе культуры

Подождите немного. Документ загружается.

это последовательные символические действия, имеющие

мифологическое, магически-культовое предназначение.

В.Тэрнер определяет ритуал так: "Ритуал - это стереотипная

последовательность действий, которые охватывают жесты,

слова и объекты, исполняются на специально подготовленном

месте и предназначаются для воздействия на

сверхъестественные силы или существа в интересах и целях

исполнителей" (243, 32). Обряд - это социально оформленные и

соответствующим образом обставленный ритуал, который

позднее превращается в праздник. Д. М.Уг-ринович определял

обряд как "особое коллективное символическое действие, целью

которого является возбуждение в его участниках определенных

идей, образцов, представлений и чувств" (244, 5). С

возникновением религии религиозные ритуалы чаще всего

становятся обрядами, хотя ритуалы могут приобретать и

светский характер, если ослабевает их связь с сакральными

смыслами. В быту близкое значение к этому последнему имеет

обычай.

Ритуал одного из типичных древних праздников сводится к

следующему: убивание животного-тотема, съедание его

(причащение), оплакивание (очищение от вины), празднование

(ри-

183

туальным смехом способствуя возрождению тотема).

Существенными для ритуала всегда были пространственно-

временные координаты, поскольку по смыслу ритуале

повторялись действия по сотворению мира. Когда? - во время

"оно", в начале начал» в досюльные времена" и т. п. Где? - в

центре мира, в котором существует мировая ось (мировой столб,

мировое дерево), являющееся связью земли и неба. Мировая ось

(центр) символизируется реальными предметами: столбом в

центре жилища, священным дубом, алтарным камнем и т. п.

(см.: 296, 56). Из этого следует, как справедливо указывает В. Н.

Топоров, что мифологическое пространство и время не

однородны, а имеют циклично-круговую структуру (см.: 236,

14). Ценностный потенциал ослабевает по мере удаления от

временного и пространственного начала (центра), и поэтому

необходимо постоянно возвращаться к нему. Для этого и нужен

мифологический ритуал.

Как мы говорили, сущность мифа - борьба с Хаосом,

преодоление его и утверждение Космоса, порядка, Логоса,

Победа однажды произошла, но нуждается в регулярном

возобновлении. Энергия борьбы с Хаосом постепенно

расходуется (здесь можно увидеть догадку о существовании

физической закономерности возрастания энтропии).

Инструментом обновления, восстановления энергии

космического порядка является ритуал, который повторяет,

копирует акт творения, вливая новые силы в ''колесо бытия", и

тогда оно начинает вращаться вновь. На исходе года

первобытные люди с трепетом ждали ритуала, опасаясь, что без

него, или в случае его неблагоприятного исполнения - новый

год не наступит и мир сгинет во мраке Хаоса.

Мифологический ритуал, лежащий в основе праздника,

преследовал также цель - принести народу удачу, обновление

сил, здоровье и плодородие земли. Попутно решались задачи

транслирования социального опыта, духовных ценностей,

традиций, племя (народ) осознавало себя как целое,

сплачивалось перед лицом враждебного мира, происходило

утверждение надежды на реализацию социальной гармонии.

Участвуя в обрядах, люди приобщались к плодоносящей силе

духов-тотемов, духов-предков. Рассмотренные нами

первобытные праздники были связаны с охотничьей

мифологией. Переход на оседлый образ жизни со

184

времен "неолитической революции" привел к появлению

аграрной мифологии и системы календарно-аграрных

праздников, приуроченных и важнейшим пунктам погодно-

климатических поворотов: 23 марта - день весеннего

равноденствия, 24 июня - день летнего солнцеворота, 24 декабря

- день зимнего солнцеворота, а также к началу и концу

сельскохозяйственных работ.

Аграрная мифология - это мифология умирающего и

воскресающего бога, она имеет свою специфику, но в целом

включает в себя те же функции, о которых мы говорили в связи

с охотничьими праздниками. "Желание осознать этот ритм

(ритм жизни общества. - В. П.), почтить его и обозначить,

припомнить важные моменты прошлого, стремление слиться с

этим ритуалом и попытки оказать на него влияние,

предотвратить возможные нарушения - вот мотивы, в силу

которых люди тысячи лет отмечают праздники", - пишет К.

Жигульский (80, 57).

Таким образом, первобытные праздники приобретали

значение мощного многофункционального социального

механизма саморегуляции. Дело доходило до того, что, как

сообщают этнографы, священные обряды занимали более шести

месяцев в году, причем нередко за сутки их исполнялось пять-

шесть (см.: 2, 13). В средневековой Европе праздничные дни

составляли до трети года, в дореволюционной России, по

свидетельству словаря Брокгауза и Ефрона, на 267 рабочих дней

в году приходилось 140 праздничных (98 праздников).

Любопытное описание древнерусского праздника оставил

игумен Памфил (Ш в.), речь идет о купальских игрищах:

"...Мало не весь град взмятется и возбесится... стучат бубны и

гласы сопелей и гудут струны, женам же и девам плескание и

плясание, и главам их покивание, устам их неприязнен клич и

вопль, всескверенные песни, бесовские угодия свершахуся, и

хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; туже есть

мужем же и отрокам великое прельщение и падение, но яко на

женское и девическое шатание блудное им возрение, такоже и

женам мужатым беззаконное осквернение и девам растление"

(17, 444). В карельском и финском языках для таких обрядовых

праздников применяется слово "kižata", что означает в переводе

- "игрища", а также - "шумно возиться, баловаться, обо-

185

льщать, флиртовать" (см.: 105, 99). По мере ослабления страха,

внушаемого сакральными ритуалами, эти ритуалы приобретали

игровой характер. Игра имела также немалое значение среди

способов деятельности человека. Неоднократно проводилось

сближение игры с искусством и другими формами духовной

культуры человека. Но для нас здесь важны те качества игры,

которые связаны с субъективной свободой самовыражения,

реализации своих установок, радость самоутверждения и

освобождения от принудительных тягот и забот повседневного

тяжелого физического труда, то, что Л. С. Выготский называл

"иллюзорной реализацией нереализуемых желаний".

Проблема игры - достаточно самостоятельная проблема,

поэтому в данной работе нет возможности подробно

анализировать различные подходы к этому сложному явлению

культуры, Пожалуй наиболее обстоятельно и плодотворно этот

вопрос разобран в работах голландского историка-медиевиста и

философа Й. Хёйзинги. Ограничимся здесь лишь

высказыванием К. Жигульского: "Между праздником к игрой

существует уже из самой их сути вытекающая тесная связь.

Выключение обыденной жизни, радостное по преимуществу,

хотя и не всегда - ведь праздник может быть и серьезным, -

протекание праздничных действий, ограниченность в

пространстве и времени, сочетание точной определенности и

подлинного увеселения - вот главные общие свойства игры и

праздника" (80, 104).

Древнегреческий философ Платон, размышляя о способах

воспитания молодежи в справедливом государстве, говорил о

роли праздников и праздничных игр: если молодежь будет

играть на праздниках в одни и те же игры, танцевать одни я те

же танцы - это будет способствовать стабилизация ценностных

отношений в обществе, формировать единые социальные

идеалы. Если же допустить изменения в правилах игр,

отступления от традиций праздников - это подорвет устои

государства. Конечно, Платон, как известно, ставил перед собой

задачу создания основ идеального государства, механизма

консервации рабовладельческого государства, и его идеи во

многом утопична.

Институт праздника претерпел в истории человечества

186

определенную эволюцию. Она показана в работах А. И.

Мазаева, К. Жигульского,- А. В. Бенифанда, поэтому мы не

будем на ней сейчас останавливаться. В историческом

развитии общества возникли два вида праздников -

официальные государственные и народные, первые более

жестко регламентированы, вторые - более свободны и

раскованы. Праздники отражают социальные противоречия, их

выражают и пытаются влиять на их решение. Игру определяют

как вторичную моделирующую систему, так к праздник, в

отличие от трудовой деятельности, преследующей цели

производства материальных благ, производит нечто вторичное

по отношению к материальной жизни общества, праздник

участвует в производстве духовных ценностей.

Трудно согласиться с выводами А. В. Бенифанда, что

"развитие социалистического общества на пути к коммунизму

создаст условия, при которых труд и отдых человека становятся

все более праздничными, в обществе господствует добрая,

радостная атмосфера" (27, 134). И дело не столько в том, что

наше общество отказалось строить социализм и коммунизм;

если праздник сделать 365 дней в году, это будет уже не

праздник, в нечто другое. Невозможно все время радоваться,

или как писал в "Калевале" Элиас Лённрот, "ликуя

восторгаться".

Вспомним известные высказывания Платона и Шиллера о

желательности сближения игры и трудовой деятельности

человека, но речь здесь идет о труде как свободном творческом

самовыражении человека. Не о тяжелом изнурительном труде, а

о труде, приносящем наслаждение здоровому организму,

удовлетворенность творческими результатами, как об этом

писал в своей книге "Лад" писатель В. Белов. Об этом же писал

Н. К. Рерих, на которого ссылается А. В. Бенифанд:

"...Желанность труда повышает его качественность... Нельзя

сравнивать произведение, сделанное под насилием с тем

прекрасным результатом, который достигается при сердечном

вдохновении... Праздник и есть в желанности труда. Если

каждый труд осознается на благо человечества, значит, он и

будет тем самым желанным праздником духа" (190, 326-327).

Об этой праздничности труда мечтал У. Моррис, английский

эстетик. Но эту "праздничность" нельзя понимать буквально и

примитивно. Нельзя сделать труд

187

праздничным в том значении слова "праздник", о котором

говорилось нами выше. Желанным - да, творческим, свободным,

но у праздника специфические, не производственные (Б смысле

материального производства) задачи, Вспомним, что исходное

значение слова "праздник" - праздность, прекращение работы,

свобода от труда (что исторически понималось как свобода от

подневольного труда; вспомним также о намерениях Маркса

"уничтожить" труд). Но Бенифанд пишет: "Праздничный труд -

это совокупность духовных, материальных и организованных

факторов, способствующих превращение труда в первую

жизненную потребность, обуславливающую наслаждение

трудом и его результатами" (27, 77). Для доказательства он

приводит в пример практику проведения коммунистических

субботников как "праздников труда". Но праздник труда и

праздничный труд - не одно и то же, и эти "праздники труда"

времен "застоя" остроумно названы И. В. Бестужевым-Ладой

"праздниками для бюрократов", поскольку можно было

упиваться цифрами, количественными характеристиками якобы

коммунистического труда. Мифология самообмана. Праздник в

своем основном значении имеет смысл лишь в оппозиции

будням, поэтому правильнее вести речь здесь об

удовлетворенности трудом, о превращении труда в свободное

творческое самовыражение, самореализацию личности,

приносящую радость, о снятии отчуждения, обусловленного

разделением труда.

Рассматривая праздник как объект эстетического

отношения и как выражение эстетических отношений

субъектов-участников и организаторов праздника, мы должны

обнаруживать - в какой мере праздник соответствует

сложившимся в эстетическом опыте общества в целом и в опыте

отдельных групп идеалам и ценностным представлениям об

идеальном празднике. И здесь нельзя не заметить, что

современные праздники далеки от идеала. Произошел, на наш

взгляд, кризис института праздника.

К. Жигульский справедливо отмечает, что в основе каждого

праздника лежит стремление утверждать ценность какой-то

общественной идеи, блага, и до тех пор, пока народ верит в эту

идею, "черпает из нее силы, потребность в празднике

сохраняется и находит свое естественное удовлетворение в

праздновании. И напротив, упадок идеи, угасание веры и

убеждения в

188

ценность блага ослабляет и обычно в конце концов вовсе сводит

на нет потребность в празднике, связанном с данной идеей" (80,

85). Если же в обществе произошел кризис веры в важнейшие

социальные ценности, то это конечно же отражается в

праздниках. Зачем нужна эта дорога, если она не ведет к Храму?

Годы "застоя"воспитали в нас комплексы зажатости,

скованности, страха потерять свое "лицо", показаться смешным.

Мы утратили естественность в выражении своих чувств.

Официальные праздники превратились в стереотипные,

дежурные, нередко вымученные демонстрации лояльности.

Засилие стереотипов, боязнь обновления привели к тому, что на

демонстрации люди ходили по обязанности, из страха перед

общественным и партийным порицанием, которое могло

повлечь и более серьезные результаты; лишь дома люди

раскрепощались, праздник в семейном кругу был более

естественным, свободным празднованием. Правда, и в семейном

празднике во многих семьях возникли извращенные традиции

неумеренного употребления спиртных напитков, которые,

думается, являются также следствием "сталинизма" и "застоя".

Спиртные напитки способствуют снятию "зажимов", но

одновременно они снимают "тормоза" и выбивают культурную,

духовную почву из под ног праздника, превращают его в нечто

бескультурное, животное, ограниченное. Необходимо вновь

учиться культурно праздновать.

Если вспомнить русские народные праздники, масленицу,

то, судя по описаниям, и у нас были традиции веселых

народных праздников, народных гуляний. К сожалению, в

современном нашем обществе несколько факторов

способствовали кризису праздничной культуры: идеологическая

регламентация и политизация духовной жизни, навязанные

стереотипы негативного отношения к религии и народной

культуре, особенно к крестьянской, да и, можно сказать, почти

ко всей культуре дооктябрьской России, нагнетание психологии

страха и культа насильственных методов воспитания,

разрушение веры в идеалы. Причины современного кризиса

праздника заключаются, на наш взгляд, в следующем:

I) для первобытных людей праздник был практически

единственным институтом трансляции высших духовных

ценностей; в по-

189

следующие эпохи возникали альтернативные способы

трансляции, которые постепенно ослабляли значение праздника,

поэтому необходимо было перестраивать направленность

праздников;

2) по мере биосоциального развития человечества

происходит постепенное нарастание рационализации

общественного сознания, которое не компенсируется по разным

причинам развитием духовно-эмоциональной сферы,

гуманитарным образованием и эстетическим воспитанием;

3) в последние десятилетия ощутим застой в эмоционально-

духовной жизни общества, который выражается в консервации

форм духовного самовыражения народа, в отсутствия

обновления праздников;

4) в кризисе ценностей старших поколений в глазах

младших, обусловленном расхождением между словом и делом,

теорией и практикой, идеалами и реальностью;

5) в недостатке демократизма в общественной жизни,

отсутствии конкуренции в области культуры,

соревновательности талантов, разных возможностей для

свободного самовыражения своих потенций, которое сложилось

как вследствие политики в области культуры государственных и

партийных органов, так и вследствие диктата так называемых

"творческих союзов";

6) в унификации и нивелировке форм и содержания

праздников, в забвении национальных культурных традиций,

того "подводного", корневого потенциала, который обеспечивал

"дерево" праздника живительными соками, создавал "лица

необщее выражение";

7) в недостаточном учете разнообразия потребностей

различных групп и слоев населения (профессиональных,

возрастных, национальных, территориальных, демографических

и т. п.), их интересов и увлечений;

8) в абсолютизации плановой регулятивноети в сфере

культуры. В последние десятилетия уж очень распространилась

в общественном сознании иллюзия того, что плановое

управление - единственный эффективный принцип организации

нашей жизни, что стоит только дернуть за нужную ниточку, как

трудящиеся будут манифестировать и демонстрировать

"бурную радость" и "всеобщее одобрение"; предпринимаемые

сегодня усилия по внедрению рыночных отношений в нашу

экономику проникают в нас с тру-

190

дом не в последнюю очередь из-за живучести этих иллюзий.

Как мы уже отмечали, одной из сущностных черт праздника

всегда была свобода самовыражения, творческой

самореализации, пусть даже это и ограничено какими-то

традиционными рамками и правилами. Но полагать, что эти

ограничения можно спускать сверху - ошибка. Праздник - это

диалектически противоречивое единство регламентирующего

ритуала (обряда) и индивидуально-творческих форм реализации

эмоционально-ценностных потребностей. Поэтому задача

организаторов праздника - создать на празднике атмосферу,

стимулирующую творческое самовыражение людей."

Эффективность праздника зависит от отношения к тем

ценностям, которые утверждает праздник. Но эффективность

праздника в не меньшей степени зависит от его оформления.

"Санкция формы, - по словам Я. В. Ратнера, - состоит в том, что

она существование содержания как художественного факта

делает эмоционально-выразительным, а значит переживаемым"

(189, 35). И дальше: "Победить зрителя эмоционально - значит

убедить его идейно".

Для оформления праздника огромное значение имеют

национальные культурные традиции, ориентированные на

сложившиеся культурно-психологические особенности данного

народа. Эти традиции сложились под влиянием социальной и

природной среды веками. Вместе с тем психология восприятия

требует определенных "факторов новизны". Живой организм

культуры требует регулярного обновления формы. Но не такого

обновления, которое объявило реакционной всю

предшествующую культуру дооктябрьской России. Наша беда,

что новоявленные "культуртрегеры" превысили меру новизны,

оборвали цепь традиционной преемственности по отношению к

народной культуре. Сейчас пред-принимаются попытки

восстановить эту преемственность, реабилитировать

приниженную и недооцениваемую традиционную крес-

тьянскую культуру. Предпринимаются попытки проведения

праздников проводов зимы, масленицы, праздников улицы,

микрорайона, увеличивается популярность религиозных

праздников.

По характеру вовлеченности людей в праздники можно

различать праздники карнавального типа и праздники

зрелищные.

На праздниках первого типа нет зрителей и актеров, а

праздничное эмоциональное самовыражение включены все

участники. Вот как характеризует такой праздник М. М. Бахтин:

"Карнавал -это зрелище без рампы и зрителей. В карнавале все

активные участники, все причащаются карнавальному действу.

Карнавала не созерцают и, строго говоря, даже не разыгрывают,

а живут в нем, живут по его законам, пока эти законы

действуют, то есть живут карнавальной жизнью" (22, 207).

191

На празднике зрелищного типа все участники разделяются на

исполнителей (актеров, жрецов, церемониймейстеров) и

публику, зрителей, пассивно воспринимающих действо.

Последним дозволяется некоторая свобода выражения радости

и ликования.

Тот и другой праздники имеют свои возможности, свои

правила игры. Первый обладает большей эстетической

выразительностью, свободой творческого самовыражения,

второй -имеет больший художественный потенциал,

возможности эстетического и нравственного воспитания за счет

привлечения профессиональных организаторов и исполнителей.

Эстетический потенциал праздника не может быть выявлен

вне связи с национально-культурными традициями каждого

народа и без понимания социально-психологических

закономерностей коллективной эстетической деятельности

(субъективации и объективации). Коллективное эстетическое

восприятие характеризуется взаимозаражением и усилением на

всех этапах восприятия от рецепционной установки до

эстетического переживания. Эстетическая объективация

особенно активно развивается на праздниках карнавального

типа, когда происходит быстрое усвоение форм самовыражения

(взаимообогащение, практическое апробирование и

самосовершенствование), атмосфера всеобщего веселья