властьимущие, превратить церковь в свою союзницу. Князья, короли, императоры «приносят
добычу, золото и серебро, драгоценности», все дарят церкви, расцвечивают ее купола и вот
она в клетке. Оковы, цепи и кандалы не видны, но они металлические и держат крепко... И
попала птица господня в руки человеческие, и не могла она больше взлететь огромными
крыльями своими, не йогла царить Она больше над миром и возвещать миру слово правды»
(Введенский А. И. Церковь и революция. 1922. С. 8). Не означает ли это, что церковь навечно
порабощена этими силами и больше не способна благовествовать истину? Нет, утверждает
православный архиерей, церковь была существенно деформирована, но не утратила своей
святости, благодаря тем «путеводным огням», что всегда горели и горят на небе церковном,
т. е. святым и праведникам. В церкви всегда были живые силы, которые хотели изменить
положение, но их было ничтожно мало. «Большинство же стало благополучно прислуживать,
служить и выслуживать милости у всевозможных императоров и королей» (Там же).
Сейчас же, когда благодаря революции рухнули старые формы государственности,
настало время сбросить с церкви золотые цепи и восстановить ее облик в таком виде, какой
придал ей Христос, святые и праведники. «Лик Христа запятнали, запачкали своими
нечистыми поцелуями, — пишет А. И. Введенский.— Нужно стереть эту человеческую грязь.
Нужно уничтожить всякую фальсификацию церкви. Евангелие должно предстать в своей
первобытной чистоте и красоте, в своей ясной простоте. Налеты византизма, оскверняющие
церковь союзом с государством, должно смахнуть не дерзкой, но дерзновенно любящей
рукой. Нужно раскрепостить церковь. Нужно пересмотреть все сокровища церковные и
понять, что в них Божье, а что мишура человеческая» (Там, же, с. 28).
Одна из важнейших особенностей обновленческого движения 20-х годов, четкая
социальная переориентация православия. Лидеры обновленческого движения с самого начала
приветствовали Великую Октябрьскую социалистическую революцию и тесно сотрудничали
с представителями Советской власти в решении многих конкретных проблем
взаимоотношения церкви и государства. Они осуждали антисоветские действия верхушки
официальной русской православной церкви во главе с патриархом Тихоном. «Церковные
люди затеяли глупую и преступную борьбу с Советской властью, — писал протоиерей
Введенский. — Мы прекращаем эту борьбу. Мы всем открыто говорим — нельзя идти против
власти трудового народа. Нужно работать всем, чтобы уничтожена была неправда внешней
жизни, чтобы не было богатого и бедного, чтобы братьями были люди». В соответствии со
своей концепцией «святой церкви» и деформирующей ее «церковности» обновленцы
приветствовали также Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви как акт
разрушающий «золотые цепи». «Для религиозного сознания Декрет об отделении церкви от
государства - есть осуществление лучших, заветнейших чаяний. Церковь есть церковь,
Церковь Христова и больше ничего», — утверждал А. И. Введенский.
Идеологи обновленчества выработали целую систему аргументации для обоснования
принципа свободы совести. По их мнению, нельзя признать основательными церковные
требования, чтобы государство непременно оставалось религиозным. Уже в силу простого
принципа свободы совести, не оспариваемого и здравыми церковниками, государство должно
быть чисто светским, не связывать себя никакими религиозными обязательствами. Ведь
религиозные воззрения граждан могут быть и бывают разнообразны, причем в современном
государстве есть определенный кадр людей безрелигиозных. Трудно примирить с этим
религиозный характер государственности, всегда односторонне расположенной к одним
кругам верующих. В какой бы мягкой форме не выражалась религиозная окраска
государства, в религиозном государстве нет полного равенства. С этой точки зрения, в идее
отделения церкви от государства сказывается государственная справедливость. В свою
очередь, вне связи с государством, церковь может жить еще лучше, именно со стороны