Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой французской революции. Часть 1. Падение монархии. 1789-1792

Подождите немного. Документ загружается.

на почве нехватки продовольствия и его дороговизны. В этих

волнениях участвовали и рабочие, и владельцы мелких мастер-

ских. Чисто рабочие выступления были сравнительно редкими,

но они все же имели место.

Каковы были условия, жизни тех, кто трудился на капитали-

стической мануфактуре? Оплата труда рабочих была, конечно,

различной в разных профессиях и в разной местности. Кресть-

янам, бравшим от мануфактуры работу на дом, платили гораз-

до меньше, чем рабочим в городе. Но в городах и продукты

стоили дороже. Женщинам платили примерно в два раза мень-

ше, чем мужчинам, еще меньше — детям. Лишь самый опытный

и умелый рабочий мог заработать до 2 ливров (т. е. до 40 су)

в день. В среднем же рабочие-мужчины в городах получали

20—25 су в день. Для женщин в городах хорошей оплатой счи-

тались 10 су в дейь, для ребенка — 5 су. Между тем фунт хлеба

стоил в хорошие годы не менее 2 су, в голодные — гораздо боль-

ше. Это означало, что не менее 50%. дохода рабочей семьи

уходило только на один хлеб. Мясо рабочие ели только по

большим праздникам. Разумеется, формирующийся рабочий

класс упорно боролся за повышение своего жизненного уровня.

Французские города XVIII в. знали не только голодные бунты

бедноты, но и стачки рабочих. У предпролетариата уже наблю-

дались известные проблески классового самосознания и зачат-

ки организованности. Возникшие еще в средневековом городе

компаньонажи — тайные союзы подмастерьев — все больше пре-

вращались в организации защиты прав подмастерьев от произ-

вола мастеров. Эти организации не только оказывали матери-

альную поддержку своим членам, помогали им устроиться на

работу и пр., но и прибегали к бойкоту мастеров, к стачкам,

стремясь добиться таким путем повышения заработной платы

п сокращения рабочего дня (а в ту эпоху в мастерских работа-

ли обычно от зари до зари, с перерывом на обед). В конфлик-

тах между рабочим'и и предпринимателями и местные власти,

и центральное правительство становились обычно на сторону

предпринимателей. В 1744 г., после крупной стачки лионских

ткачей, когда несколько ткачей были повешены, а многие сос-

ланы на галеры, издается даже антирабочий закон, запрещав-

ший «всем подмастерьям и рабочим собираться в сообщества

под предлогом братства или иначе сговариваться между собой,

чтобы обеспечивать друг другу работу у хозяев или уходить от

них, а также каким бы то ни было образом мешать означен-

ным хозяевам самим выбирать себе рабочих». Тем не менее

стачки вспыхивали все чаще и известного повышения заработ-

ной Платы рабочие добивались. Но еще быстрее росли цены на

продукты питания. По подсчетам Э. Лабрусса, средняя номи-

нальная заработная плата для периода

1771

—1789 гг. по

сравнению с периодом 1726—1741 гг. повысилась на 17%. Но

•стоимость жизни увеличилась за тот же период на 45%

, так что

реальная заработная плата за расчетное время значительно

упала.

Условия жизни рабочих и мелких ремесленников на протя-

жении всего XVIII в. неуклонно ухудшались. Все более тяже-

лым становилось положение крестьянства. Вместе с тем росли

богатства имущих классов: не только дворянско-церковной зна-

ти, но и верхов буржуазии — откупщиков, банкиров, купцов-

«фабрикантов» и других представителей крупного капитала той

эпохи. Социальные противоречия в стране обострялись и стано-

вились все более многообразными.

Монархия и привилегированные

Привилегированные сословия также состояли из разнород-

ных элементов. Духовных лиц во Франции накануне революции

насчитывалось до 130 тыс. человек, дворян и членов их семей—»

до 350 тыс. человек.

Духовенство подразделялось на «черное» и «белое». «Чер-

ное» духовенство переживало упадок, и ряды его сокращались.

Все же в конце «старого порядка» оно насчитывало до 60 тыс..

человек (20 тыс. монахов и 40 тыс. монахинь). Верхушку его»

составляли аббаты и аббатиссы, принадлежавшие, как правило,

к дворянству. «Белое» духовенство также делилось на высшее-

и низшее. Высшее духовенство было сплошь дворянским;

и жило в довольстве и роскоши. Это—139 епископов (в томг

числе 18 архиепископов), 2900 прелатов и кафедральных кано-

ников и еще 6—7 тыс. духовных лиц различного сана. Еписко-

пы и архиепископы вели чисто светский образ жизни. Они стро-

или себе элегантные особняки, давали балы, имели содержанок.

Низшее духовенство состояло приблизительно из

60 тыс. при-,

ходских священников и викариев. Эта часть духовенства (как

и простые монахи) вербовалась из различных слоев народа,,

вплоть до крестьян и ремесленников, и жила более чем скромно::

по статуту 1786 г. годовой оклад кюре составлял 750 ливров,,

его викария (помощника) — 350 ливров. Низшее духовенство^

разделяло в известной мере тяготы народной жизни и недаром

из его рядов вышли многие деятели революции.

Дворянство подразделялось на родовое и военное («дворян-

ство шпаги») и дворянство судейское и чиновное («дворянство

мантии»), К родовому дворянству принадлежало не более-

110 тыс. человек. Его верхушку составляла титулованная знать,

(герцоги, маркизы, графы, виконты), в особенности 4 тыс. семей

«представленных ко двору». Эта знать буквально купалась.

в роскоши, но жила она не столько на доходы со своих поме-

стий, сколько на королевские подарки и пенсии, а также извле-

кая выгоды из многочисленных синекур (доходных, но не очень,

обременительных должностей). Важным источником дворянских

доходов была служба в армии, самой крупной в Западной

Европе. Рядовой состав армий комплектовался со времен Людо-

2 К

вика XIV на основе вербовки рекрут, а на офицерские, должно-

сти назначались исключительно дворяне, причем по уставу

1781 г. будущие офицеры при приеме в военные училища долж-

ны были документально доказать свою принадлежность к дво-

рянству в четырех предшествующих поколениях. В последние

годы перед революцией на содержание 12 тыс. офицеров, кото-

рые все были дворянами, уходило 46 млн ливров, а на содержа-

ние 135 тыс. солдат—'44 млн ливров.

Губернаторы провинций — сплошь именитые дворяне —по-

лучали жалованье в 100 тыс. ливров в год, хотя их должность

была чисто парадной, поскольку всей полнотой власти на мес-

тах уже давно завладели интенданты.

Одной из наиболее состоятельных частей дворянского сосло-

вия (и наиболее многочисленной его частью) было «дворянство

мантии». Это — выходцы из рядов богатой буржуазии, купив-

шие себе места в парламентах (высших судебных учреждени-

ях) и в финансово-административных органах, одворянившиеся

и передавшие свои места и звания своим потомкам. «Дворяне

мантии» были, как правило, богаты и владели не только своими

должйостями, но и поместьями, даже замками, которые они ску-

пали у разоряющегося родовитого дворянства. Но путь к выс-

шим дворянским почестям для них был закрыт: они никогда

не могли быть «представленными ко двору».

Те родовитые дворяне, которые не состояли при дворе и не

.занимали важных должностей, все более «оскудевали». Росло

число мелкопоместных и даже безземельных дворян, т. е. тех,

кто уже полностью распродал земли своего домена и жил ис-

ключительно на доходы от своих сеньериальных прав. Совре-

менники называли такие феоды без земли у самого сеньера

«воздушными» (fiefs en l'air). Но встречались и такие дворяне,

которые владели шахтами или заводами, являлись пайщиками

торговых компаний или компаний откупщиков. Это «деловое

дворянство» (noblesse d'affaire) было немногочисленно,, но весь-

ма богато и влиятельно. Именно оно являлось основным носи-

телем дворянского либерализма.

В XVIII в., как и раньше, французские короли обладали аб-

солютной, т. е. неограниченной властью. Официальная монархи-

ческая доктрина гласила, что короли получают свою власть от

бога и являются его живым подобием, его представителем на

земле! Воля короля объявлялась законом, а высшим долгом

подданногоего беспрекословное повиновение своему госуда-

рю. Божественная по своему происхождению и олицетворявшая

всю мощь государства королевская власть воплощалась исклю-

чительно в особе монарха, считавшейся священной. «Только

в одной моей особе пребывает королевская власть,—• говорил

в 1766 г. Людовик XV в парижском парламенте.— Весь общест-

венный порядок во всем его объеме исходит от меня; интересы

и права нации — все здесь, в моей руке».

Король мог устанавливать и собирать любые налоги, не

спрашивая разрешения у кого-либо. Он мог издавать и отме-

нять любые законы, объявлять войну и заключать мир, решать

по своему усмотрению все административные и судебные дела.

Старинное сословное представительство — Генеральные шта-

ты не созывались с 1614 г. Вместо них иногда собирали нотаб-

лей (знатных). Местных сословных представительств не было

и в большинстве провинций. Лишь позднее присоединенные

к Франции области, «считавшиеся как бы чужеземными»

(«reputees etrangeres»), сохранили наряду с другими своими

особыми правами и привилегиями и некоторое подобие сослов-

ного представительства. В этих областях, называвшихся pays

d'etat (областями со штатами), существовали так называемые

провинциальные штаты с решительным преобладанием в них

местной знати. Но полномочия этих органов были крайне огра-

ничены: фактически они занимались лишь раскладкой налогов.

Несколько стесняли королевскую власть лишь парламенты —-

высшие судебные органы (им принадлежал апелляционный

суд), которых на всю Францию насчитывалось 17, а наиболь-

шим влиянием из них пользовался парижский парламент, юрис-

дикция которого распространялась на Уз территории страны.

Парламенты имели не только судебные, но и некоторые поли-

тические права. В частности, парижский парламент назначал

регента в случае малолетства короля, регистрировал (как

и другие парламенты) указы короля и имел право при этом до-

водить до сведения короля своё мнение об их соответствии

обычаям страны или духу предшествующего законодательства.

Это право называлось правом ремонстраций и «дворянство ман-

тии», купившее свои места в парламентах, довольно часто поль-

зовалось им, особенно когда* королевская власть пыталась обло-

жить привилегированных каким-либо налогом. Но заседания

с личным участием короля (Lit de justice) делали регистрацию

королевских указов в парламентских книгах обязательной.

Людовик XIV не терпел вмешательства парижского парла-

мента в государственные дела. Он конфликтовал с ним, отправ-

лял в ссылку его членов, а затем и вовсе отнял у парламентов

их главное право—право ремонстраций. Именно к парижскому

парламенту были обращены знаменитые слова: «Вы думали,,

господа,

•

что государство — это вы? Государство — это я». Фи-

липп Орлеанский, добившийся при содействии именно париж-

ского парламента (и вопреки завещанию Людовика XIV)

своего назначения на пост регента при малолетнем новом коро-

ле Людовике XV, не только восстановил традиционные права

парламентов, но даже расширил их. Он сосредоточил централь-

ное управление в шести зависимых от парижского парламента

советах: иностранных дел, внутренних дел, военном, морском,

финансовом и торговом. Однако вскоре ропот придворной знати

заставил его упразднить эти советы и возвратить их функции

прежним статс-секретарям. Людовик XV также долго враждо-

вал с парижским парламентом, а под конец своего царствова-

ния нанес ему решительный удар: в 1771 г. канцлер Мопу вы-

слал или арестовал почти всех членов парижского парламента,

а парижский и руанский парламенты были заменены просты-

ми судебными палатами, члены которых назначались королем.

Другие парламенты также были реорганизованы и лишились

своих политических функций. Но эта реформа вызвала столь

многочисленные протесты, что вступивший на престол в 1774 г.

Людовик XVI сместил непопулярного канцлера и вернул пар-

ламентам их традиционные права.

Административная система во Франции XVIII в. была слож-

ной и запутанной. Страна делилась на множество провинций,

крайне различнйх по размерам своей территории, по количест-

ву населения, а также по своим правам и обычаям. Существо-

вало также деление' на военные округа или губернаторства,

а также на финансовые округа (интендантства), или женерали-

тэ. Причем границы всех этих административных единиц чаще

всего не совпадали. Существовало еще деление на судебные

•округа, которые на севере Франции именовались бальяжами,

а на юге — сенешальствамй.

Главной фигурой в провинциальном управлении уже давно

стали интенданты. Центральная власть отправляла на места

высших чиновников судебных и иных ведомств, облеченных всей

полнотой власти: административной, финансовой, судебной,

а впоследствии даже и военной. Эти чиновники назывались ин-

тендантами полиции, суда и финансов и осуществляли наблю-

дение и контроль над всем местным управлением. Интенданты

сносились непосредственно с центральным правительством

и фактически именно они управляли провинциями. На долю

губернаторов осталось лишь командование войсками на терри-

тории провинций, но даже и войсками командовали уже не они

•сами, а их помощники, имевшие звание генерал-лейтенанта

и подчинявшиеся фактически интендантам. Губернаторы

и жили обычно в Версале, почти не появляясь в провинциях.

Города также утратили свое самоуправление, которым они

пользовались в средние века. Выборность мэров и эшевенов

{городских советников) была уничтожена. Корона обычно про-

давала должности мэров и эшевенов, а практическая деятель-

ность муниципалитетов целиком контролировалась и направля-

лась интендантами или их помощниками.

Характерной чертой бюрократического государственного ап-

шарата французской монархии было то, что почти все должно-

сти в этом аппарате продавались и становились наследствен-

ными. С чиновников, получавших свои должности по наследст-

ву, взыскивался в казну особый налог (полетта). Продажа

•чиновничьих должностей приносила государству немалый доход.

Не оставались в накладе и буржуа, покупавшие эти должности.

Главный доход с должности составляло не жалованье, а разно-

образные таксированные поборы с населения: например, epices

в судах, т. е. плата за оформление любого акта. Эти узаконен-

ные поборы достигали больших сумм и давали высокий процент

на вложенный в должность капитал.

Своеобразно было организовано и центральное правительст-

во. С тех пор, как Людовик XIV заявил после смерти Мазарини,

что отныне он сам будет своим первым министром, главой пра-

вительства во Франции являлся лично король. Собственно

правительство составляли канцлер, четыре статс-секретаря

и генеральный контролер финансов. Канцлер фактически вы-

полнял функции министра юстиции, статс-секретари ведали дво-

ром, военным, морским и иностранным ведомствами. Наиболее

широк был круг полномочий генерального контролера финан-

сов (внутреннее управление, сельское хозяйство, промышлен-

ность, торговля, финансы, дороги), который фактически и являл-

ся первым министром. Однако кабинета министров как таково-

го не существовало. Каждый из министров являлся регулярно

с докладом к королю, который и принимал необходимые реше-

ния. Наиболее важные дела обсуждались в королевских сове-

тах—Верховном совете (мир, война, договоры), Финансовом

совете, Совете депеш и других. Членов этих советов назначал

сам король, а их решения носили характер простых рекомен-

даций.

«Личное правление» короля означало на деле безответствен-

ность министров, отсутствие единства в действиях различных

ведомств, способствовало развитию фаворитизма и всяческим

махинациям придворных за спиной своего государя. При дворе

короля царили интриги, и творился чудовищный произвол. Ко-

роль в гневе мог бросить в тюрьму кого угодно и держать его

там десятки лет без суда, даже без предъявления обвинений.

Характерны пресловутые lettres de cachet — королевские прика-

зы об изгнании или заточении в тюрьму без суда и следствия.

Эти «запечатанные письма» выдавались зачастую тем или

иным придворным с подписью короля, но без указания имени,

арестованного, которое предоставлялось вписать получателю'

такого приказа.

Господствовавшая в стране католическая церковь отлича-

лась ханжеством и нетерпимостью. Культивировались показное-

благочестие и внешняя обрядность. Протестанты подвергались

гонениям, и их фактически лишили гражданских прав. Офици-

ально признавались лишь крещения и браки, совершаемые ка-

толическими священниками. Преследовались янсенисты — сто-

ронники голландского богослова Янсения, пытавшиеся совме-

стить догматы католицизма с некоторыми идеями реформации..

Янсенисты требовали от верующих не просто исполнения цер-

ковных обрядов, но «истинного благочестия», добрых дел, каж-

додневного покаяния, «нравственного самоусовершенствования»..

Они объявляли «греховными» пышные и яркие одежды, танцы,

театр, чтение нерелигиозной литературы. Янсенизм, отвечавший

буржуазному стремлению к бережливости и пользовавшийся

известной популярностью в буржуазно-чиновничьих кругах, был

осужден папскими-буллами 1705 и 1713 гг. и подвергся особен-

ной травле со стороны иезуитов. Людовик XIV встал на сторону

папы и иезуитов. Монастырь Пор-Руаяль в Версале — центр

янсенизма — был разрушен, а янсенистские

общины разогнаны.

Регент Филипп Орлеанский прекратил преследования янсени-

стов, но Людовик XV возобновил их. Иезуиты, пытавшиеся дик-

товать свою волю королям и правительствам, были в 1762—

1764 гг. изгнаны из Франции, как ранее из Португалии, а позже

и из других католических стран. Но это не сделало француз-

скую католическую церковь менее нетерпимой или более гуман-

ной. Даже в 60-е годы X'VIII в. были еще возможны такие

страшные расправы с протестантами, как «дело Каласа».

В одну осеннюю ночь 1761 г. в городе Тулузе, в сенях дома

Жана Каласа, 63-летнего торговца сукном, протестанта, был

обнаружен труп его 28-летнего сына Марка, которого придуши-

ли оставшиеся неизвестными католики и ловко подбросили

в отчий дом. Жан Калас тут же был обвинен в убийстве сына,

который-де намеревался отречься от ереси и обратиться в като-

лическую веру. ^Старик Калас категорически отверг это' чудо-

вищное обвинение. Никаких доказательств его вины обнаружить

не удалось. Тем не менее Тулузский парламент признал его

виновным. Жан Калас был подвергнут мучительной казни — ко-

лесованию, а останки его были сожжены. Несправедливость

и крайняя жестокость этого приговора возмутили общественное

мнение. Вольтер начал беспримерную по масштабам агитацию

за пересмотр процесса и за реабилитацию, его жертвы. В 1765 г.

Королевский совет был вынужден объявить Жана Каласа не-

виновным, а приговор Тулузского парламента отменить.

Но «дело Каласа» — это далеко не единственный пример

изуверства церковников. Пьер Сервен и его жена Антуанетта,

оба протестанты, были обвинены в убийстве своей дочери Ели-

заветы, которую на самом деле похитили из отчего дома католи-

ческие духовники и поместили в монастырь, чтобы обратить

в свою веру: девушка бежала из монастыря и утопилась в ко-

лодце. Сервен, его жена и две другие его дочери укрылись

в Швейцарии и обратились за помощью к Вольтеру. Тем вре-

менем (в марте 1764 г.) Тулузский парламент приговорил заоч-

но Сервена и его жену к повешению. «Сеньер справедливости»

(как стали называть Вольтера) мужественно вступился и за

эти жертвы религиозного фанатизма. Сами Сервены, не выдер-

жав тягот изгнания, вернулись на родину и добровольно отда-

лись в руки властям. Несколько лет они провели в тюрьме

в ожидании смертной казни. Но Вольтер продолжал кампанию

в их защиту. В 1771 г. Тулузский парламент уже в новом соста-

ве полностью оправдал Сервенов (правда, Антуанетта Сервен

к этому времени уже умерла).

А вот что случилось в городе Абвиле в 1765—1766 гг. Двое

юношей из аристократических семей, оба католики, де ла Барр

и д'Эталонд были обвинены в «святотатстве»: кто-то повредил

деревянное распятие, стоявшее на городском мосту, и подозре-

ние пало на них. Обвинение было ложным, юноши не трогали

этого распятия, тем не менее оба были приговорены к страшной

казни (д'Эталонд заочно, так как ему удалось бежать за гра-

ницу): им надлежало отрубить правую руку, вырвать язык

и затем сжечь их на костре. Лишь Парижский парламент за-

менил такую казнь «простым» отсечением головы. Вольтер на-

чал страстную кампанию за посмертную реабилитацию де ла

Барра, но добиться этого при своей жизни ему не удалось. Что

касается д'Эталонда, то он был помилован в 1788 г.

Не менее жестоко церковь преследовала свободную мысль.

По требованию церковных властей и по приговорам Парижско-

го и иных парламентов сжигались книги Вольтера, Гольбаха,,

Дидро и других просветителей. Многие «вольнодумцы» броса-

лись в тюрьмы или насильственно постригались в монахи.

Французская абсолютистская монархия достигла своего на-

ивысшего могущества и блеска в годы царствования Людови-

ка XIV. Этот король вступил на престол в 1643 г. пятилетним

ребенком, но стал править самостоятельно лишь с 1661 г., пос-

ле смерти Мазарини. В «век Людовика XIV» (1661—1715)

Франция была самой сильной военной державой на континенте

Европы. Людовик XIV значительно расширил территорию своей

страны в Европе, а также приобрел много земель в колониях.

С целью повышения доходов казны Людовик XIV и его гене-

ральный контролер финансов Кольбер покровительствовали

отечественной торговле и промышленности и тем способствова-

ли развитию капитализма в стране. В ту пору абсолютистская:

монархия играла еще прогрессивную роль. Однако уже при Лю-

довике XIV начался упадок французского абсолютизма. Его-

многочисленные войны разорили страну.

Царствование следующего из Бурбонов, правнука «короля-

солнца»— Людовика XV (1715—1774), было временем глубоко-

го разложения французского абсолютизма. Это царствование-

началось совершенно беспутным правлением регента Филиппа

Орлеанского, ознаменовавшимся невиданными еще даже при

французском дворе оргиями, а также грандиозными финансо-

выми аферами шотландца Джона Лоу, наводнившего страну

необеспеченными реальными ценностями бумажными деньгами,

и вызвавшего самый крупный в истории Франции XVIII в. бан-

ковский крах.

В 1723 г. регент умер, и 13-летний король был объявлен

совершеннолетним. Фактически государством управляли снача-

ла герцог Бурбонский, а затем в течение- 17 лет воспитатель

юного короля кардинал Флери. В 1743 г. Флери умер, и лишь

тогда Людовик XV сам взялся за государственные дела. Людо-

вик XV оказался пустым, вздорным и исключительно амораль-

ным человеком, перещеголявшим своим распутством даже гер-

цога Филиппа Орлеанского. Всю государственную политику он

•свел лишь к одному: выкачивать средства из страны для под-

держания роскошной и праздной жизни двора. Он жил и пра-

вил по принципу — «после нас — хоть потоп». Со своими

министрами он не ладил и часто менял их. Он завел особый

«черный кабинет», который следил за министрами, вскрывал

их частную переписку и т. п. Дело дошло до того, что даже

к иностранным дворам он посылал своих собственных тайных

агентов, которые по его приказу действовали вопреки официаль-

ной линии- французского министерства иностранных дел («сек-

рет короля»). Впрочем, едва начав править самостоятельно,

Людовик XV оказался под башмаком своей фаворитки, по-сво-

ему знаменитой маркизы Помпадур (ее предшественницами

были герцогиня Шатору и другие фаворитки). С 1745 г. и до

своей смерти в 1764 г. маркиза Помпадур вершила государст-

венные дела. Она смещала и назначала министров, генералов,

послов. В ее руках были двор, казна, даже внешняя политика.

Она заставляла короля совершать безумные траты на праздни-

ки и гулянья, на постройку новых дворцов и парков, на пенсии

и подарки своим фаворитам. Народ возненавидел ее. На нее

писали сатиры и памфлеты. Она жестоко мстила «пасквилян-

там», вплоть до заключения в Бастилию. В Париже ликовали,

когда она умерла, но ее место заняла новая фаворитка, гра-

финя Дюбарри, не менее разорительная для казны и не менее

властолюбивая. «Помпадуры и помпадурши» превратили коро-

левский двор в «могилу нации», в бездонную пропасть, в кото-

рой исчезали сотни миллионов ливров, собранные в виде нало-

гов с голодающего народа. К концу своего царствования Людо-

вик XV довел государство до грани банкротства, но на все

предостережения отвечал: «На мой век хватит, пусть мой пре-

емник выпутывается как знает».

Людовик XV вел ряд войн, диктовавшихся чисто династиче-

скими интересами, «войн роскоши», как их окрестили современ-

ники. И все эти войны он проиграл. Первой такой войной была

война за польское наследство (1733—1735). Людовик XV был

женат на Марии, дочери Станислава Лещинского, которого

Карл XII сделал в 1704 т. польским королем, но который после

победы Петра I над шведами при Полтаве в 1709 г. бежал из

Польши и проживал вблизи Версаля. В 1733 г. польский пре-

стол вновь оказался вакантным. Истратив 3 млн ливров на под-

куп депутатов польского сейма, кардинал Флери добился

избрания Лещинского польским королем. Но через три недели

его сверг другой претендент на польский престол, саксонский

курфюрст Август III, которого поддержали Австрия и Россия.

Посланный в Польшу французский отряд был взят в плен рус-

скими, а Лещинский бежал в Пруссию. Французские войска

вторглись в австрийские владения в Италии и на Рейне, но

и там воевали неудачно. По Венскому мирному договору 1735 г.

Людовик XV отказался за Лещинского от польской короны, но

его тесть сохранил титул короля и получил в пожизненное вла-

дение Лотарингию и графство Бар, которые в дальнейшем

должны были отойти к Франции.

Еще более неудачной для Франции оказалась война за

австрийское наследство (1740—1748), в которой ей пришлось

сражаться «ради прусского короля» («pour le rpi de Prusse»).

После смерти императора Карла VI (1740 г.) все земли дома

Габсбургов перешли к его дочери Марии-Терезии. Но ее права

оспорили находившиеся в родстве с Габсбургами государи Ба-

ва'рии, Саксонии и Испании, которых поддержал прусский

король Фридрих II, стремившийся отнять у Австрии Силезию.

Франция встала на сторону антиавстрийской коалиции, к кото-

рой примкнули также Неаполь, Сардиния и Швеция. На сто-

рону Австрии встали Англия и Голландия, а затем и Россия.

В то время, как Фридрих II воевал с австрийцами, на плечи

Франции пала вся тяжесть борьбы с Англией и Голландией,

причем на первых порагх французам даже везло: они заняли

часть голландской территории, а в Индии отняли у англичан

Мадрас. Но когда Фридрих II завладел Силезией, он практиче-

ски вышел из войны, предоставив Франции продолжать ее про-

тив Англии и Голландии. Людовик XV был крайне раздражен

прусским вероломством, но должен был пойти на бесславный

мир со своими противниками. По Ахенскому мирному догово-

ру 1748 г. за Марией-Терезией были признаны права на авст-

рийский престол, Силезия отдавалась Пруссии, Испания и Сар-

диния получали вознаграждения в Италии, Франция же должна

была уйти из занятых ею голландских территорий, а в Индии —

возвратить Англии Мадрас.

Но наиболее тяжело сказалось на положении Франции ее

поражение в Семилетней войне (1756—1763). Это был самый

крупный международный конфликт той эпохи, вызванный как

австро-прусской борьбой за гегемонию в Германии, так и в осо-

бенности англо-французским соперничеством на море и в коло-

ниях. На этот раз Австрии удалось привлечь на свою сторону

не только Россию, но и своего старого врага Францию. Мария-

Терезия, гордая дочь Габсбургов, не побрезговала обратиться

с любезным письмом к мадам Помпадур, назвав ее своей «ку-

зиной». На сторону Пруссии встала Англия. К коалиции Авст-

рии, Франции и России примкнули также Испания, Швеция

и курфюрст саксонский и король польский Август III. Война

была долгой и тяжелой. Войска прусского короля Фридриха II

сковали главные силы Франции в Европе, а Англия громила

французов и испанцев на морях и в колониях. Фридрих II одер-