он с помощью сравнительно осторожных, завуалированных приемов разоблачил
императрицу Цыси, которая поддержала ихэтуаней, а затем уничтожила их».
Всесильную государыню прозаик, конечно, не мог обличать так резко, как
названных выше сановников, — во-первых, потому, что он не был революционером, а во-
вторых, потому, что он писал в подцензурной газете. И все же нельзя согласиться с теми
китайскими авторами, которые утверждали, будто Ли Баоцзя «прославляет Цыси».
«Мятежный князь открыто убил высоких сановников, но священные монархи не
знали об этом» — так заканчивает писатель главу, изображающую казнь Сюй Цзинчэна и
Юань Чана. Достаточно сопоставить выделенные мною слова, чтобы усомниться в
искренности автора. Или возьмем эпизод из предыдущей главы, где Цыси в самый разгар
осады посольств (2 июля 1900 года) отправляет в подарок иностранным дипломатам
несколько корзин с арбузами, заверяя, будто старается подавить мятеж. Интересно, что
эта нелепая история произошла в действительности: «Штурм посольств то продолжался,
то прекращался; то вдруг тайно приказывалось „повсюду на месте казнить иностранцев
без различия пола и возраста"... то в течение нескольких дней в посольства посылались
подарки в виде арбузов, вина, овощей, фруктов, льда, риса, муки и т. п.».
Получив эти дары, и реальные иностранцы, и герои Ли Баоцзя были крайне
поражены, так как помимо ихэтуаней их осаждали и правительственные войска. Но тут у
писателя (именно у него, а не в жизни) обнаруживаются «два понимающих человека»,
которые объясняют, что сама императрица, наверное, ничего не знает о бедствиях
иностранцев. Разве не похожа эта краткая отговорка, завершающая подробное описание
недалекого монаршего лицемерия, на обход цензуры?
Далее Ли Баоцзя обличает Цыси еще глубже устами приближенных Гуансюя и
иностранных офицеров. Группа иностранцев приходит на островок Интай, куда до бегства
монархов из Пекина был заточен император, и завязывает разговор с двумя оставшимися
здесь евнухами. Все они жалеют о том, что у Гуансюя ничего не вышло с реформами,
считают это основной причиной восстания ихэтуаней и последовавшей за ним
иностранной агрессии. Иначе говоря, главную вину за трагедию 1900 года Ли Баоцзя
возлагает на Цыси, устроившую в 1898 году реакционный переворот. Это поразительно
смелый отрывок, перекликающийся с авторским предисловием к роману, где Ли Баоцзя
сравнивает содержащие «Событий 1900 года» и эпизод разграбления Янчжоу из
знаменитой пьесы Кун Шанжэня «Веер с цветами персика». Необходимо пояснить,
что резню в городе Янчжоу устроили в конце XVII века маньчжуры. Об этом
существует специальная публицистическая книга Ван Сючу «Десять дней в Янчжоу»,
которая, как и пьеса Кун Шанжэня, неоднократно запрещалась под страхом смертной
казни.
После неудавшейся авантюры с ихэтуанями Цыси, чувствуя шаткость своего
положения, стала сама издавать указы о реформах. Ее критик мог подвергнуться нападкам
и со стороны правительства, и со стороны многих либералов, поверивших Цыси. Но Ли
Баоцзя, по-видимому, был готов выдержать такой двойной натиск — иначе он не
обратился бы к проблемам (реформы 1898 года, события 1900 года), которые якобы уже
отошли в прошлое. «Я написал этот роман только для того, чтобы читатели в нынешнее
мирное время не забыли о прошлогодних бедствиях, набрались энергии и усердно делали
каждый свое дело», — заявил Ли Баоцзя, как бы требуя настоящих, а не лживых перемен.
Реформы 1898 года были, конечно, больше похожи на «настоящие», но тоже не
вполне устраивали Ли Баоцзя. Об этом свидетельствует его роман «Краткая история
цивилизации» и главы 17-21 «Событий 1900 года», где вместе с наглой Цыси достается и
слабому, нерешительному Гуансюю. Вряд ли правы литературоведы, заявляющие, что Ли
Баоцзя «глубоко скорбит» о Гуансюе, что «бегству двора на запад... отводится слишком
большое место». Даже если рассматривать подобный интерес к монаршим особам как
одно из проявлений верноподданничества (возможно, внешнего), нельзя не видеть, что в
указанных главах содержится острейший сатирический материал.