сообщил находившийся здесь доктор. Лун Юй, вернувшись во дворец,
рассказала о виденном Цыси, и тогда она велела великому князю Чуню
немедленно навестить умирающего брата. Чунь, войдя в опочивальню
императора-узника, опустился на колени перед кроватью больного и стал
горько плакать. Гуансюй спокойно реагировал на поведение брата и якобы
сказал ему: «Я занимаю трон дракона 34 года, но у меня нет сына. Мой брат
должен согласиться с тем, что выбор наследника престола по желанию Цыси
пал на его сына». А затем, указывая пальцем на свое жалкое ложе, добавил:
«Запомни это».
Великий князь Чунь о всем пережитом и виденном сообщил Цыси,
которая восприняла такое сообщение с напускным драматизмом.
Всхлипывая, она несколько раз громко произнесла: «Цзай Тянь, Цзай Тянь» и
потеряла сознание. Такой драматический жест Цыси вовсе не был навеян ее
сочувствием к Гуансюю. Современники оценили его иначе: Цыси
воспринимала свою смерть и смерть императора Гуансюя как дурное
предзнаменование — конец царствующей династии, а это означало, что ее
дух не заслужит уважения предков, с которыми она встретится на том свете.
В то время как Цыси и ее окружение были поглощены делами,
связанными с назначением нового наследника, император-узник Гуансюй в
маленьком дворце Иньтай прозябал в одиночестве. Рано утром 14 ноября
1908 г. дворцовый слуга, как обычно, отправился с пирожными для
императора и был поражен увиденным: у дворца Иньтай лежал евнух Ван
Ань без признаков жизни — он покончил с собой. Слуга несколько раз
постучался в дверь, но ответа не последовало. Об этом тотчас же сообщили
жене императора Гуансюя — Лун Юй. Возбужденная полученным
известием, она осмелилась без разрешения войти в покои Цыси, разбудить ее
и, став на колени, произнести: «Позвольте мне посетить моего мужа во
дворце Иньтай и оказать ему внимание». Цыси спросонок пробормотала что-
то вроде: «Я не запрещаю тебе посетить его, и возьми с собой кого хочешь».
Лун Юй в сопровождении приближенных поспешила во дворец