Сидоренко Е.В. Тренинг коммуникативной компетентности в деловом взаимодействии

Подождите немного. Документ загружается.

Результат — про технику А — повторение слов

партнера — все естественным образом забыли.

Зачастую обсудить проблему участникам было важнее,

чем потренироваться в техниках. И более того, техники

казались им бессильными против актуальных для них

социально-психологических драм. Зачем повторять, если надо

бороться?

Столкнувшись с такого рода ситуациями, тренер мог

выбирать один из трех путей:

 постепенно отойти от техник;

 настаивать на отработке техник, преодолевая

сопротивление участников;

 разработать новые техники, эффективные для

разрешения актуальных драм взаимодействия.

В первом случае тренинг становится скорее

исследованием, чем отработкой навыков. Во втором случае

тренинг превращался в социальную игру. В третьем случае он

становится все более авторизованным и постепенно

вырастает в самостоятельную программу тренинга.

Поскольку далеко не у каждого тренера есть силы и

дерзость для разработки собственных техник, большая часть

тренеров шла по первому пути. В тренинге исследовались

«общие факторы» эффективного слушания, «принципы»,

«барьеры» и т. п. Конечно, я не могу судить обо всех

тренерах, и выборка у меня вряд ли репрезентативная. Однако

я часто вела тренинги по собственным программам с

участниками, прошедшими тренинг партнерского общения у

других тренеров. В подавляющем большинстве случаев

участники не помнили, чтобы у них была какая-то

отработка техник. Исключение составляют только те

тренеры, которые у меня же прошли методический тренинг. В

этих случаях я могла твердо опереться на уже отработанные

(или, по крайней мере, сохраненные в памяти) техники.

Но чаще всего «техники» не выходят на первый план.

По-видимому, это отвечает глубинной специфике

российского менталитета. Технология всегда была и остается

для нас чем-то второстепенным по сравнению с идеологией.

Техника второстепенна по отношению к содержанию, форма

— по отношению к существу, техническая культура — по

отношению к культуре духовной. И в тренинге доминирует

подход скорее личностно-развивающий, чем

технологический.

«Поведенческий тренинг, игнорируя личностный

смысл в интерперсональном взаимодействии, помещает

значение поведения скорее в рамки самого поведения, нежели

в субъект-субъектный контекст, в котором имеет место

поведение. Таким образом, личностный смысл отчуждается

от личности индивида и вкладывается в поведенческий акт.

Из поля внимания приверженцев поведенческого

научения ускользает истинный смысл общения, возникающий

на стыке совпадения личностных смыслов

взаимодействующих людей, а от этого зависит истолкование

участниками коммуникации поведения друг друга.

Личностно-развивающий подход претендует на

большее, нежели каталогизация и дрессура коммуникативных

умений». (Емельянов Ю. Н., 1985, с. 53.)

На мой взгляд, в тренинге важен баланс идеологии и

технологии.

Современный тренинг свободен от внешних

идеологических требований. Идеология тренинга — это

идеология создателей программ и/или идеология тех

организаций, которые создают и продают или заказывают и

покупают программы тренингов.

В общем, кто во что горазд.

В конечном итоге, за идеологию тренинга отвечает

тренер.

Технология в тренинге необходима, так как в

противном случае это будет не тренинг, а диспут. Новый

подход, новое видение проблемы, новый способ

реагирования, — все это должно быть операционализировано.

Участник тренинга должен знать, КАК это делается. У него

должен быть алгоритм действия, которым он может

воспользоваться.

Я убеждена, что многие алгоритмы действия в

большей степени способствуют развитию личности и

гуманных отношений с другими людьми, чем декларации

идей. Многие люди знают, что и как должно быть сказано и

сделано, но не умеют сказать и сделать. Тренинг гума-

нистичен в том, что он помогает воплотить идеалы в

реальные действия. Тренинг гуманистичен в том, что он

помогает сделать общение предсказуемо корректным,

уважительным и безопасным.

Я — за технологии. Убеждена, что они не менее

гуманны, чем рассуждения на темы гуманизма, уважения к

другому человеку и т. п. Применение техник в тренинге —

это опыт партнерства, корректности, и, в конечном итоге, —

человеколюбия и милосердия.

1.4. Тренинг как модель партнерских отношений

Тренинг партнерского общения — это то название

тренинга, которое отражает его главный принцип.

Что же такое принцип партнерских отношений?

«Партнерским, или субъект-субъектным, общением является такое, при

котором учитываются интересы других участников взаимодействия, а также

их чувства, эмоции, переживания, признается ценность личности другого

человека»

(Хрящева Н. Ю. и др., 1999, с. 12)

По утверждению Н. Ю. Хрящевой, «реализация этого

принципа создает в группе атмосферу безопасности, доверия,

открытости, которая позволяет участникам группы

экспериментировать со своим поведением, не стесняясь

ошибок. Этот принцип тесно связан с принципом творческой,

исследовательской позиции участников группы» (Хрящева Н.

Ю. и др., 1999, с. 12). Однако всегда ли это так?

Партнерство — это отношение к другому как к равному, имеющему право

быть таким, как он есть.

С партнером нужно считаться.

Это равноправные, но осторожные отношения.

Партнерство предполагает согласование интересов и намерений,

совместную рефлексию и использование договора, который служит и

средством объединения, и средством оказания давления, силовым

элементом.

(по: Доценко Е. Л., 1996; Сагатовский В. И., 1980; Ковалев Г. А., 1987; 1989)

Партнерство предполагает психологическое равенство,

а это не всегда безопасно. Партнерство предполагает

согласование интересов, а это не всегда выгодно.

Партнерство предполагает следование договору, а это не

всегда удобно.

В середине 80-х идеи партнерства еще были нам чужды.

На пути у тренинга партнерского общения вставали

два препятствия: 1) неподготовленность общества в целом и

конкретно участников группы к истинно партнерским

отношениям; 2) неподготовленность тренеров к реализации

принципа партнерства на практике и их непо-

следовательность на этом пути.

Способность быть психологически равным оппоненту

или противнику необходима для дипломата или разведчика,

это неотъемлемая составляющая его профессии, и при

отсутствии такой способности он вряд ли сможет отстаивать

интересы своей страны. Однако для большинства людей, не

наделенных полномочиями представлять свою страну перед

внешними силами, ощущение своего психологического ра-

венства с руководителями и лицами, превышающими их по

социальному статусу, не только не было необходимым, но

даже являлось опасным. Авторитарность государства и

общества в целом не предполагала психологического

равенства. Оно казалось чем-то пугающим.

Социально-психологический тренинг был первой

моделью психологического равенства и партнерства, но и

сама модель, и способы ее внедрения были несовершенны.

Тренинговая форма обучения была революционной, то

есть включала в себя некий скачок и определенный

переворот. Всякая революция в известной мере — смена

власти. «Кто был ничем, тот станет всем».

И вот начальник цеха крупнейшего в Санкт-

Петербурге предприятия или старший технолог другого, не

менее значительного предприятия, или директор школы

внезапно должны были перепрыгнуть через статусный

барьер, привычно отделяющий их от других людей, и ока-

заться неотличимыми от тех, кто ранее был (для них) никем.

Для того чтобы участвовать в тренинге наравне с

другими, начальнику нужно изменять многие свои реакции,

доведенные до уровня автоматизма. Избежать этого

невозможно, если не хочешь стать посмешищем в глазах

других. Невозможно попросить зашиты или добиться ее иным

путем, потому что тренер одержим идеей равенства.

В лучшем случае это преподаватель университета,

пребывающий в упоении от обретенной профессиональной

свободы, ранее ограниченной идеологическими рамками; в

худшем случае это человек, который приобщился к

психологии совсем недавно, окончил краткосрочные курсы

переквалификации и именно потому и занимается тренингом,

что здесь нужны смелость и напор, а не статус и признание

коллег, которых он пока не достиг. Для большинства людей

более старшего возраста тренинг мог стать и, по-видимому,

становился личностной драмой разрушения годами

накапливаемого опыта взаимодействия в условиях иерар-

хической соподчиненности и личностного неравенства.

Тренинг был вызовом, который воспринимался как опасность

личностного крушения. Необходимо было пять дней

выдерживать это разрушительное для устоявшихся

стереотипов воздействие, с тем чтобы потом вернуться к

прежней системе отношений и поведения, но уже с

пошатнувшейся верой в себя. Именно поэтому большинство

людей, облеченных достаточно высоким статусом, либо интуитивно

избегали тренинга, либо даже вступали с ним в борьбу, открытую

или тайную.

Ты поймешь, что твой опыт, статус и возраст ничего не стоят

Революционность тренинга как определенной формы и

содержания обучения сопровождалась революционностью его

внедрения в систему обучения. Эта революционность

причинила вред и самому тренингу. Не было предусмотрено

специальной подготовки к тренингу. Между тем такая

подготовка была необходима не только для тренеров, но и для

тренируемых. В формах внедрения тренинга была нарушена

та самая идея психологического равенства и партнерства,

которые провозглашаются тренингом и, при благоприятных

условиях, в нем действительно реализуются.

Психологические равенство и свобода не могут насаждаться

или внедряться насильственными методами, ибо в этом

случае они превращаются в свою противоположность. Однако

тренинг не предполагал свободного принятия или непринятия

его идеологии. Равенство было обязательным для всех.

Несколько иным образом, но нарушалось и право

человека участвовать, отказываться от участия или

игнорировать какую-либо групповую процедуру. Между тем

это, несомненно, нарушало идею психологического равенства

между каждым отдельным участником и тренером. Участие в

занятиях, которые проводились, например, с руководителя-

Ми промышленных предприятий, отнюдь не всегда было

добровольным с их стороны. Таким образом, многие

участники тренинга принудительно «приобщались» к

психологической свободе и равенству, что могло нанести им

психологический вред.

Я заставлю тебя насладиться равенством и свободой

Похоже, что на первых стадиях своего развития

тренинг выступал зачастую как новое средство

психологического насилия, причем более иезуитского

насилия, чем прямое давление существующей (тогда все еще

существующей) социальной системы.

Однако воздействие тренинга было незаметным на

фоне глубоких и всеобъемлющих социальных перемен.

Тренинг являл собою насилие, но насилие в достаточно

закрытых «лабораторных» условиях тренинговой группы.

После окончания участники группы могли забыть, вытеснить

ее травмирующий опыт.

Этот парадокс внедрения партнерства не партнерскими

методами продолжает быть актуальным и сейчас. По мнению

Б.Д. Парыгина, в поисках оптимальной модели партнерских

отношений тренеры оказываются «в такой тонкой сфере

коммуникаций, где возможность отклонения от них наиболее

велика и даже привлекательна. ...В итоге складывается

достаточно типичная авторитарная модель отношений.

Парадокс ее в том, что изначально она нацелена как бы на

формирование новой, антиавторитарной по существу,

социально-психологической культуры человека» (Парыгин

Б.Д., 2000, с. 21).

Теперь у нас будут партнерские отношения. И это приказ.

Однако довольно говорить об издержках. Теперь даже

если тренер не хочет партнерства, он его получает. Участники

тренинга часто демонстрируют такие качественные образцы

коммуникативной компетентности, что невольно чувствуешь

себя не «гуру», а «младшим партнером». Кстати, и в

партнерстве есть своя иерархия — бывают «старшие» и

«младшие» партнеры.

А теперь я постараюсь сформулировать то, что

является для меня необходимыми критериями модели

партнерских отношений в тренинге.

1. Принцип партнерства проявляется в том, что тренер

исходит из предпосылки равного права каждого участника

выражать свое мнение, проявлять свои чувства, выражать

протест, вносить предложения и т.п., я поэтому

внимательно и доброжелательно принимает все.

2. Тренер рассматривает тренинг как совместное творчество,

ценит вклад каждого и отмечает этот вклад.

3. Тренер выполняет свои обязательства и свои обещания.

4. Тренер следует заявленным им самим правилам и

последовательно требует этого от каждого участника.

5. Принцип партнерства проявляется и в том, что тренер не

уклоняется от ответов на неудобные для него вопросы,

оказывает помощь, когда его об этом просят, и не

отказывается демонстрировать предлагаемые им

«техники».

1.5. Эволюция тренинга

Важная тенденция в развитии тренингового движения,

отчетливо проявившаяся в начале 1990-х годов, —

психотерапевтическая. Тренинг должен был не столько

насаждать психологическое равенство, сколько помогать

справиться с ним. Лишенные привычных социальных и

экономических подпор, люди оказались в состоянии

психологической невесомости. Характерной стала

постепенная утрата собственной значимости,

существенности, своего социально-психологического веса.

Привычное ощущение стабильности постепенно, а иногда и

резкими скачками, утрачивалось. Значительно повысился

общий уровень страха, и на первое место по интенсивности и

неотвязчивости вышли страх за жизнь и благополучие

близких и страх потерять работу (Рахова М, 1995).

Основная задача тренинга стала заключаться в том,

чтобы помочь людям справиться с невыносимой

интенсивностью и стремительностью изменений.

Для психотерапевтической тенденции характерно

распространение многочисленных квазитренинговых и

квазипсихотерапевтических движений, с массовыми сеансами

целителей и «психотерапевтов» на стадионах, по

телевидению и в концертных залах.

Профессиональный тренинг психотерапевтического

толка концентрировался на решении проблем и оказании

помощи в преодолении трудностей — личных,

профессиональных, коммуникативных и др. Тренинг такого

рода был психотерапевтичен потому, что он создавал

ощущение психологической безопасности и давал надежду.

Психотерапевтичность тренинга проявлялась и в его большей

индивидуализированное™. Как ни парадоксально это звучит,

но групповой тренинг создавал оптимальные условия для

кратких сеансов психотерапевтического взаимовоздействия

участников группы и взаимодействия ведущего и участников

группы.

Приди на тренинг, и я тебя утешу

Психотерапия как таковая для большинства людей,

считающих себя нормальными, была неприемлема, поскольку

добровольное стремление подвергнуться курсу психотерапии

означало бы поражение, прежде всего, в собственных глазах.

Участие в учебной программе, напротив, означало, что

человек борется и не сдается. Тот факт, что в процессе

тренинга человек получал психотерапевтическую поддержку,

делал тренинг еще более привлекательным, прежде всего для

тех, кто в этой поддержке особенно остро нуждался.

Неслучайно в тренинговых программах

психотерапевтического толка женщины, как правило,

преобладают.

Аналогичная «женская» тенденция прослеживается и в

психологии в целом. Именно в 90-е годы психология стала

более женской наукой, чем когда-либо ранее. Она

сознательно или бессознательно воспринималась как

дисциплина, дающая успокоение. Группа психологического

тренинга выступала как экологическая ниша (по выражению

К. Роджерса) во время социальной бури. И дело здесь, по-

видимому, даже не в психотерапевтических возможностях

или направленности ведущих. Психотерапевтический эффект

дает сама встреча человека с группой похожих на него (в

данном контексте — на нее) людей и проработка вместе с

ними ситуаций из жизни, причем в лабораторных, а значит,

гораздо более безопасных, условиях.

В это же время, в начале 90-х годов, начали

развиваться разнообразные формы «интенсивного» тренинга,

в котором люди в буквальном смысле опрокидывались

навзничь, сознательно лишались привычных для них

внутренних опор, прежних установок, убеждений и

предубеждений с помощью методов прямого тактильного и

звукового воздействия, зачастую даже не речевого, а

музыкального или шумового.

Первые такие опыты были начаты в 60-е годы в так

называемой Есаленской школе В. Шутцем и Ф. Перлзом

(основателем Гештальт-терапии). Сильнейшее впечатление на

многих оказала книга Л. Рейнхарда «Трансформация» о

программе просветления Вернера Эрхарда. До сих пор есть

те, кто использует эту книгу и тренинг Эрхарда как основу

для своих тренингов. Существует и масса других движений.

Отнюдь не всегда «интенсивным» тренингом занимаются

только непрофессионалы.

Например, на первом же занятии первой ступени

«Синтон-программы» (Козлов Н.И., Устинов Д.Ю., 1997)

юношам и девушкам предлагается выполнить упражнение