нуждения индивидов, а только  лишь на основе взаимоудовлетворяющих
соглашений между индивидами, сделало  менталитет лемле очень неавто-
ритарным, неиерархичным и терпимым к инакомыслию.  Лемле никогда не
считают, что они владеют истиной в последней инстанции, и всегда  готовы
допустить с некоторой вероятностью правоту своих оппонентов.  Тем не
менее, менталитету лемле ни в коей мере не свойственно безразличие к
истине или суждения об одинаковой истинности всех точек зрения и уче-
ний. Как раз  наоборот, для лемле типично понимание, что воззрения и уче-
ния могут существенно  различаться в степени своей истинности (т.е. дос-
товерности и адекватности  изображения действительности, мира или ве-
щей самих-по-себе). Лемле, как правило,  не жалеют сил на отстаивание и
обоснование своих взглядов, не теряя, однако,  готовности к их пересмот-
ру, если на то обнаружатся достаточные основания. Другое  дело, что спо-
ры об истинности воззрений никогда не приобретают характер  скандала,
вражды или взаимного осуждения.  
Следствием плюралистичного менталитета лемле является отсутст-
вие на Атэа  монотеистических религий (типа христианства, ислама, иуда-
изма и т.п.). Да и  вообще лемле не религиозны. Им более присущ нестрогий
атеизм (воззрения вроде «Всё в мире, я полагаю, развивается само по себе,
по своим внутренним,  имманентным законам, которые суть свойства при-
роды и её частей»), агностицизм,  встречаются и разные формы пантеизма
и язычества...  Для атэанских вероучений типично поклонение женским и
женственным божествам,  порождающим и лелеющим, взращивающим
всё сущее. В древности оно обычно имело  форму поклонения лемле-по-
добным богиням, порождающим сущее из самих себя и/или  рождающим
жизнь в изначально неживом мире. Обычно изображался пантеон, состоя-
щий  из богини-праматери и порождённых ею богинь различного уровня,
каждая из которых  порождала или привносила в жизнь то или иное нача-
ло, ту или иную стихию, те или  иные явления природы и части мира. Сами
лемле воспринимались тоже как некая,  пусть и не самая могущественная
часть этого пантеона, тоже обладающая  божественной способностью по-
рождения и взращивания жизни, а также божественной  способностью
творчества, трактуемого тоже как своего рода рождение и  взращивание. В
более поздних вероучениях прежние богини трактовались как символы
абстрактного божественного начала в некоторой компоненте мироздания.  
Позднее, в материалистических мировоззрениях культ божествен-
ного женственного  начала превратился в этический и эстетический импе-
ратив рождающей, растящей,  лелеющей и творящей женственности, как
раз и присущий лемле. «Так что же,» –  можно было бы спросить лемле-ма-
териалистку, – «по-твоему, получается, что  единственные богини – это
сами лемле?» «Да, именно так», – ответила бы  материалистка, – «сами ле-
мле, да другие разумные лемле-подобные существа, если  таковые есть
где-нибудь». 
Важно и характерно, что в атэанских вероучениях зло (понимаемое
как всё, что  причиняет страдания, разрушает жизнь, радость и красоту)
не персонифицировалось  в фигуре вроде дьявола земных религий, или
каком-либо ином анти-божественном  начале. Оно трактовалось у лемле
как покидание женственно-божественным началом  некоторой части ми-
ра, которая лишившись его сразу или постепенно распадалась,  становясь
157