Сивачёв Н.В., Язьков В.Ф. Новейшая история США. 1917-1972

Подождите немного. Документ загружается.

В 1969 г. 21% крупнейших ферм (продающих ежегодно товаров

на 10 тыс. долл. и более) произвели 70% продукции сельского хо-

зяйства. Выработка на каждого человека, занятого сельским тру-

дом, по переписи 1964 г., составляла на крупнейших фермах

7600 долл., а на мелких и средних — только 800 долл. Затрата

живого труда на единицу продукции на первых была почти в

10 раз ниже. Количество ферм упало в 1969 г. до 2 976 тыс., а

буржуазные экономисты и государственные деятели говорят о не-

обходимости избавиться еще от 2 млн. «излишних» хозяйств.

В 1960—1968 гг. фермы покинуло 5 млн. человек, и в 1968 г. фер-

мерское население США (10,5 млн.) составило лишь 5,2% всего

населения страны.

Под влиянием научно-технической революции в Соединенных

Штатах не только ускорился темп концентрации и централизации

капитала, но и появилась новая форма этого не нового явления—

конгломераты. Американский экономист-коммунист В. Перло по-

казал, что слияния конгломератного типа несут в себе структур-

ную новизну: они ведут к объединению компаний, мало связанных

или совершенно не связанных между собой в процессе производ-

ства. За 60-е годы доля конгломератных слияний радикально

подскочила, достигнув в 1968 г. 90% активов всех объединившихся

корпораций. В 1948 г. на долю 200 крупнейших корпораций па-

дало 48% всех активов в обрабатывающей промышленности,

в 1968 г. — лишь на 100 гигантов. Многие старые мастодонты

типа «Дженерал электрик» превратились в конгломераты. На ос-

нове научных открытий и научно-технического прогресса, имею-

щего место почти на 100% в орбитах их влияния, конгломераты

с успехом раздвигают границы своего экономического господства,

прямо подчиняя другие производственные единицы, а иногда и

сохраняя видимость их независимости.

Концентрация капитала, особенно ее конгломератная форма,

чвляется важнейшей, но не единственной опорой государственно-

монополистического капитализма США. «Современный империа-

тизм, стремящийся приспособиться к условиям борьбы двух си-

стем, к требованиям научно-технической революции, обладает

текоторыми новыми чертами. Усиливается его государственно-мо-

юполистический характер. Все шире используются такие рычаги,

сак стимулирование государством монополистической концент-

)ации производства и капитала, перераспределение им все боль-

ней доли национального дохода, предоставление монополиям

юенных заказов, правительственное финансирование программ

>азвития промышленности и научных исследований, составление

[рограмм экономического развития в масштабе страны, политика

[мпериалистической интеграции, новые формы вывоза капитала»

Средит, налоги, бюджет, милитаризация науки и экономики стали

«Документы международного Совещания коммунистических и рабочих

артий. Москва, 5—17 июня 1969 г.», стр. 14.

251,

теми рычагами, без которых немыслимо представить нынешнее

государственно-монополистическое развитие США. Бюджет при-

вел к усиленной мобилизации средств в угоду укрепления позиций

монополий при помощи государства. В 1948 г. бюджет составлял

14% валового национального продукта, в 1952 г. (разгар корей-

ской войны) — 20,7%, в 1968 г. — 21,7%. При этом надо учесть

и количественную сторону — растет доля бюджета в увеличиваю-

щемся по объему валовом национальном продукте.

Американские коммунисты правильно указывают, что «нало-

ги являются ныне важной и неотделимой частью всей структуры

государственно-монополистического капитализма». Налоговое

бремя все тяжелее ложится на плечи трудящихся. В 1941 г. капи-

талисты платили 55% общей суммы федеральных налогов, а тру-

дящиеся — 45%, в 1970 г. цифры переменились соответственно на

32 и 68%.

В век научно-технической революции американский капита-

лизм по-прежнему не может справиться с извечной для классового

общества проблемой нищеты. По официальным данным в 1966 г.

в США насчитывалось 28,8 млн. бедняков, т. е. лиц, принадлежа-

щих к семьям, доход которых ниже официального прожиточного

минимума. Порожденная отсутствием требуемой для прилично

оплачиваемой работы квалификации, расовым гнетом, проблемой

городов и множеством других, нищета в более высокой степени,

чем это было ранее, может быть преодолена не частным или

групповым, а государственным методом, мало зависящим от ин-

дивидуальных усилий граждан. Но буржуазное государство нахо-

дится в руках тех сил, в расчет которых ликвидация нищеты не

обязательно входит, а очень часто безработица и бедность нужны

им как фактор понижения заработной платы рабочих. Нищета

тесно связана с безработицей, уровень которой держался в 60-е го-

ды в рамках 3—5 млн. человек, т. е. 3,5—7% рабочей силы.

Постоянным спутником экономики 60-х — начала 70-х ГОДОЕ

была инфляция. Если три предыдущие вспышки послевоенны?

инфляций носили временный характер, то четвертая, начавшаяся

в 1961 г. вместе с новым циклом, превратилась в непреложны?

фактор экономического развития, отделаться от которого деловьн

и правящие круги Соединенных Штатов к 1972 г. потеряли всякие

надежды. Цены не падали, а росли даже в момент «мини-спада>

в экономике в 1967 г. и экономического кризиса 1969—1971 гг.

Государственно-монополистический капитализм США добила

известных успехов в приспособлении своей социально-экономиче

ской структуры к возможностям, открывшимся научно-техническо!

революцией. Это прежде всего и предопределило ускорение темпо]

роста производства в 60-е годы: за 8 лет (1961—1968 гг.) оно под

нялось на 52%, тогда как за предыдущие 10 лет (1951 —1960 гг.)

—

только на 45%. Нельзя упускать из виду относительности воз

можностей приспособления государственно-монополистическог

капитализма к последствиям научно-технической революции. Со

252,

хранение частнособственнических основ, хотя и в модифицирован-

ном виде, продолжает тормозить и социальный, и технический

прогресс. Еще более этому мешает милитаристская направлен-

ность новейших достижений науки и техники, которая служит

лишь временным стимулом для развития экономики.

Американские коммунисты правильно указывают, что 1929 г.

был последним годом экономического подъема капитализма США

в мирных условиях. В период государственно-монополистического

развития экономика страны не сделала ни единого восходящего

шага без милитаристского стимулирования. Многие крупнейшие

корпорации превратились в гигантские государственно-монополи-

стические комбинаты по производству оружия. Их список возглав-

ляет «Дженерал дайнемикс», продавшая в 1968 г. вооружений на

2,2 млрд. долл. Общие военные расходы с 1960 по 1968 г. выросли

с 60 млрд. до 98 млрд. долл. (в неизменных ценах), т. е. более чем

на 63%. Военные ассигнования составляли в 1968 г. около 60%

бюджета и 12% всего совокупного общественного продукта. Не-

сколько сократившись с приходом к власти Р. Никсона (59% в

1970 г. и 50% в 1972 г.), они прочно оставались на первом месте

в расходах федерального правительства.

Военно-государственно-монополистическое использование ре-

зультатов научно-технической революции не предотвратило на-

ступления экономического кризиса.

Ограниченность возможностей приспособления государственно-

монополистического капитализма к последствиям научно-техниче-

ской революции доказана всем ходом экономического развития

США 60-х годов. После подъема производства в 1961—1966 гг.

в экономике начался длительный застой. В

1961

—1966 гг. произ-

водство в среднем росло на 7,4%, а в 1966 г. даже на 9%. Особого

успеха и в производстве, и в биржевых спекулятивных сделках

добились корпорации, эффективнее других использовавшие дости-

жения научно-технической революции. Непропорционально высоко

возросли экономические показатели монополий, тесно связанных

с усилением военного производства, происшедшего с развязыва-

нием империалистической войны во Вьетнаме.

Но в 1967 г. в экономике США произошло резкое снижение

темпов развития. В течение пяти месяцев, с декабря 1966 г. до

мая 1967 г., производство падало, сократившись на 2,5%. В итоге

1967 г. дал прирост всего на 1%. В 1966—1970 гг. среднегодовой

темп роста промышленного производства достигал 1,8% по срав-

нению с 7,4% в

1961

—1966 гг. Вопреки оптимистичным предска-

заниям буржуазных экономистов, ход экономического развития

60-х годов вновь доказал, что капиталистическое хозяйство США

по-прежнему подвержено старой болезни — циклическим кризи-

сам, которую оно не может преодолеть, несмотря на все государ-

ственно-монополистические и милитаристские рецепты. С июля

1969 г. промышленное производство пошло вниз, упав в ноябре

1970 г. на 7,6%. В 1971 г. его объем был ниже, чем в предыдущем

253,

году, на 6,1%- Средняя годовая доля безработных в 1970 г. из-

мерялась 5%, а в 1971 г. — 6%. Экономический кризис 1969—

1971 гг. не привел к падению цен, что так было свойственно

прежним кризисам. Новый кризис, наоборот, сопровождался ин-

фляцией, а это еще более сильно ударило по рабочему классу и

всем трудящимся.

Кризис частнокапиталистических устоев в процессе государст-

венно-монополистического развития и реакционно-милитаристский

характер обобществления социально-экономических отношений

тревожат умы буржуазного общества и порождают множество

идей, от радикально-утопических до откровенно апологетических.

К числу первых можно отнести «Манифест тройственной резолю-

ции», под которым в середине 60-х годов подписались экономист

Р. Тиболд, социолог М. Харрингтон, социалист Н. Томас, лауреат

двух Нобелевских премий химик Л. Полинг, историк С. Хьюз и

ряд других выдающихся ученых и общественных деятелей про-

грессивного направления. Рассматривая «кибернетическую рево-

люцию», «революцию в вооружении» и «революцию в правах че-

ловека», авторы «манифеста» делают огромный шаг вперед, по

сравнению с общепринятыми буржуазными концепциями, пока-

зывая, что есть что-то неправильное, ложное в самой экономиче-

ской системе США, которая в свете указанных «революций»

должна быть радикально изменена. Однако в «манифесте» нет

анализа всех сторон современного капиталистического общества.

В нем проблемы распределения искусственно оторваны от способа

производства, а вместо социалистической революции предлагают-

ся утопические рецепты трансформации капитализма в «мир спра-

ведливости».

На другом полюсе социального теоретизирования 60-х годов

преобладают тоталитарно-милитаристские образцы мышления,

в которых основой укрепления буржуазного строя провозгла-

шается «военно-промышленный комплекс».

Последнее десятилетие породило также массу идей «инду-

стриального общества». Наиболее полный и четко оформленный

вид они приняли в опубликованной в 1967 г. книге гарвардского

экономиста Д. Гэлбрейта «Новое индустриальное общество». Мо-

нографию этого ведущего представителя современного неолибера-

лизма критика поставила по значению вровень с «Теорией празд-

ного класса» Т. Веблена и «Общей теорией занятости, процента

и денег» Д. Кейнса. «Нью-Йорк тайме» поместила рецензию на

книгу Д. Гэлбрейта под заголовком «Прощай, капитализм».

Д. Гэлбрейт тонко подметил многие черты современной экономики,

к которым неприменимы прежние стандарты, использовавшиеся

в век классической частной собственности. Он показал, что ныне

корпорация тесно переплетена с государственными институтами,

что ее успехи и провалы не определяются только рыночными усло-

виями, что корпоративная система наших дней не является «са-

мобалансирующейся» и может развиваться лишь при субсидиях

254,

и всестороннем регулировании государства. Нельзя не согласиться

с ним и в том, что милитаризм и «холодная война» — «эндеми-

ческие», т. е. внутренне присущие черты современной экономики.

Д. Гэлбрейт создает теорию «техноструктуры», пытаясь изгнать

мотив частной прибыли и самую частную собственность из совре-

менной структуры американской экономики. В коммунистической

печати США поэтому справедливо указывалось, что концепция

«нового индустриального общества» задумана «как опроверже-

ние марксистской концепции государственно-монополистического

капитализма». Д. Гэлбрейт спешит построить такую конструкцию

американского капитализма, в которой частная собственность,

гигантски обобществленная, но тем не менее не изжившая своей

принципиальной сущности, продолжала бы господствовать, но на-

зываться другими, близкими к социализму, или, во всяком случае,

ничего не говорящими терминами. Через два года, в 1969 г.,

Д. Гэлбрейт смягчил свою критику в адрес экономического мили-

таризма, но усилил путаницу относительно «социалистической»

трансформации экономики США, заявив: «Мы, так сказать, социа,-

лизируем технологию и сами от себя скрываем этот замаскиро-

ванный социализм с помощью отговорки, что это-де военные

расходы». Но на самом деле в США таким путем создается не

социализм, а классический государственно-монополистический

капитализм милитаризованного образца.

Ленинская теория государственно-монополистического капита-

лизма различает в нем две струи единого процесса — высочайшую

степень отрицания частной собственности и подготовку матери-

альных предпосылок ее превращения в социалистическую, с одной

стороны, и соединение силы монополий и государства для консер-

вации разлагающихся устоев старого общества, с другой. Социа-

лизм и империализм находятся в диаметрально противоположном

отношении к социальному прогрессу. Первый радикально его

ускоряет, содействуя переводу на путь некапиталистического раз-

вития стран, где ранее господствовали феодализм и колониализм.

Государственно-монополистический капитализм в неменьшей ме-

ре тормозит социальный прогресс, отодвигая даже в самых высо-

коразвитых буржуазных странах давно объективно ставший

неизбежным приход социализма, направляя развитие катего-

рий обобществления по уродливому пути. Естественноисторический

процесс превращения частнокапиталистического способа произ-

водства в социалистический не может остановиться на государст-

венно-монополистической ступеньке. Поэтому революционное пре-

вращение одной формации в другую и стало на повестку дня во

всемирном масштабе в период общего кризиса капитализма.

2. Социально-экономическая политика демократов

Демократы сумели своевременно выдвинуть лозунги обновле-

ния, которое назревало в США после 15-летней полосы реакции,

«холодной войны», маккартизма и политической затхлости.

255,

К «новым рубежам» партия собиралась идти под руководством

лидера, более всего подходившего на эту роль в условиях госу-

дарственно-монополистической Америки. Д. Кеннеди имел широ-

кие взгляды на роль всех социальных институтов, особенно госу-

дарства и монополий, он финансово не зависел от казны партий-

ных боссов, был теснее других лидеров партии, за исключением

Э. Стивенсона, связан с поставщиками новых идей и мыслей,

обладал блестящей репутацией героя второй мировой войны, не-

иссякаемой энергией и поразительной целеустремленностью. Но-

вый президент призывал к смелости, энергичности и патриотиче-

скому служению интересам страны, мобилизуя все это на

укрепление буржуазного строя. Его призыв к согражданам —

«спрашивайте не о том, что ваша страна может сделать для вас,

спрашивайте, что вы можете сделать для вашей страны» — не

новый в анналах политической риторики США, прозвучал весьма

своевременно и актуально. Если в своей предыдущей карьере

Д. Кеннеди проявлял прагматическую осторожность, то, достигнув

самого высокого поста, он показал и в политике «примеры мужест-

ва», так нехватавшего ему ранее. Выражаясь языком Т. Рузвель-

та, Д. Кеннеди с 20 января 1961 г. все время был «на арене»,

принимая и даже вызывая удары на себя. Он окружил себя

твердыми приверженцами, среди которых первую скрипку играли

Т. Соренсен и Р. Кеннеди. Весь «клан Кеннеди» с его полумил-

лиардным состоянием отныне занимался не только бизнесом и

карьерой, но и активным содействием правительству США. Кро-

ме Роберта, в люди выходил и младший брат Эдвард. В 1962 г.

он заявил, что будет баллотироваться в сенат. И хотя этот Кен-

неди обладал лишь одним, необходимым для прохождения в сенат

свойством — тридцатилетним возрастом, а известен был только

тем, что его исключили из Гарвардского университета за подлог

на экзамене (контрольную работу по иностранному языку за него

написал кто-то другой), он попал в Капитолий. Миллионы в бан-

ках и два брата у руля государства сделали свое дело. Триумви-

рат братьев Кеннеди (президент — министр юстиции — сенатор),

вооруженный материально и идеологически, дружный в силу

иезуитской дисциплины и взаимоподдержки, что было правилом

воспитания у Джозефа Кеннеди, казалось, надолго прибрал к

своим рукам командные позиции в партии и государстве. В 1962—

1963 гг. никто из политических обозревателей не мог себе и пред-

ставить, что через несколько лет от триумвирата останется лишь

Э. Кеннеди, да и тот с подмоченной репутацией.

В избирательной кампании 1960 г. кандидат Д. Кеннеди

неустанно повторял избирателям, что экономика США должна

ежегодно возрастать на 5%, «чтобы обеспечить вас и ваших де-

тей работой». Придя к власти, правительство демократов сосре-

доточило свои главные усилия на поисках путей и средств акти-

визации производства и достижения намеченного уровня ежегод-

ного прироста. Новый президент и его советники развернулн

256,

бурную деятельность, в чем их подстегивало кризисное состояние

экономики: в январе—феврале 1961 г. спад достиг низшей точки,

безработица перевалила за 8% всей рабочей силы.

В окружении Д. Кеннеди при подходе к решению задачи акти-

визации деловой жизни наметилось два направления, которые

А. Шлезингер-младший, получивший пост специального помощни-

ка президента, называл «структуралистским» и «фискальным».

«Структуралисты» считали, что для «нормального» функциониро-

вания экономики, когда безработица не превышает 4%, нужно

активизировать такие важные элементы социальной структуры,

как правильная подготовка и дислокация рабочей силы, большее

внимание к соотношению цен и зарплаты, улучшение общего и

профессионального образования, расширение ассигнований на

социальное обеспечение, помощь районам хронической депрессии,

улучшение положения негров на рынке труда и т. д. «Фискалисты»

видели главную помеху экспансии, т. е. расширения экономики,

в «фискальном тормозе», когда высокий уровень налогов исто-

щает покупательную способность и подрывает надежды на пол-

ную занятость. Они были готовы пойти на сокращение налогов,

даже если это заранее грозит дефицитным бюджетом. В системе

правительственных органов цитаделями «структурализма» были

Федеральная резервная система и министерство финансов, ибо

они боялись слишком несбалансированного бюджета. К ним, нэ

по другим причинам, примыкали министерство труда и министер-

ство здравоохранения, образования и социального благосостоя-

ния. Этим подразделениям правительства отказ от «структура-

лизма» грозил сокращением программ социальной помощи, выпол-

нение которых было одной из их главных функций. В конгрессе

«структуралисты» также пользовались поддержкой, так как влия-

тельные фигуры в финансовых комиссиях обеих палат не хотели

создавать заведомо запланированный дефицит в условиях, когда

экономика уже весной 1961 г. стремительно пошла вверх и за год

(до весны 1962 г.) «восстановления» поднялась на 8,8%. Последо-

вательно «фискалистских» позиций придерживался Комитет эконо-

мических советников при президенте во главе с профессором

Миннесотского университета У. Геллером.

Поначалу верх в окружении Д. Кеннеди был за «структурали-

стами»; они и составили послание конгрессу, с которым прези-

дент выступил 2 февраля 1961 г. В рамках обещанных програм-

мой «новых рубежей» мероприятий Белый дом предложил

расширить страхование по безработице, провести «переустройство»

районов хронической депрессии, поднять минимум заработной

платы, увеличить масштаб жилищного строительства и предпри-

нять ряд .других шагов «структуралистского» характера. Чтобы

успокоить противников несбалансированного бюджета, Д. Кенне-

ди даже пообещал сбалансировать его «за период экономического

цикла». Конгресс благоприятно отреагировал на предложения Бе-

лого дома и в целом принял их, чему способствовали как боязнь

9 Н. В. Сивачев, Е. Ф. Язько»

257

углубления кризиса, так и созданный еще до вступления Д. Кен-

неди в должность энтузиазм в народе по отношению к новому

президенту. Но вскоре «структуралистский» подход стали подвер-

гать критике за то, что он не выходил за пределы преодоления

спада, ограничивался программами благосостояния и не отвечал

обещанному курсу на достижение 5% прироста.

Осенью 1962 г. правительство Д. Кеннеди решилось на важные

перемены в своей экономической политике, в которых чувствова-

лось влияние «фискалиста» У. Геллера. Прежде всего — несколь-

ко слов против непомерного преувеличения существа противоре-

чий между «структуралистами» и «фискалистами», свойственного

буржуазной экономической и исторической литературе. И те и

другие — приверженцы государственно-монополистической идео-

логии. Оба направления вышли из кейнсианской школы политэко-

номии и государственно-монополистической практики США 30—

50-х годов. «Структуралисты» брали за основу одну сторону

кейнсианства — активизацию роли государства. К началу 60-х го-

дов они с полным правом уже рассматривались как традиционали-

сты — насколько прочно укоренилась в США к этому времени

государственно-монополистическая практика. Политически они ве-

дут свое начало от Ф. Рузвельта, который тоже был кейнсиан-

цем, ко ограниченным. Он и два последующих президента, активно

втягивая государственную власть в социальную и экономическую

структуру, не отказывались в принципе от сбалансированного

бюджета, решаясь (и это им приходилось на практике делать

очень часто) на дефицит лишь в безысходных ситуациях — кри-

зисы, войны, спады. Д. Кеннеди был первым главой государства,

сознательно прибегнувшим к дефициту в условиях, когда эконо-

мика была на подъеме.

Ввиду того что кейнсианство является не только теорией

бюджетного дефицита, но и прежде всего общей государственно-

монополистической концепцией буржуазии новейшего времени,

особенно после 30-х годов, «структуралисты» и «фискалисты» США

начала 60-х годов должны рассматриваться в едином кейнсиан-

ском русле. Строго говоря, в Вашингтоне тех лет не было ни

чистых «структуралистов», ни чистых «фискалистов». Не случайно,

что в 1962—1963 гг. они выступали вместе, формулируя так назы-

ваемую «новую экономическую политику», в которой «структура-

лизм» сочетался с курсом на дефицитный бюджет. Конечно, дефи-

цитный бюджет был противоестественным для бизнесменов и

экономистов традиционного направления, и воспитанный на их

уроках экс-президент Д. Эйзенхауэр не замедлил осудить своего

преемника за «опасные» нововведения. Но более важным следует

считать не вопрос, быть или не быть спланированному дефициту,

а то, как его создать. Этот вопрос в буржуазной литературе осве-

щен гораздо слабее, чем дебаты «структуралистов» и «фискалис-

тов». Дело в том, что дефицит можно создать или путем расши-

рения расходов на социальные нужды, или за счет сокращения

258,

налогов. Первый метод предлагал, например, Д. Гэлбрейт. Это —

левое кейнсианство, за которым шли более радикальные круги

неолиберализма, находившие поддержку в профсоюзах и широкой

среде низкодоходных семей. Ему противостояли правые, или реак-

ционные, кейнсианцы, которые выводили дефицит из сокращения

налогов. На первый взгляд это выглядит весьма прогрессивно.

Но правокейнсианское сокращение налогов означает уменьшение

вклада в бюджет прежде всего со стороны бизнесменов, ибо на-

логовый гнет чрезмерно ослаблялся в верху фискальной шкалы.

Реакционных кейнсианцев было в окружении Д. Кеннеди огром-

ное большинство. Их и возглавил У. Геллер. Таким образом, ра-

дикальная внешне (сознательно вызванный дефицит!) фискальная

реформа по своей социальной сути была консервативной, очень

отдававшей эйзенхауэровской заботой о процветании частного

бизнеса. Правда, Д. Кеннеди отличало от Д. Эйзенхауэра одно

немаловажное обстоятельство. Он считал, что как только будет

достигнута главная цель — оживление частнопредприниматель-

ского механизма и обеспечение 5% прироста в год — от бизнеса

потребуется быть более ответственным в социальном плане и рас-

кошелиться на удовлетворение общественных нужд. Это всегда

имели в виду монополисты, и поэтому они смотрели с недоверием

на молодого президента, который предложил им то, чего они не

могли ожидать даже от Д. Эйзенхауэра, — ценой большого дефи-

цита в государственной казне их поощряли на новые капитало-

вложения, на более бурную и прибыльную частную деятельность.

Бизнес, разумеется, принял этот подарок, хотя многие считали его

«данаевым даром».

Еще в 1962 г. министерство финансов объявило о предостав-

лении важных амортизационных льгот предпринимателям, а затем

конгресс принял закон о налоговом кредите для тех, кто не боится

предпринимательского риска и идет на расширение производствен-

ных мощностей. На практике это значило, что в кассы корпора-

ций в одном лишь 1963 г. поступит 2,5 млрд. долл. дополнитель-

ных средств. Поощрение государством новых капиталовложений

в экономику оказалось особенно выгодным для высшего эшелона

корпораций, получивших в бюджетно-налоговой политике прави-

тельства еще один рычаг подчинения более слабых конкурентов.

В начале 1963 г., когда деловая активность развивалась успеш-

но, Д. Кеннеди предложил конгрессу устроить дефицит в бюджетэ

за счет существенного сокращения налогов главным образом н*

самые состоятельные слои населения. В отчетах Комитета эконо-

мических советников подчеркивалось, что, «сосредоточиваясь на

балансе в экономике, эта политическая стратегия не может оста-

вить высшего приоритета за балансом в бюджете». После про-

должительных и острых дебатов, благодаря политиканскому ис-

кусству вице-президента Л. Джонсона, ставшего 22 ноября

1963 г. президентом, конгресс в феврале 1964 г. принял предло-

женный Д. Кеннеди вариант «новой экономической политики».

25Э

Кроме дефицита «новая экономическая политика» предусмат-

ривала либерализацию, т. е. облегчение предпринимателям досту-

па к кредиту Федеральной резервной системы, что было пересмот-

ром эйзенхауэровского курса на торможение бума путем высоко-

го кредитного процента.

Неотъемлемой частью «новой экономики» было установление

«вех» или «ориентиров» в соотношении роста производительности

труда, цен и заработной платы. Идея «вех» была провозглашена

в докладе Комитета экономических советников при президенте

в начале 1962 г. Это тоже характеризует президента и Комитет

как правых кейнсианцев. Боясь, что удовлетворительно функцио-

нировавшая экономика, создававшая объективные возможности

повышения заработной платы, приведет к инфляции за счет роста

последней, правительство установило потолок «неинфляционного

повышения заработной платы» в 3,2% в год, который явно ниже

возможностей монополий, еще раз продемонстрировав классовую

сущность государственного регулирования трудовых отношений.

•«Вехи» не являлись директивным актом, обязательным к испол-

нению, но с ними фактически обязаны были считаться стороны

коллективных переговоров, тем более что монополии с великим

энтузиазмом взяли на себя «обязательство». Меньше предраспо-

ложенности проявлял бизнес к другой стороне «вех» — к стаби-

лизации цен. В начале 1962 г. министр труда А. Голдберг уговорил

руководство Союза сталелитейщиков, юрисконсультом которого

он ранее служил, подписать договор со сталелитейными компания-

ми без повышения заработной платы. Но 10 апреля 1962 г. пред-

седатель совета директоров Стального треста Р. Блаф тем не

менее заявил о намерении повысить цену на 6 долл. за каждую

тонну стали. «Малая сталь» решила последовать за флагманом.

Д. Кеннеди ничего не оставалось, как вмешаться в это дело, ибо

повышение цен на сталь вызвало бы усиленную инфляцию и рез-

ко обострило трудовые конфликты. Мобилизовав все рычаги

власти, включая тайные службы, используя широкие пропаган-

дистские каналы, президент заставил Стальной трест отказаться

от его планов. Серьезный сам по себе конфликт Белого дома с

магнатами сталелитейной промышленности был неимоверно раз-

дут пропагандой. Особенно эмоционально обсуждалась брошен-

ная президентом в сердцах фраза: «Отец всегда мне говорил, что

все бизнесмены — сукины сыны».

Правительство Д. Кеннеди — Л. Джонсона своей внутриполи-

тической деятельностью еще раз доказало, что демократическая

партия со времен «нового курса» Ф. Рузвельта отличается от рес-

публиканской и более активным использованием государственного

механизма в решении .всех социально-экономических проблем, и

большей приспособленностью к социальному маневрированию.

В этом в сущности и заключается главное различие между совре-

менным неолиберализмом и неоконсерватизмом, между демокра-

тами и республиканцами.

260,