94 Часть 1. Теоретические проблемы психологии телесности
ции репрессии. Такое расширение понятия позволит использовать преимущества хорошо проработанной в современной западной
философии и психологии темы репрессивной функции культуры и соединить ее с достоинствами отечественного культурно-исторического
подхода.
В отношении сексуальности интериоризуется в первую очередь система ограничений, правил и нормативов, существующая вначале в
качестве развернутой экстрапсихической совместной деятельности ребенка и его воспитателей.
То, что конкретное артикулирование темы сексуальности в детском возрасте достаточно редко, не должно вводить нас в заблуждение. М.
Фуко (1996) в своей «Истории сексуальности» указывает, что, начиная с XVII в., когда в педагогике возникает идея греховности
проявлений детской сексуальности, о сексе не начинают говорить меньше, — напротив. Но говорят совсем по-другому, и другие люди. Он
замечает, что ни один из педагогов XVII в. не стал бы, как Эразм Роттердамский в своих «Диалогах», давать совет ученику по поводу
выбора хорошей проститутки. «И громкий хохот, который так долго сопровождал раннюю сексуальность ребенка, мало-помалу затих...
Само молчание, вещи, о которых отказываются говорить или которые запрещают называть, сдержанность, которая требуется от говорящих,
— все это является не столько абсолютным пределом дискурса, другой стороной, от которой он якобы отделен жесткой границей, сколько
элементами, функционирующими рядом со сказанными вещами, вместе с ними и по отношению к ним в рамках согласованных стратегий.
Не следует проводить здесь бинарного разделения на то, о чем говорят, и то, о чем не говорят; нужно было бы попытаться определить
различные способы не говорить об этом, установить, как распределяются те, кто может и кто не может об этом говорить, какой тип
дискурса разрешен, или какая форма сдержанности требуется для одних и для других. Имеет место не одно, но множество разных
молчаний, и они являются составной частью стратегий, которые стягиваются и пересекают дискурсы» (Фуко, 1996, с. 123—124).
М. Фуко демонстрирует, что это молчаливое руководство проявлениями детской сексуальности в виде интерпсихической деятельности
может реализоваться даже не в словах, а просто в самой архитектуре учебных зданий. «Глядя на образовательные колледжи XVIII века, —
говорит он, — может показаться, что о сексе здесь практически не говорят. Но сама архитектура, планировка, дисциплинарные уставы и вся
внутренняя организация доказывают, что речь все время идет именно о сексе» (Там же, с. 125). О нем в вещественной форме думали
строители, все, кто обладает властью,