довоенную ценность предприятий «армянского треста» в Баку, поймет,
какие громадные суммы были потеряны для русского государственного
казначейства безвозвратно.
4.
22 января 1903 г. «весь» Петербург танцевал в Зимнем Дворце. Я
точно помню эту дату, так как это был последний большой придворный
бал в истории Импеpии.
Почти четверть столетия прошло с той достопамятной ночи, когда я и
Никки смотрели на появление Царя Освободителя под руку с княгиней
под оводами этих зал, отражавших в своих зеркалах семь поколений
Романовых. Внешность кавалергардов оставалась все та же, но лицо
Империи резко изменилось. Новая, враждебная Россия смотрела чрез
громадные окна дворца. Я грустно улыбнулся, когда прочел приписку в
тексте приглашения, согласно которому все гости должны были быть в
русских костюмах XVII века. Хоть на одну ночь Никки хотел вернуться к
славному прошлому своего рода.
Ксения была в наряде боярыни, богато вышитом, сиявшем
драгоценностями, который ей очень шел. Я был одет в платье
соколничьего, которое состояло из белого с золотом кафтана, с нашитыми
на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых
шаровар и желтых сафьяновых сапог. Остальные гости следовали
прихоти своей фантазии и вкуса, оставаясь, однако, в рамках эпохи XVII
века. Государь и Государыня вышли в нарядах Московских Царя и
Царицы времен Алексея Михайловича. Аликс выглядела поразительно,
но Государь для своего роскошного наряда быль недостаточно велик
ростом. На балу шло соревнование за первенство между Великой Кня-
гиней Елисаветой Федоровной (Эллой) и княгиней Зинаидой Юсуповой.
Сердце мое, ныло при виде этих двух «безумных увлечений» моей
ранней молодости. Я танцевал все танцы с княгиней Юсуповой до тех
пор, пока очередь не дошла до «русской». Княгиня танцевала этот танец
лучше любой заправской балерины, на мою же долю выпали
аплодисменты и молчаливое восхищение.
Бал прошел с большим успехом и был повторен во всех деталях чрез
неделю в доме богатейшего графа А. Д. Шереметева.
Это замечательное воспроизведение картины XVII века, вероятно,
произвело странное впечатление на иностранных дипломатов. Пока мы
танцевали, в Петербурге шли забастовки рабочих, и тучи все более и бо-
лее сгущались на Дальнем Востоке. Даже наше близорукое правительство
пришло к заключение, что необходимо «что-то» предпринять для того,
чтобы успокоить всеобщие опасения. Тогдашний военный министр
генерал Куропаткин произвел «инспекторский смотр» наших азиатских
владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что «все
обстоит благополучно». Если ему можно было верить, то наше
положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым.
Японская армия не являлась для нас серьезной угрозой, продуктом
пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать
десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, «где раки зимуют». А
наши фортификационные сооружения, воздвигнутые нами на
Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны.
Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я
спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он его