Закомлистов А.Ф. Юридическая философия

Подождите немного. Документ загружается.

философская антропология юридической нормы

161

Можно ли использовать такой подход, констатируя наличие

дифференциации и расслоения общества на субстрат и его динами-

ческое воплощение в рамках того, что собственно подпадает под

признаки социального факта? И что значит Datum и Faktum в облас-

ти социального?

Здесь мы встречаемся с парадоксальной ситуацией, когда обще-

ство как результат взаимодействия людей одновременно выступает

в качестве условия, основы, причины и принуждающей силы по от-

ношению к индивиду. Оно функционально выполняет роль динами-

ческого субстрата, создающего социальный факт и являющегося ре-

зультатом взаимодействия индивидов.

За разъяснением парадокса можно обратиться к характеристике

социального факта, которая в свое время была дана Э. Дюркгеймом:

«Мы можем точно представить себе область социологии. Она охва-

тывает лишь определенную группу явлений. Социальный факт узна-

ется лишь по той внешней принудительной власти, которую он имеет

или способен иметь над индивидами. А присутствие этой власти

узнается, в свою очередь, или по существованию какой-нибудь оп-

ределенной санкции, или по сопротивлению, оказываемому этим

фактом каждой попытке индивида выступить против него. Его мож-

но определить также и по распространению его внутри группы, если

только, в соответствии с предыдущими замечаниями, будет прибав-

лено в качестве второго основного принципа, что он существует не-

зависимо от индивидуальных форм, принимаемых им при распро-

странении. Социальным фактом является всякий способ действий,

устоявшийся или нет, способный оказывать на индивида внешнее

принуждение; или иначе: распространенный на всем протяжении

данного общества имеющий в то же время свое собственное сущест-

вование, независимое от его "индивидуальных проявлений*

».

В связи с этим радикальную конституирующую значимость

приобретает вопрос об онтологическом качестве социальной дан-

ности.

Нужно отметить, что вопрос о данности окружающей действи-

тельности человеку выходит за рамки чистого познания, носит изна-

чально и всецело практический характер. С этой точки зрения дан-

ность есть цельное восприятие внешнего во всем объеме его распо-

Дюркгейм Э. Социология. М., 1995. С. 36, 39.

4184

j-62

__________________ _______________________________________Глава

ложенности по отношению к человеку. Эта расположенность явля-

ется взаимной и вызвана самим фактом присутствия человека в кос-

мосе как внешней относительно него упорядоченности сущего. Дан-

ность как космос есть плод рефлексии человека над окружающим, ее

содержанием является представление об упорядоченности внешней

человеку природы.

Но прежде, чем это представление проникло в человеческое

сознание внешняя природа была осмыслена в деятельном освоении

на пригодность в интенциях опасности, осмотра, бдения и осторож-

ности. Через эти динамические артикуляции индивидуального пове-

дения данность представляется человеку в его коллективном бытии.

С точки зрения антропологии человек представляет собой узел

органического образования природы, который выделяется в коллек-

тивности существования до качества социальности. Но эта социаль-

ность составляет лишь максимум космологического свершения воз-

можного в эволюции природы от хаоса к порядку и гармонии Этот

антропологический дискурс к упорядочиванию сущего обусловлен

органической конституцией человека, в которой развертываются

телесные потребности, захватывающие мысль в служебном направ-

лении обеспечить насыщение тела, поддержать и сохранить жизнь

Охранительная тенденция человеческой жизни присутствует из-

начально в виде инструментального усилия, которое затем транс-

формируется в трудовую деятельность как универсальный способ

создания условий жизни.

В собирательстве и охоте эта деятельность относится к внешней

природе как безучастной данности, т. е. как к дару, поэтому не слу-

чайно такое насыщение жизни есть получение даров природы. Не-

трудно заметить, что уже здесь данность оказывает различную сте-

пень сопротивления, проходя от статичного восприятия предмета до

движущейся цели вожделения, которое в последнем случае испыты-

вает торможение. В собирательстве и охоте происходит диетологи-

ческая апробация в рамках съедобное и несъедобное, переход от го-

тового к приготовленному, от сырого к вареному.

Взаиморасположение человека и окружающей действительно-

сти оценивается здесь тем не менее динамически в терминах успеха,

удачи, когда природная данность, имея признаки дара, все-таки тре-

бует затраты сил и способностей. Уже здесь данность не есть в стро-

гом смысле безучастный дар, этот дар становится подручным только

философская антропология юридической нормы _______________ 163

после использования человеческих сил и способностей, т. е. через

дискурс обмена, и создает пространство зависимости. Такого рода

зависимость означает как раз отсутствие прямого бескорыстного

дара, данность как бы обманчиво скрывает свое дарующее начало,

она выманивает человека из его природной безучастности, заставляя

его инициировать присущие ему силы и способности через труд.

В антропологическом представлении о потенциальной подруч-

ности окружающего пространства и доступного освоения природы,

ее квазиготовности предоставить себя в пользование возникает по-

требность в воссоздании модели природного дара, когда бы получе-

ние блага гарантировалось через ответное согласие со стороны ос-

тального сущего, в охвате которого человек пребывает. В связи с

этим труд начинает выступать в композиции с антропоморфно необ-

ходимым демонтажем зависимости. Этот композит образуется за

счет представления о силовом, операциональном и одухотворенном

существе данности, вхождение в ее контекст требует дополнитель-

ных способов обретения жизнеобеспечивающей активности, выхо-

дящих за пределы инстр\ ментальное™ трудовой деятельности

Такая комплементарность представляет собой ритуальное от-

ношение к действительности в виде заклинаний, магии, колдовства

как респонзивных способов общения с подосновой данности в наме-

рении создать систему со-трудничества. Такая модальность отноше-

ния к глубинам данности есть не что иное, как переговоры и попыт-

ка переместиться в ее пространство, совокупность репрезентативно-

коммуникативных способов коллективного действия в модусах экс-

прессивно-драматического ритуала, мимезиса, эксгибиционизма,

направленных на то, чтобы достичь соглашение с ней.

Другой способ — это просьба, которая уже не есть с точки зрения

расположения человека дистанция на расстоянии голоса в молитве,

где данность призывается к \-частию в деле сохранения жизни Здесь

за данностью признается суверенитет и могущество с учетом ее

настроенности по отношению к человеку Настроенность

формируется через каузальность подобия и уподобления. В этом

пространстве уподобление означает приобщение к могуществу. Для

зависимого существа такое уподобление означает вступление с ним

единение через подчинение, т. е. через подручность и работу, или

рабство, передачу или перенесение тела сообщества в контекст су-

или воссоздание родового схематизма символического дара.

164 Глава

Такая степень зависимости на уровне рабства и инструменталь-

ности позволяет рассчитывать на сохранность, хотя бы в качестве

необходимого орудия и внешней принадлежности, не имеющей са-

мостоятельного значения и внутренней собственности. Это место-

расположение человека по отношению к данности есть не что иное,

как состояние дара, которое можно квалифицировать в качестве

жертвоприношения.

Жертвоприношение также ритуализируется и в нем также скры-

вается расчет на благодарный обмен, или милость. В этом отноше-

нии данность приходит к человеку в качестве заслуги, в ответ за

угодливо предложенную жестикуляцию с его стороны.

Таким образом происходит взаимообмен данности природы и

присутствия человека в динамике ответной пригодности, благорас-

положения, сотрудничества, диалога через жертву, молитву, знак и

знамение. Такое общение предопределило генезис в получении зна-

ния языка внешней данности через ее истолкование в шаманизме,

колдовстве, прорицании и пророчестве. Этот язык и явился, на наш

взгляд, протозаконом в юридическом смысле. Изначально он распо-

лагался в нерасчлененном единстве естественной религии, под кото-

рой следует понимать ритуальную апелляцию к внешней природе

как трансценденции, выступающей в различных нормативных ипо-

стасях — тотеме, табу, божественных силах в политеизме и панте-

изме.

В такой модуляции отношения к действительности человек раз-

рывает природную данность, поскольку несет в себе радикальный

исток, оставляющий ее вовне, он выходит за ее пределы, делая ее

внешней для себя. Такая онтологическая трансценденция составляет

изначальную установку бытия человека, который, не обладая биоло-

гическим совершенством приспособления к природной среде, всегда

рискует стать лишним для нее. Данность для человека не есть схе-

матизм и модель природного дара, как это может быть оптически

представлено в виде динамического сочетания растений, животных

и физической протяженности земного пространства.

Исток человека заключен в том. что он выходит из сферы при-

родного дара как данности, как существо, лишенное этой природной

себе тождественности. Этот исток выражается не в пассивном даре,

а в активном присвоении. Человек вынужден восполнять эту свою

философская антропология юридической нормы

165

лишенность и искать полноту собственного бытия социальным об-

разом через труд, борьбу, историческое ъос-питание.

Состояние социальной данности, имеющее признаки природно-

го дара возможно для него через создание своего собственного мира,

устройство которого и представляется для него исторически устра-

нением его антропологической недостачи. Тем не менее, социальное

может быть артикулировано посредством перцептивной схемы дара.

Социальная данность как дар есть не что иное, как идеал миро-

устройства человеческого бытия, где слепая безучастность природ-

ного дара превращается во всеобщее стремление к обретению сча-

стья, открывая возможность для универсального участия каждого

индивида в этом процессе. Это движение и есть процесс смыслооб-

разования человеческого бытия, где человек выступает своеобраз-

ным знаком, символом X, активность которого помещается в расще-

лине, трещине природной данности. Эта трещина и есть исток его

движения. Интенция этого движения, как уже отмечалось, не может

не иметь изначально внешней обращенности к трансцендентному,

где человек религиозным способом отдается на милость природной

мощи сущего, высвобождая себе место в мироздании.

Естественноисторические экскурсы относительно человека сви-

детельствуют о том, что он, будучи не готов к включению в природ-

ную данность, изменяет природную конституцию живого через ин-

стинкт, физическую силу и коллективное поведение. Это приводит к

тому, что природная данность как чуждое становится подручной и

прирученной.

Таким образом, происходит трансформация данности как дара,

где она теряет признак пассивного пребывания в повторе природно-

го существования. Отныне повтор оптически артикулирует себя уже

не в безучастном даре как моменте природного процесса, а в совер-

шенствовании присвоения. Здесь истощает себя коллективное

стремление человека к обретению своего гармоничного места рас-

положения в бытии сущего. Это усилие изначально носит религиоз-

ный характер и представляет собой создание техники респонзивного

обмена, т. е. обмена имеющего в своей сущности риторический ха-

рактер: «Насильственным называется то, что делается нами самими.

но вопреки своему желанию и доводам рассудка. Привычным назы-

вается то, что люди делают вследствие того, что часто это делали.

По соображениям (совершается) то, что кажется нам полезным из...

166 Глава

благ, или как цель, или как средство, ведущее к цели, когда такая

вещь делается ради приносимой ею пользы, потому что иногда и

люди невоздержанные делают полезные вещи, но не для пользы,

ради удовольствия. Под влиянием раздражения и запальчивости со-

вершаются дела мести. Между местью и наказанием есть разница:

наказание производится ради наказуемого, а мщение ради мстящего,

чтобы утолить его гнев. Под влиянием желания делается все то. что

кажется нам приятным; к числу вещей приятных относится и то, с

чем мы сжились и к чему привыкли, потому что люди в силу при-

вычки с удовольствием делают многое из того, что по своей природе

не представляет ничего приятного».

В этой связи интересным выглядит анализ соотношения между

присвоением и насилием. Одностороннее присвоение есть насилие,

дарующее присвоение, есть усилие и способ самосовершенствова-

ния. Усилие как внутренний процесс не посягает при этом на унич-

тожение существующего положения дел в наличном объеме данно-

сти, а располагается по отношению к нему в пропозиции обмена,

который в своей конфигурации также может иметь ту или иную сте-

пень совершенства, будучи равноценным или неравноценным. В фе-

номенах насилия и усилия происходит внешняя артикуляция овла-

дения сущим с точки зрения гармонической включенности в него,

либо расположения к нему внешним образом с позиции господства .

В первом случае мы имеем коммюнитарное суъект-субъектное от-

ношение, а во втором — односторонний процесс оперирования ок-

ружающими обстоятельствами по схеме субъект-объектного воздей-

ствия. Таким образом, способ отношения к социальной действи-

тельности в зависимости от преобладания насилия и усилия в

публичных общественных делах необходимым образом приобретает

риторически гармонический либо технике- инструментальный ха-

рактер, в эпоху демократии сама риторика становится разновидно-

стью технике-инструментального отношения к миру.

Присвоение обретает здесь модификацию поиска эффективного

способа доступа к благу. Развертывание такого поиска и есть не что

иное, как построение новой связности в сущем, или созидание тела

социальной данности. Такая данность предстает в виде уникальной

Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб., 2000. С. 142, 143.

философская антропология юридической нормы

167

динамики как смыслообразование сущего, и она получает свое кон-

ститутивное закрепление только в человеке и через него.

В природной данности человека застревают вожделение, склон-

ность, инстинкт, однако конститутивные признаки его истока как

живого существа, принципиально непригодного для природной дан-

ности, и готовят его к обретению своего собственного автономного

статуса. Человек есть одновременно самопребывание и самосозида-

ние, т. е. он воплощает в себе исторический процесс обретения са-

мостояния как достоинства.

Смысл присвоения как способа отношения человека к природе

есть одновременное стремление быть и иметь. Таким образом, уве-

личение объема места расположения за счет приращения присвоен-

ного как подручного, прирученного, подчиненного означает увели-

чение объема мощи, власти, права и ценностной полноты историче-

ского именования.

Вместе с тем, такое именование носит природно-антропо-

логический или реифицированный характер, так как месторасполо-

жение человека относительно бытия и сущего ставит его в зависи-

мость от вещи.

Вещь, продолжая человека в восполнении его бытия, выступает

в качестве посредника в его отношении к Другому. В связи с этим

она, являясь средством обретения сохранности человека в условиях

природной данности, одновременно представляет собой фактор це-

леполагания и служит предметным образованием, с помощью кото-

рого данность становится подручной и усвоенной.

Вещественность встает на пути к существенности и дробит при-

сутствие человека, конституируя разделение и разобщенность. Это

разделение изначально заложено антропологически в половом раз-

личии между мужчиной и женщиной. Уже здесь проговаривается

вещественность, поскольку половые связи подпадают под категорию

обмена наряду с системой вещей. Одновременно вещественность

создает сочетание и консолидацию как взаимопроникающую сово-

купность родовых, трудовых, экономических, политических и про-

чих связей. Процесс консолидации происходит через сочетание, со-

четание невозможно без разделения. Эти процессы имеют характер

конструктивных и преобразовательных модуляций в исторической

эволюции социальной данности.

168

__________________________________________________________

Глава 2_

Социальная данность архитектонически воссоздается, прояв-

ляя себя вовне и внутри рода именно через обмен, где ориентиром

в дискурсе служит ряд согласования как открытое вещное

предложение от жертвоприношения до подарка и выкупа, хотя при

этом не исключается и прямой природный захват. Обмен и

захват — две модальности присвоения, в основе которых лежит в

корне различное представление о месторасположении человека в

социальной данности.

В первом случае человек обладает именем, самостоянием и

достоинством, в другом — оценивается как чужой, не предпола-

гающий приятия как знака свойственности, понятности и самоцен-

ного обладания

С точки зрения обмена и соглашения чужой непригоден, его

присвоение возможно только через голую физическую поимку с по-

мощью силы. Здесь присвоение носит односторонний характер фи-

зического захвата, навязывания воли, обладающей авторитетностью

природной мощи Эта авторитетность представляет собой именова-

ние, которое расположено в непосредственной близости от абсо-

лютной неумолимости действия физического естественного закона,

предполагающего голое безотчетное и беспрекословное признание и

подчинение ему. Насилие в истории перемежается с усилием, уси-

лие обладает позитивностью, а насилие носит служебный характер,

представляя собой замену внутренних социальных ресурсов благо-

приобретения внешнему обогащению за счет антропологического

компонента мироздания. Это может происходить посредством гос-

подства и находить выражение в войне, политическом господстве,

представляя собой технику природного существования, или прояв-

ление животности в человеке. Если это история, то это история как

отрицательный антропологический опыт, где свобода односторон-

ним образом сосредотачивается в руках сильнейшего и традиционно

оценивается как произвол.

В противоположность присвоению как насилию обмен есть

согласование и диалог именований, который уравнивает неравное

и направлен на взаимное извлечение пользы каждым из его уча-

стников.

Высшей формой согласования является присвоение через вза-

имный дар, порождающее действительную общность, где возника-

ет такое качество социальной данности, которая имеет признаки

философская антропология юридической нормы

_________________________________________________________________

169

непосредственного внешнего обаяния природного дара Такое вза-

имное присвоение есть согласие, или мир. Мир противоположен

войне как принципиально асоциальному фактору, лишенному

функции обмена.

Одностороннее присвоение, основанное на власти, есть аналог

природной стихии, в которой господство играет своей переменчиво-

стью в пульсации абсолютно возможного могущества и распада.

Политическое самообладание и самостоятельность подобны ритми-

ческой взаимосмене движения и покоя природных стихий.

Взаимное присвоение характерно тем, что здесь являет себя не-

посредственная открытость Я относительно Другого без ее вещного

опосредования, здесь происходит манифестация высшей степени

обоюдного понимания и признания друг друга. Этот момент откро-

вения есть истина взаимного бытия в совместном существовании

людей, факт предельной искренности и правды.

В этом истоке заключен переход к обретению духовного как но-

вой почвы и пространства, лишенного господствующего влияния

реификации.

Поиск миросозидаюшего способа открытости человека сущему

в виде истинной формы социальной данности и составляет его исто-

рическую задачу Открытость проговаривает и обозначает себя

исторически в стремлении найти выход и получить доступ к макси-

мальному благу как к сверхданности, к которой причастна окру-

жающая человека действительность. В этом максимуме сосредото-

чено вместилище блага, поэтому религиозное сознание архаических

времен (естественная религия) создает процессуальный способ дос-

тупа к нему. Такой доступ обеспечивается путем уподобления, под-

ражания, мистического воздействия, проникновения в запредельное

пространство путем просительного вопрошания в гадании, прорица-

нии, колдовстве, шаманизме, магии, ритуале, молитве. Эта откры-

тость формируется на уровне всеобщего коллективного представле-

ния, которое воплощается в универсальном антропологическом ду-

шевно-телесном «гештальте» священного Такое представление в

области антропологического объема локализуется в оппозиции свя-

щенного и профанного (М. Элиаде).

Знаками такого месторасположения человека в бытии сущего

явились нормы установления связи с трансцендентным как сверх-

Данностью через религиозность, где отношение к этой сверхданно-

170 __________________________________________________________ Глава

сти трансформировалось и эволюционировало от природного к ду-

ховному.

В этом смысле религиозность следует квалифицировать как

схематизм коллективной, всеобще признанной зависимости челове-

ка от сверхсущего в формах почитания и святости.

Здесь также происходит исторический прорыв отношения к

природной данности, где уверенность в дарующей благодати прохо-

дит путь от природного к духовному. В связи с этим закон благооб-

ретения и открытость сверхсущему формируются через первобыт-

ную нормативную тотемическую регуляцию, табу внутри и вне ро-

да, происходит процесс дистанцирования и воссоздание

суверенитетного способа конституирования человека по отношению

к природной данности.

Формы связи с трансцендентным изначально носят ритуальный

характер, где способ обращения к нему является дискурсом, направ-

ленным на воссоздание благоприятного рас-положения по отноше-

нию к человеку и роду. Ритуальность есть знак благопристойности,

т. е. имеет смысл служения, почитания и признания за сверхсущим

высшей ценности, или святости.

Святость есть благоговение перед недосягаемым в его мощи и

обладании, доходящее до степени страха и трепета(С. Кьеркегор).

Нуминозность человеческого сознания — это религиозный ар-

хетип, в котором сущее свидетельствует о том, что оно не имеет

свойства абсолюта и находится в зависимости от бытия, имя которо-

го не является личным как имя Другого и есть Бог как идея.

Таким образом, данность как дар и одновременно состояние

блага за отсутствием ее в образе, свойственном человеку, может

быть обретено только через открытость человека Богу в вере, почи-

тании и любви, в этом состоит миссия и кредо христианства

Отсюда место человека в данности сущего может быть обретено

через отыскание данности в трансцендентном как опоре, которой

нет в окружающей действительности. Только эта опора создает ду-

ховную конституцию социальной данности как действительной

общности, именно здесь обретается родство, которым преодолевает-

ся животное родовое начало.

Исторически отношение к сверхсущему в первобытной религии,

политеизме и монотеизме прошло последовательные стадии легити-

мации,