специальные части, обязательным для самосохранения попавшего в толпу человека является
его замирание в любой позе. Цель ОМОНа обычно близка к целям террористов: массовые
беспорядки подавляются чувством страха, вызываемого у толпы. Таким образом, замирание
как своеобразная имитация переживания сильного страха (ужаса) убеждает террориста (или
спецназовца в борьбе с беспорядками, что здесь означает просто обратную сторону одной и
той же медали насилия) в том, что задача уже решена, сопротивление подавлено, и он может
двигаться дальше.
Любопытно, что такое «оцепенение» в результате отдельного террористического акта
может распространяться и на действия больших государственных структур, хотя они едва ли
отдают себе отчет во влиятельности именно этого психологического фактора. Так, например,
в период советской оккупации Афганистана в 1980-х годах моджахеды периодически
осуществляли террористические акты в Кабуле. Прежде всего, это были отдельные взрывы в
местах скопления людей (рынки, кинотеатры). И каждый такой террористический акт
вызывал странную, на первый взгляд, реакцию оккупационныхй властей. Прежде всего,
столица сразу же объявлялась «закрытой» на три дня. Это означало, что находящийся в
городе гражданский советский персонал лишался права выезда в город и посещения мест
скопления людей.
То есть город сразу становился «закрытым» прежде всего именно для советских людей.
Оккупационная колония как бы резко «замирала» и «цепенела» в ожидании непонятно чего -
то ли следующих, новых террористических актов (что было крайне маловероятно хотя бы
потому, что сразу же усиливались и другие меры безопасности, осложнявшие жизнь
террористам), то ли, напротив, поимки устроителей конкретного взрыва. Никакого реального
смысла такое «закрытие» города для колонистов не имело. Судя по всему, однако, оно имело
некоторый социально-психологический смысл: это было отражение все того же «столбняка»,
в который впадает отдельный индивид при столкновении с террором. Таким образом
структуры защищались от ужаса и получали время, необходимое для того, чтобы прийти в
себя. Паузы такого рода бывают крайне необходимы для последующего принятия хотя бы
относительно адекватного решения.
Рассказывая о битве Цезаря с войсками Помпея, Плутарх так описывал состояние ужаса
и оцепенения полководца, уже понимающего неизбежность поражения: «Когда Помпеи с
противоположного фланга увидел, что его конница рассеяна и бежит, он перестал быть самим
собою, забыл, что он Помпеи Маги. Он походил, скорее всего, на человека, которого
божество лишило рассудка. Не сказав ни слова, он удалился в палатку и там напряженно
ожидал, что произойдет дальше, не двигаясь с места до тех пор, пока не началось всеобщее
бегство и враги, ворвавшись в лагерь, не вступили в бой с караульными. Тогда лишь он как
бы опомнился и сказал, как передают, только одну фразу: «Неужели дошло до лагеря?»[
103].
После чего он принял единственно возможное правильное решение - обратился в бегство.
А. Камю, описывая реакцию населения города на появление чумы, разделял первые
еакции удивления, испуга, оцепенения и ужас, который приходит позднее. «Они еще
надеялись, что эпидемия пойдет на спад и пощадит их самих и их близких. А, следовательно,
они пока еще считали, что никому ничем не обязаны... Они были напуганы, но не отчаялись,
поскольку еще не наступил момент, когда чума предстанет перед ними
как форма их
собственного существования и когда они забудут ту жизнь, что вели до эпидемии». Только
спустя время стало понятно: «Последующий период оказался... и самым легким, и
одновременно самым тяжелым. Это был период оцепенения». Потребовалось некоторое
время, чтобы оно прошло, и тогда «в нашем городе поселился страх; и по глубине его, и по
охвату стало ясно, что наши сограждане действительно начали отдавать себе отчет в своем
положении». И только спустя еще некоторое время, возник настоящий ужас:
«На заре по городу проносится легкое веяние. В этот час, час между теми, кто умер
ночью, и теми, кто умрет днем, почему-то чудится, будто мор на миг замирает и набирается
духу. Все магазины еще закрыты. Но объявления, выставленные кое-где в витринах: «Закрыто
по случаю чумы», свидетельствуют, что эти магазины не откроются в положенное время. Не
совсем еще проснувшиеся продавцы газет не выкрикивают последних известий, а, прислонясь
к стенке на углу улицы, молча протягивают фонарям свой товар жестом лунатика. Еще
минута-другая, и разбуженные звоном первых трамваев газетчики рассыплются по всему
Стр. 51 из 215