Рассказ. Выходные данные неизвестны, 1994.
Мы залезли на крышу, чтобы сниматься. А не для того — уж во всяком
случае, не для того только, — чтобы битый час промерзать на таком
ветру, холодном, хотя и август. И виновата во всем, естественно,
Элка.
Незачем ей было приглашать накануне своего молодого поклонника. То есть в гостях-то мы сидели у нее, и тут, ясное дело, хозяин — барин.
Но ведь и компания у нас тесная, годами проверенная, никто из нас потребности в новых людях вроде бы давным-давно уже не испытывает. К тому же оказался ухажер не просто так — с подковыркой. Мы с Макаровым тихо обсуждали книгу Шкловского "Звезды" — забавлялись, в сущности, поскольку ни я, ни он в звездах ровным счетом ничего не смыслим — так, заглянули интереса ради в ученый фолиант. А поклонник неожиданно возбудился. "Это же, — говорит, — просто космогонический диалог, настоящая платоновская традиция. Готовая передача — бери и снимай!" Так и выяснилось, что он не то репортером, не то журналистом на телевидении.
— А чего снимать-то? — спросил Макаров.
— Разговоры ваши снимать! — догадалась Элка. — Фиксировать для истории.
— Про звезды?!
— Да про что угодно, — размахивал руками репортер. — Не хотите о космосе — давайте о литературе. Можете?
— Эти все могут, — сказал Терентьев.
Незачем ей было приглашать накануне своего молодого поклонника. То есть в гостях-то мы сидели у нее, и тут, ясное дело, хозяин — барин.
Но ведь и компания у нас тесная, годами проверенная, никто из нас потребности в новых людях вроде бы давным-давно уже не испытывает. К тому же оказался ухажер не просто так — с подковыркой. Мы с Макаровым тихо обсуждали книгу Шкловского "Звезды" — забавлялись, в сущности, поскольку ни я, ни он в звездах ровным счетом ничего не смыслим — так, заглянули интереса ради в ученый фолиант. А поклонник неожиданно возбудился. "Это же, — говорит, — просто космогонический диалог, настоящая платоновская традиция. Готовая передача — бери и снимай!" Так и выяснилось, что он не то репортером, не то журналистом на телевидении.
— А чего снимать-то? — спросил Макаров.
— Разговоры ваши снимать! — догадалась Элка. — Фиксировать для истории.
— Про звезды?!
— Да про что угодно, — размахивал руками репортер. — Не хотите о космосе — давайте о литературе. Можете?
— Эти все могут, — сказал Терентьев.