Из журнала: Журнал социологии и социальной антропологии. - 1999. -
№
4. С. 108–127
Первая статья.
Как же нам определить "новый русский" капитализм? Типологически он гораздо больше схож с "архаическим" капитализмом, заставляя ожидать от него то же самое, что он неизменно демонстрировал и продолжает демонстрировать сегодня на Западе, где он достаточно ограничен в своих возможностях. "Величина" значения наших нынешних олигархов "в хозяйственной жизни" скорее отрицательная, чем положительная. И связано это с тем, что вопрос "кто кого?" фактически решен у нас (в исторически данный "момент") явно не в пользу тех социально-экономических персонажей, которые олицетворяют тенденции современного высокоиндустриального капитализма (все равно – западного, восточного или еще какого-то образца). Мы могли бы позволить себе великодушную веберовскую оценку наших "олигархов" лишь на фоне общей победы промышленного капитализма, которая для нас жизненно необходима, над непромышленным, непродуктивным, словом – паразитическим (ныне олицетворяемым у нас "новыми русскими" миллиардерами, предпочитающими поддерживать своими капиталами "иноземную" экономику). Но, к сожалению, о такой победе мы можем сегодня лишь тоскливо мечтать.
Вторая статья.
В самом общем виде исторический момент, переживаемый сегодня Россией, характеризуется резким (если не сказать: катастрофическим) поворотом от ее поступательного промышленного развития,к отступательному. Поворотом от индустриализации и модернизации промышленности (а отчасти и сельского хозяйства), к ее все дальше заходящей деиндустриализации и демодернизации, сопровождающимся колоссальным падением промышленного производства, которому не видно конца. Если же прибавить к этому неуклонную деградацию науки, которую наше полуразвалившееся государство оказалось просто не в состоянии поддерживать даже на элементарно необходимом уровне, общий упадок образования и культуры, наконец, невиданный рост преступности, пьянства, наркомании и прочих социальных болезней, – то все это, вместе взятое, нельзя будет оценить иначе, как социально-экономический и общекультурный регресс. И уже тут мы неизбежно сталкиваемся с фактом существования не только капиталистического прогресса, под знаком которого и вчерашние либералы, и нынешние радикал-реформаторы (не вполне законно причисляющие себя к либералам) неизменно воспринимали и, как видим, все еще воспринимают всякую эволюцию капитализма, но и капиталистического регресса. Причем не только частичного, позволяющего говорить о случайных отклонениях от генеральной линии капиталистического прогресса, но именно тотального. Регресса, совершающегося на почве – и в формах – именно капиталистической, а не какой-либо иной эволюции. Им-то и оказалась, как видим, внутренняя эволюция нового русского капитализма, принадлежащего (и мы в этом уже убедились) к архаическому капиталистическому типу.
4. С. 108–127
Первая статья.
Как же нам определить "новый русский" капитализм? Типологически он гораздо больше схож с "архаическим" капитализмом, заставляя ожидать от него то же самое, что он неизменно демонстрировал и продолжает демонстрировать сегодня на Западе, где он достаточно ограничен в своих возможностях. "Величина" значения наших нынешних олигархов "в хозяйственной жизни" скорее отрицательная, чем положительная. И связано это с тем, что вопрос "кто кого?" фактически решен у нас (в исторически данный "момент") явно не в пользу тех социально-экономических персонажей, которые олицетворяют тенденции современного высокоиндустриального капитализма (все равно – западного, восточного или еще какого-то образца). Мы могли бы позволить себе великодушную веберовскую оценку наших "олигархов" лишь на фоне общей победы промышленного капитализма, которая для нас жизненно необходима, над непромышленным, непродуктивным, словом – паразитическим (ныне олицетворяемым у нас "новыми русскими" миллиардерами, предпочитающими поддерживать своими капиталами "иноземную" экономику). Но, к сожалению, о такой победе мы можем сегодня лишь тоскливо мечтать.
Вторая статья.
В самом общем виде исторический момент, переживаемый сегодня Россией, характеризуется резким (если не сказать: катастрофическим) поворотом от ее поступательного промышленного развития,к отступательному. Поворотом от индустриализации и модернизации промышленности (а отчасти и сельского хозяйства), к ее все дальше заходящей деиндустриализации и демодернизации, сопровождающимся колоссальным падением промышленного производства, которому не видно конца. Если же прибавить к этому неуклонную деградацию науки, которую наше полуразвалившееся государство оказалось просто не в состоянии поддерживать даже на элементарно необходимом уровне, общий упадок образования и культуры, наконец, невиданный рост преступности, пьянства, наркомании и прочих социальных болезней, – то все это, вместе взятое, нельзя будет оценить иначе, как социально-экономический и общекультурный регресс. И уже тут мы неизбежно сталкиваемся с фактом существования не только капиталистического прогресса, под знаком которого и вчерашние либералы, и нынешние радикал-реформаторы (не вполне законно причисляющие себя к либералам) неизменно воспринимали и, как видим, все еще воспринимают всякую эволюцию капитализма, но и капиталистического регресса. Причем не только частичного, позволяющего говорить о случайных отклонениях от генеральной линии капиталистического прогресса, но именно тотального. Регресса, совершающегося на почве – и в формах – именно капиталистической, а не какой-либо иной эволюции. Им-то и оказалась, как видим, внутренняя эволюция нового русского капитализма, принадлежащего (и мы в этом уже убедились) к архаическому капиталистическому типу.