
Франсуа Люшер исследовал два аспекта принципа разделения властей - функциональный и
органический. В функциональном плане этот принцип означает, что каждая власть имеет
монополию на осуществление присвоенной ей функции, которую другие власти не могут
выполнять ни при каких обстоятельствах. "Законодатель творит все законы, правительство
обеспечивает их исполнение, судья выносит по ним решения, вплоть до того, что может
привлекать к суду и членов законодательных органов, и членов правительства в качестве
частных лиц".*(122) Функции каждой ветви власти являются особенностями, отличающими
ее от функционального назначения двух других ветвей.
В своем органическом или, скорее, организационном смысле аспект разделения
властей означает, что каждая из государственных властей обязана уважать независимость
другой власти; законодатель не вправе вмешиваться в функции правительства или
направлять судье свои распоряжения; правительство не вправе приостанавливать
применение законов и вмешиваться в деятельность органов правосудия; судья не может
привлечь к суду ни законодательный орган, ни правительство. Как указывает Ф. Люшер,
существует противостояние двух концепций разделения властей - французской и
американской - что объясняется, главным образом, разной оценкой роли судебной власти в
этих странах. В США возобладал функциональный подход к этой концепции, поскольку там
судья вправе судить законодателя и правительство. Напротив, во Франции революционеры
считали, что судье запрещается "препятствовать исполнению законов" или нарушать
деятельность аппарата управления (Законы от 16 и 24 августа 1790 г. и декрет от 16
фрюктидора III года Республики). Это привело к тому, что, во-первых, судья был отстранен
от контроля за конституционностью законов, а во-вторых, что принцип разделения властей
был дополнен еще и отделением управленческой сферы от судебной с двойной системой
юрисдикционного контроля. Несомненно, с помощью парламентского режима, установившего
отношения сотрудничества между законодательной и исполнительной властями, удалось
наладить также и взаимодействие между сферами управления и правосудия. Передача
некоторых видов компетенции от государственной администрации в пользу судебной власти
ослабила жесткое правило об отдельном их существовании, но, тем не менее, между
функциональной и органической концепциями разделения властей отчетливо видна
принципиальная разница, влекущая за собой важные конституционные последствия. По
мнению Ф. Люшера, основная прерогатива законодателя - "устанавливать правила и
определять гарантии и основные принципы, тогда как весь массив индивидуальных актов и
управленческих решений подпадает под компетенцию исполнительной власти".*(123)
Наряду с функциональным и органическим аспектами принципа разделения властей
существуют два аспекта понятия "судебная власть". В функциональном аспекте судебная
власть представляет собой совокупность ограниченных юридической конституцией и общими
принципами права юрисдикционных и связанных с ними полномочий государства,
реализуемых от имени народа независимыми должностными лицами (судьями) в особо
оговоренной законом судебной процедуре, а также иными должностными лицами,
обеспечивающими юрисдикционную деятельность судей. В другом, институциональном
аспекте, судебная власть отражается в нашем мышлении в виде обособленной группы
взаимосвязанных государственных учреждений (в основном судов), организующих и
обеспечивающих реализацию судьями юрисдикционных полномочий. Способом достижения
правомерного государства И. Кант также полагал разделение властей на законодательную,
исполнительную и судебную, каждая из которых автономна и действует в рамках своей
компетенции. "Если первая из властей издает законы как власть суверенная, вторая -
действует на основе законов, то судебная власть "говорит о том, что есть право". Она
решает спор, выступает против антизаконных действий".*(124) Позднее последователи И.
Канта и его предшественников, Вольфа, Пуффендорфа, Шталя, Штейна, аргументировали
идею правового государства. Например, Г. Еллинек в своих работах утверждал, что
правовым может считаться лишь то государство, в котором законодатель также подзаконен,
как и гражданин. С мнением ученого трудно не согласиться. Действительно, в законе
должны быть четко обозначены механизмы гарантирования и защиты прав граждан от
незаконных действий государства в отношении них. Основным законом страны является
юридическая конституция. Поэтому вполне логичным выглядит закрепление юридических
гарантий и фиксирование механизмов работы этих гарантий прежде всего в конституции
страны. Так, С.А. Котляревский в организации правового государства придает особое