Холлинджер Д.П. Выбирая добро

Подождите немного. Документ загружается.

Но этический эгоизм далеко не просто эгоистичные порывы. Он был изложен, как

умеренная и целесообразная этика, предназначенная быть наилучшим способом

достижения добра. Как писал Александр Поуп (Alexander Pope), Британский поэт 18-го

века «Так уж создано Богом и природой, что себялюбие и любовь к обществу общество

почти одно и то же».

Одним из первых сформулировал основы этого учения Эпикур (341 -270 гг. до

н.э.), греческий философ, который приобрел многих последователей в Афинах. Люди со

всей Греции и Малой Азии приходили посидеть у его ног в саду, послушать его учение,

привлеченные в равной степени, его обаянием и умом. Эпикур был материалистом и

верил, что знание происходит от чувств, которые отражают мир таким, как он есть. Он не

отрицал существование богов, но считал, что это не имеет ничего общего с реальностями

повседневной жизни. Исходя из этой основы, он пришел к выводу, что независимо от

морали, мы все стремимся к личному удовольствию, а в этом и заключается добро.

Личное удовольствие является наивысшим благом и основной целью в жизни, но оно не

должно быть необузданным удовольствием. Скорее, с точки зрения Эпикура, гедонизм

(принцип удовольствия) должен достигаться через самообладание, сдержанность и

беспристрастность.

Эпикур считал, что, наше тело является источником удовольствия, но он также

полагал, что есть разные типы удовольствия. Например, испытание телесного

удовольствие временно и второстепенно, по отношению к удовлетворению ума (который

он как материалист считал продолжением тела) и пассивное удовольствие более ценно,

чем удовольствие активное. По словам Лукреция, одного из первых учеников Сократа,

настоящее наслаждение, к которому человек должен стремиться «порождается здравым

рассудком, который исследует побуждение ко всякому выбору и отвержению и который

отвергает те выборы, через которые великое смятение овладевает умом».

Таким образом,

этический эгоизм Эпикура был «аскетическим гедонизмом»

и явно отличался от того,

который часто называют Эпикурейским, и обычно относят к плотскому стремлению к

удовольствиям.

Много лет спустя, шотландский философ и экономист 18-го века Адам Смит

представил новое оправдание этического эгоизма. Смит начинал свою карьеру как

философ нравственности, и это мировоззрение отразилось в его первом большом труде

«Теория нравственных чувств». Несколько лет позже он начал применять свое мышление

в экономике и в 1776 году написал известный трактат «Исследование сущности и причин

благоденствия наций», труд, который принес ему имя «отца современного капитализма».

В «Благоденствии наций» Смит утверждал, что в материальной жизни каждый человек

должен искать блага для себя, независимо от вмешательства правительства. Он полагал,

что своекорыстие (не эгоистичность) является наивысшим благом в экономике, потому

что мир устроен таким образом, что из своекорыстия каждый получит выгоду. В

экономике «нас ведет невидимая рука, способствуя результатам, в которых нет выгоды

для человека... Преследуя свои собственные интересы, человек часто способствует

интересам общества более эффективно, чем когда он стремится к этому намеренно. Я не

знаю случаев, когда много добра было совершено тем, кто делал вид, что трудится для

всеобщего блага».

Этический эгоизм Смита не был необузданным эгоизмом. Он «не полагался на

мораль рынка, как на мораль для общества в целом... Он представлял капиталистическую

экономику в пределах общества, которое объединяют нравственные некапиталистические

чувства». Тем не менее, Смит действительно считал своекорыстие основой и ведущим

принципом материальной жизни, предполагая существование своего рода

переопределяющей «невидимой руки», которая обеспечивает положительный исход.

Конечно, не все последующее теории капитализма или рыночной экономики считали

своекорыстие наивысшим благом, но оно было основой экономического мышления

Смита.

В XX веке, наиболее понятное объяснение этического эгоизма дала Ayn Rand,

писатель-романист, философ, которая защищала этику «рационального своекорыстия».

Рэнд родилась в России, но в возрасте 21 года эмигрировала в Соединенные Штаты.

Незадолго она начала писательскую карьеру и в 1943 году написала очень известный

роман «Источник». В этом и следующих своих произведениях Рэнд выдвигает свою

философию объективизма. Она заключается в том, что общество функционирует

наилучшим образом, когда люди преследуют свои собственные интересы. Рэнд отстаивала

индивидуализм перед коллективизмом, эгоизм перед альтруизмом, и считала, что сам

разум подсказывает правильность такого подхода. Будучи атеисткой, она отрицала всякое

божественное начало этики и знания.

Рэнд решительно отвергала альтруизм как основу для нравственной жизни,

поскольку с рациональной точки зрения, эта концепция выглядит невероятной. «Человек,

который пытается жить для других - зависим. Его побуждения паразитичны и он делает

паразитами, тех, кому служит. Такие отношения не приносят ничего, кроме обоюдного

разложения». В случае такого альтруизма, Рэнд заявляла, «первая привилегия на Земле -

это привилегия эго. В первую очередь человек обязан самому себе. Его нравственный

закон — никогда не ставить на первое место другого человека. Его нравственная

обязанность делать то, что он хочет; удовлетворение его желаний, прежде всего, не

должно зависеть от других людей».

Для Рэнд, такой рациональный эгоизм был

отражением порядка вещей. Природа и разум учат нас, говорила она, что в мире больше

порядка, года человек стремиться к самосохранению.

Свобода, справедливость и чувство

собственного достоинства становятся для нас благом только тогда, когда мы следуем

путем рационального своекорыстия.

Оценка этического эгоизма

Как же мы оцениваем эгоизм как основной принцип для этики? В первую очередь

надо заметить, что не смотря на то, как ведут себя некоторые христиане или как могут

предполагать критики, христианская точка зрения не отрицает и не исключает понятие

«я». В христианском мировоззрении, личность, несомненно, имеет значение в

нравственном лабиринте и именно потому, что человек создан по образу Божию и таким

образом унаследовал ценность, значимость и достоинство. Правильное себялюбие

подтверждают слова Иисуса «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мт. 22:39).

Важно также заметить, что похоже именно своекорыстие было основной движущей силой,

по причине которой люди становились христианами. Некоторые принимали Христа из

альтруизма, но, скорее всего, потому, что спасение было необходимо им самим им самим.

Несмотря на это подтверждение правильного себялюбия и своекорыстия, надо

признать этический эгоизм несовершенным по целому ряду причин. С чисто

рациональной точки зрения, многие утверждают, что нравственный эгоизм имеет

внутреннее противоречие, поскольку преследование каждым своих интересов не приносит

никакой пользы. Чтобы это происходило, в мире должна быть заранее установленная

гармония, которая бы обеспечивала то, что в итоге своекорыстие будет на благо всем. Это,

конечно же, предполагал и Адам Смит (с теистической точки зрения) и Айн Рэнд (с

атеистической). Но человеческая природа и мировая история свидетельствуют о другом.

Как история, так и опыт повседневной жизни ясно доказывают то, что часто в основе

личного, общественного и международного несчастий лежит своекорыстие. Таким

образом, этический эгоизм является саморазрушающей теорией.

Что касается в частности христианской точки зрения, этический эгоизм

сталкивается с рядом проблем. Во-первых, он противоречит любви агапэ, которая

согласно библейскому учению и примеру самого Иисуса, есть любовью

самопожертвования. С библейской точки зрения, подлинная индивидуальность

проявляется не в стремлении к выгоде для себя, а в служении другим, не отрицая своего я.

В отличии от независимости, скрытой в этико-эгоистических заявлениях, христиане

рассматривают человека как существо зависимое, что подтверждает история творения. С

самого начала мы узнаем, что человек может наилучшим образом исполнить Божье

предназначение через свою зависимость от Творца и созависимость с другими людьми. В

Бытие 2:18 сказано, «не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника,

соответствующего ему». И это не только утверждение брака, но также указание на нашу

жизненную потребность в других людях. В отличии от мнения Рэнд, это не

паразитическое положение, но положение, в котором человек сам выбирает отказаться от

независимости в пользу жизни в единстве с Богом и людьми, чтобы стать поистине

настоящим человеком.

Этический эгоизм как основа этики - это тупик. Он не только противоречит сам

себе и христианскому пониманию вещей, но и позволяет править эгоцентричности. А это

основа всех нравственных падений.

Утилитаризм

Подобно этическим эгоистам, утилитаристы считают, что нравственное благо

исходит из последствий. Однако, они берут во внимание другой круг последствий, в

частности те, которые относятся к наибольшему количеству людей. Мантра

утилитаристов это наибольшее благо для наибольшего количества людей. Это благо они

исчисляют не на основании нравственной добродетели, но счастья и удовлетворения, не

имеющих отношения к морали. Утилитаризм возник в XVII — XIX веках, когда наука

становилась королевой академических дисциплин. Многие ученые хотели сделать поле

своей деятельности наукой. Так поступили некоторые нравственные философы. Они

решили, что чем начинать с прежнего понятия о нравственном благе, лучше принимать

этические решения путем научных подсчетов последствий человеческого поступка. Они

сосредоточились на последствиях с точки зрения счастья или удовлетворения для

наибольшего количества людей в обществе или наибольшего количества людей, которых

затрагивает определенная линия поведения. Принцип выгодности или полезности был

единственным этическим принципом, ибо сущность добродетели заключалась в том, что

полезно людям, на которых воздействует определенное поведение. Эта польза

определялась преувеличением удовольствия и преуменьшением страдания.

Таким образом, в случае высшей меры наказания, если приведение ее в исполнение

приносило наибольшее количество удовлетворения наибольшему количеству людей,

тогда она являлась нравственным добром. И наоборот, если высшая степень наказания

оборачивалась страданием для наибольшего количества людей, она была моральным

злом. Утилитаристы не думали, что такой подход затронет всех людей в равной степени,

но полагали, что он приведет к справедливости в этике, которую можно подсчитать

достаточно точно. Они полагали, что ограничить или преуменьшить добро одного

человека можно только тогда, когда это необходимо для обеспечения добра для многих.

Первым систематизировал утилитаризм Британский философ и юрист Джереми

Бенхем (Jeremy Bentham) (1748-1832). В противовес тому, что он полагал, станет

падением естественньж прав и социально-договорных теорий (исходящих в основном из

принципиальной этики) Бенхэм изначально сформулировал утилитаризм как основание

для прогрессивной социальной политики и реформы. Он считал, что «природа поместила

человека под управлением двух верховных господ, страдания и удовольствия. Они одни

указывают нам как поступать».

Принцип полезности значил, что надо стремиться

определить этику на основании преувеличения удовлетворения и преуменьшения

страдания. Бенхэм думал, что можно измерить этих правящих господ человеческой жизни.

Он даже изобрел исчисление для определения количества удовольствия через страдание

для заданной ситуации. Он считал, что люди диференциируют между разными видами

удовлетворения, такими как удовлетворение ума и тела, но особое значение он придавал

количеству удовлетворении через страдание. «Гедонистическое исчисление Бэнхэма

объединяло семь условий или факторов удовлетворения, которые можно измерить:

интенсивность, продолжительность, определенность, близость, степень. Потом он

советовал «подсчитайте все удовольствия с одной стороны и все страдания с другой. Если

противовес оказался на стороне удовлетворения, это показывает хорошую тенденцию

поступка что касается выгоды человека... Примите во внимание количество людей, чьих

интересов это касается и повторите вышеупомянутое действие».

Для Бэнхема этика

стала математикой.

Джон Стюарт Мил, Британский философ 18-го века, воспользовался подходом

Бэнхэма к утилитаризму, но внес некоторые изменения в формулировку. Для Мила

главный расчет заключался не в количестве, а качестве счастья или удовольствия. К

некоторым удовольствиям, он считал, стоит больше стремиться, чем к другим.

Умственное удовольствие он считал высшими, а чувственные или физические - низшими.

Одно из самых известных изречений Мила «Лучше быть неудовлетворенным человеком,

чем удовлетворенной свиньей; лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем

удовлетворенным дураком. И если дурак или свинья считают по-другому, то это только

потому, что они знают только свою сторону вопроса».

Мил был эмпириком, который

верил, что люди узнают вещи через чувства, но его утилитаризм явно имел некоторые

отличительные черты, основанные на разуме или интуиции — а именно то, что некоторые

удовольствия были выше других. Он утверждал, например, что свобода это удовольствие,

которое должно получить статус выше, чем физическое удовлетворение. Следовательно,

свобода выбора человека может быть ограничена, только для того, чтобы предотвратить

нанесение вреда (то есть страдания) другим.

Подобно Бэнхэму, Мил верил, что моральная жизнь может быть обоснована в

структуре, не имеющей отношения к морали, в такой, где наличие Бога или религии не

было необходимым. Мил не обязательно отрицал теизм, но считал, что тот не добавляет

ничего важного к моральным основам или принятию решений. Тем не менее, он считал,

что такой подход был, совместим с религиозной этикой. По этому поводу он писал «если

верно верование, что Бог превыше всего желает счастья для своего творения, и с этой

целью он его создал, то утилитаризм не только не безбожная доктрина, но еще более

глубоко религиозна, чем любая другая».

После Бэнхэма и Мила, существовали разные формулировки утилитаризма, но

большинство из них относились к одному из двух подходов: утилитаризм действия или

утилитаризм принципа. Утилитаризм действия сосредотачивался на результатах

происходящих от заданного поступка в заданной ситуации. Вопрос заключался в

следующем: какое влияние окажет этот поступок или эта ситуация на общее равновесие

добра и зла. Такой подход приводит нас к ситуативной этике, так как изменение ситуации

изменяет последствия, а следовательно и понятие того, что морально правильно.

Утилитаристы действия, например, утверждают, что в ситуации А надо говорить правду,

потому что это принесет наибольшее благо для наибольшего количества людей, но в

ситуации Б, не надо говорить правду потому что в этих условиях она принесет

наибольшее количество вреда.

Для утилитаристов принципа основой этики все еще является наивысшее благо

(например, удовольствие или счастье) для наибольшего количества людей, но они

разработали правила и принципы из этой основы. Например, говорить правду надо не

потому, что это изначально правильно, а потому, что обычно это приносит наилучший

результат. Сторонники утилитаризма принцип считали, что людям нужны правила и

принципы, чтобы вести их через моральный лабиринт, но основа этих правил находится

там же: в последствиях.

Некоторые утилитарные мыслители недавнего времени подвергали сомнению

предположение, что удовольствие или счастье являются наилучшим мерилом добра и

приводили доводы в пользу других последствий как критериев. Довольно интересная

вариация этого подходи была выражена в 1960 году в книге Джозефа Флетчера

«Ситуативная этика: новая мораль». Эту спорную книгу много читали и использовали в

курсах этики в то время. Флэтчер был епископальным священником и профессором этики,

который утверждал, что любовь является единственным существенным добром и поэтому

подходящим как стандарт для оценки последствий поступков. Он выступал за

ситуативную этику в противовес двум другим подходам к этике - легализму (этика

закона) и номианизму (этика без норм) - и действовал из таких предположений как

прагматизм, релятивизм и позитивизм (вера и этика не доказаны, но утверждены).

На первый взгляд кажется, что Флэтчер был принципиальным этиком, а любовь

для него была основным принципом. Он полагал, что другие принципы могут исполнять

разъясняющую роль, но надо быть «готовым в любой ситуации подвергнуть их риску или

отвергнуть если через это будет больше проявлена любовь»

Любовь была единственным

существенньм и универсальным добром в этике ибо «она есть в самой ситуации и то, что

в этой ситуации проявляет больше любови и есть хорошо и правильно».

Но Флэтчер

добавил кое-что еще к этому принципу: «только цель оправдывает средства, ничто более».

Он утверждал, что «не только средства, но и цели относительны, могут быть оправданы

только чем-то другим. Они хороши только тогда, когда они способствуют другим благам,

кроме себя самих. Ничто не есть существенньм добром, кроме наивысшего добра, цели

или цели всех целей - любви».

Из этого изречения становится ясно, что Флегчер

продвинулся выше старой принципиальной этики к форме утилитаризма, хотя в ней

любовь, а не счастье было подследственным критерием. Более того, его аргументы

относительно некоторых ситуаций показывают сильное посвящение последственическнм

основам, ибо он неминуемо обращал внимание на результаты отдельных действий и хотел

знать как в этом действии проявляется любовь.

Флетчер написал рад других книг, особенно в сфере биоэтики. В последних его

рудах явно отсутствовал элемент христианства, так как он продолжал продвигаться в

направлении почти светского утилитаризма. Смутное понятие любви все еще имело

значение, но только в отношении конечных результатов человеческих поступков.

Оценка утилитаризма

Как мы оцениваем утилитаризм как основу для этики? Несомненно, надо отдать

должное утилитаристам за их попытки показать то, что в последствиях и особенно того,

как они влияют на людей, этика должна служить значительным отличительным

признаком. Раннее утилитаристы также внесли вклад в понимание правосудия, и

отношения к людям с точки зрения справедливости и непредвзятости. Как основа этики,

утилитаризм натыкается на некоторые значительные проблемы с практической,

рациональной и библейской точки зрения.

С практической точки зрения, утилитаризм предполагает, что мы объективно

оцениваем последствия данной линии поведения. Но это очень спорный вопрос, ибо часто

в этике самые большие различия касаются эмпирических и фактических взглядов на

вопрос, и эти различия только увеличиваются, когда мы пытаемся оценить последствия.

Эту проблему, с которой стыкается утилитаризм, хорошо описал философ Будзиевский.

Он утверждал, что для того, чтобы эта этика действовала, надо выполнить следующее:

- определить все возможные линии поведения

- для каждой линии поведения, определить круг людей, на которых оно окажет

влияние

- определить, что страдание или удовольствие, принесет такое поведение каждому

из этих людей

- определить цифровую величину каждого страдания и удовольствия

- подсчитать общее количество выгоды и потерь для каждого человека

- подсчитать общий итог потери и выгоды для каждой линии поведения

- довести до конца эту линию поведения

Кроме того, что утилитаризм сложно применить практически, существуют также

проблемы связанные с его целесообразностью. А именно, утилитаризм пытается

определить, что такое нравственное добро, исходя из последствий, которые они не

считают нравственньми. Возможно ли это? Когда утилитаристы предлагают использовать

удовольствие и счастье как подследственные критерии, они принимают их за внутренний

нравственный идеал. Не совсем ясно, как удовольствие и счастье могут быть

ненравственной основой оценки. Другими словами, всякий раз, когда утилитаристы

пытаются оценить последствия, они сравнивают с определенным идеалом и таким

образом превращаются в своего рода сторонников принципиальной этики. Даже если бы

было возможно установить неморальный критерий, почему именно счастье и

удовольствие? Утилитаристы соглашаются с высказыванием Аристотеля о том, что все

выборы, которые мы делаем, мы делаем с какой то целью - кроме счастья, которое само

есть целью, «не имеет недостатков и есть абсолютно самодостаточным».

Таким образом,

они утверждают, что счастье — это логический выбор. Но этот факт не является

очевидным, а следовательно и есть главным недостатком утилитаристского мышления.

С точки зрения христианства, надо заметить несколько аспектов этики

утилитаризма. В первую очередь она легко приводит к мнению, что «цель оправдывает

средства», но многие средства, ведущие даже к благой цели, нельзя назвать

нравственными. В утилитаризме это кажется неизбежным, поскольку никакие другие

критерии, кроме последствий, не определяют поведение. Классическим примером этого

является предложение по разрешению проблемы перенаселения, предложенное Томасом

Мальтусом в 1798 году. Изучение тенденций роста населения привели его к выводу, что

рост населения значительно превзойдет производство продовольства. Для сдерживания

роста населения Мальтус не только рекомендовал контрацепцию и ограничение

сексуальной жизни, но и соглашался с вымиранием людей от голода, войны и болезней.

Для Мальтуса конечная цель — сбалансированный уровень населения оправдывал

небрежное отношение к человеческим нуждам. Как он сам сказал «вполне вероятно, что

моральное зло необходимо, чтобы произвести моральное превосходство».

Подобный подход провозглашали в конце XX века сторонники так называемой

этики спасательной шлюпки. Они утверждали, что уровень народонаселения преувеличил

«пропускную способность» земли и наилучшим решением этого вопроса будет просто

позволить некоторым людям умереть.

Конечно же, это абсолютно неприемлемо для

христиан, которые верят, что все люди созданы по образу Бога и поэтому слабые наравне

с сильными заслуживают справедливости. Такие средства, как просто волевым решением

разрешить людям умирать, противоречат христианским верованиям и обязательствам.

Сегодня такой подход используют как оправдание войны, бедности, абортов, эвтаназии,

исследованиям на основании эмбриональных клеток. Это должно насторожить христиан.

И последнее беспокойство, которое с христианской точки зрения вызывает

утилитаризм, это то что, он не считает некоторые вещи изначально хорошими или

плохими, достойными стремления или отвержения. В утилитаристской системе, все

описывается только с точки зрения произведенных последствий. Но в христианском

мировоззрении есть вещи истинные, хорошие и правильные, независимо от результатов,

которые они приносят в определенное время в определенном месте. Священность

человеческой жизни, честность, справедливость, основные права человека, святость и

постоянство брака, сострадание; следовать неотступно этим принципам хорошо не

потому, что они делают людей счастливыми или приносят больше удовольствия, хотя в

конце концов это то к чуму они приводят. Этим и другим основньм добродетелям стоит

следовать потому, что они стоят того сами по себе и потому, что изначальным их

источником является Бог. Они формируют мировоззрение, которое исходит из

божественной действительности. Только стремление к этим добродетелям бережет нас от

ограничений или излишек, к которым так легко может привести утилитаризм. Хорошо

проиллюстрировал это Стив Уилкенс отметив, что в утилитаризме невозможно

ограничить чрезмерное наказание таких даже незначительных нарушений как

неосторожный переход улицы. «Большинство скажут, что переход улицы в

необусловленном для этого месте это незначительное нарушение, которое не заслуживает

наказания - наказание не соответствует серьезности нарушения. Другими словами,

наказание попирает смысл справедливости. Однако, что в утилитаристском подходе

должно удерживать нас от чрезмерного наказания (вешания тех, кто беспечно переходит

улицу) если справедливость не является изначальной ценностью?»

К тому же, надо

заметить, что наиболее известные в истории проявления жестокости объяснялись на

основании принципов утилитаризма - цель оправдывает средства.

Этика принципа

Принцип деонтологаческой этики значительно отличается от принципа

последствий пониманием этических норм и нравственной жизни. Согласно этому

подходу, поступки делятся на хорошие и плохие независимо от последствий или внешних

факторов. Это этика прав, долга и обязанностей, которую мы знаем благодаря моральным

принципам и правилам. Эти принципы и нормы происходят из разных источников,

включая сознание, религию или мудрость, приобретенную с жизненным опытом.

Сторонники этого подхода считают, что основным для нравственной жизни является тот

факт, что мир устроен таким способом (часто Богом, но не обязательно), что люди просто

должны придерживаться определенных нравственных обязанностей и ответственности.

Чтобы делать то, что нам следует делать, мы должны придерживаться этих принципов,

правил и законов в различных сферах жизни.

Сторонники деонтологической этики считают, что говорить правду следует

потому, что это само по себе правильно и следовательно является моральной

обязанностью. Это обязательство можно отвергнуть или не исполнить, только когда есть

другое превосходящее правило или принцип. Приверженцы этики принципа не всегда

сходятся во мнениях по некоторым вопросам, так как они часто обращаются к разным

источникам моральных принципов. И даже когда они обращаются к одинаковому

источнику, они могут ценить один принцип больше другого. Затем, если они соглашаются

по поводу морального принципа (то есть любовь, справедливость, доброжелательность),

они могут использовать разные определения и следовательно принимать разные решения.

Но все они соглашаются о сущности этики, а именно: некоторые поступки изначально

верны или неверны, существуют базисные принципы, помогающее отличать нравственное

добро.

Сократ

Несмотря на то, что он не оставил никаких писаний или философского учения,

Сократ (470-399) был одним из наиболее влиятельных мыслителей Западной истории. К

нам его идеи дошли только благодаря записям его ученика Платона. Страстно желая

служить Афинскому обществу философией и учением, Сократ был хорошо известен тем,

что он побуждал своих учеников к самоисследованию своих мыслей. Такой подход

получил название Сократовского метода. Этика была сущность философии Сократа, а

знание он считал путем к моральной жизни. Люди являются аморальными не по своей

воле, но скорее от своего невежества. Если бы мы знали что правильно, мы бы правильно

поступали, говорил Сократ.

Сам философ встретил величайшее этическое испытание перед самой смертью.

Сократ был обвинен, в пагубном влиянии на афинскую молодежь, бросая вызов религии,

практикуя свободомыслие. В результате он был приговорен к смертной казни. Друзья

планировали его побег, но он отверг этот замысел. В одном из диалогов Платона «Крито»

можно увидеть представления Сократа о нравственной жизни из его ответа на

предложение друзей. Он утверждал, что этические нормы должны быть причинно

обоснованы, а не базироваться на эмоциональных порывах. Более того, в основе норм

поведения человека должны быть моральные стандарты и принципы, а не общественное

мнение, ибо оно может быть ошибочно. Сократ также считал, что норма поведения не

могут базироваться на последствиях даже хороших, но на убеждении, что вещи сами по

себе верны или ошибочны. У нас есть обязанность (деонтологическая, от греческого деон)

поступать правильно и избегать того, что неправильно с точки зрения нравственности.

Исходя их этого предположения и на основе принципов благоразумия, Сократ отказался

от плана своих друзей. Во первых, считал Сократ, мы не должны никому наносить вред, а

его побег был бы проявлением неуважения к законам и нанес бы ущерб стране. Во-

вторых, мы должны сдерживать наши обещания и продолжать жить в государстве, в то

время когда он мог уехать, Сократ, в сущности, пообещал придерживаться ее законов.

Нарушить закон означало бы нарушить обещание государству. В третьих, Сократ

утверждал, что мы должны повиноваться нашим учителям и родителям и государство, в

сущности, является учителем и родителем.

Сократ дал классическое определение этики принципа. Некоторые вещи сами по

себе правильны или ошибочны; мы отличаем их с помощью моральных принципов; мы

должны делать то, что правильно и избегать зла и (в этом случае) источником таких

принципов является благоразумие. Таким образом, норма поведения концентрируются в

обязательствах, которые мы имеем, и последствия не играют роли для основания

нравственности. Сократ придерживался своих этических принципов до конца, поэтому он

отказался следовать плану побега, предложенного друзьями, выпил яд и умер.

Иммануил Кант

Иммануил Кант - человек, чье имя наиболее часто ассоциируют с

деонтологической этикой, немецкий философ 18-го века, которого считают наиболее

влиятельным мыслителем нашего времени. Кант никогда не путешествовал далее чем на

несколько миль от родного Кенигсберга, а когда он, наконец, стал профессором

Кенигсбергского университета, его жизнь была настолько предсказуема, что городские

домохозяйки сверяли часы по его вечерним прогулкам. Он вырос в семье, где

придерживались пиетиестических традиций, несколько скептически относились к

религиозным институциям и догматике, но были чрезвычайно благочестивой в личных

верованиях и нормах поведения. Несмотря на пиетиестическое воспитание, Кант принял

взгляд Просвещения на религию, в конечном итоге вступив в конфликт с политическими

силами. Кант провозглашал превосходство разума над божественным откровением и

считал, что существование Бога не может быть философски доказано. Тем не мнение он

считал, что Бог и религиозные верования были практически необходимы для обеспечения

нравственной жизни. Уже в пожилом возрасте Кант был избран ректором

Кенигсбергского университета, в его обязанности входило сопровождать профессорско-

преподавательский состав в церковь. Кант исполнял свои обязанности и проводил

шествие, но сам никогда не участвовал в богослужениях. Из-за такого отношения к

религии и некоторых публикаций король Пруссии на 5 лет запретил ему преподавать или

писать на религиозную тематику.

Кант считал разум главным арбитром норм поведения. Основы морали исходят не

из последствий, материальных убеждений или других систем мышления, но являются

автономными и стоят на рациональной основе. Исходя из такой рациональной основы и

предположения, что добрая воля способствует правильным выборам, Кант основал этику

долга и обязательств. «Первое утверждение морали есть то, что для того чтобы поступок

имел нравственную ценность, он должен быть совершен из чувства долга. Второе -

нравственная ценность действия, совершенного из чувства долга, заключается не в цели,

которую надо достичь через него, но в принципе, который определяет этот поступок.»

То

есть, должен быть рациональный универсальный принцип, к которому можно

апеллировать, а моральные обязанности исходящие их этого принципа, соответственн о,

являются обязательствами, просто потому что они обязательны.

Кант заявлял, что, в сущности, есть два вида утверждений: предположительные

императивы и категориальные. Мы подчиняемся гипотетическому императиву как

практической необходимости возможного действия, как средства достижения чего-то

другого, к чему мы стремимся. Категориальный императив представляет действие

объективно необходимое само по себе, независимо от другой цели. Другими словами,

что касается предположительного императива, мы выбираем определенную линию

поведения потому, что если мы не будем ей следовать, мы можем пожалеть о

последствиях или, наоборот, последствия стоят того, чтобы ей следовать. Например,

предприниматель относится честно к своим клиентам, чтобы поддерживать свой бизнес.

Кант считал это благоразумным соображением, в котором всегда заключалось чувство

эгоистичности, поэтому всегда имело не совсем чистые мотивы и, по сути, не всегда было

правильной разумной моралью.

Категориальный императив, напротив, это действие или принцип мы выбираем

независимо от его пользы или последствий, оно правильно само по себе. Только

универсальный принцип может быть категориальным императивом, считал Кант. Это

подтверждает основной принцип категориального императива предложенный Кантом

:»Поступай только в соответствии со стандартом, который ты хочешь чтобы стал

универсальным законом».

Кант считал, что это очевидно с рациональной точки зрения и

что все остальные императивы (обязанности) и моральные принципы произошли от этого

императива. Кант также предлагал другую формулировку этого изречения,

представленную как «практический императив»: «Относись к человечеству, то ли это ты

сам, или другие, только как к цели, а не как к средству».

Интересно, что это больше

звучит, как Золотое правило и возможно Кант никогда полностью не оставил свое

пиетиестическое прошлое.

В этом втором варианте Кант расширил абстрактное толкование первой

формулировки. Когда к людям относятся скорее как к средствам, чем цели, они больше не

могут делать рациональные выборы, которые были основными принципами этики Канта.

И это, как раз, тот стандарт, который человечество скорее всего захочет, чтобы стал

универсальным законом. Кант считал основой этики рациональность и рационально

установленные стандарты, которые человечество может отличать, не обращаясь к другим

авторитетным источникам. Обязанности и моральные поступки изначально правильны

сами по себе и, в конечном итоге, мы понимаем это благодаря категориальному

императиву, от которого происходят все остальные моральные директивы. Для Канта

этические принципы являются абсолютом именно потому, что они универсальны. Нельзя

отрицать обязанности, апеллируя к определенным обстоятельствам в определенной

ситуации. В реальной жизни, человечеству приходится иметь дело с такими

обстоятельствами и делать благоразумные выборы, но эти выборы являются

предположительным императивом. Это не настоящая нравственность.

Примеры христианских этических норм

Многие предполагают, что в основе христианской этики находится

деонтологическая этика. Обстоятельства и поступки изначально правильны благодаря

воле Бога, открытой или через божественное откровение или через обычное откровение

разума (то есть естественные законы). Нормы поведения в значительной степени

применимы в жизни и раскрывают моральные нормы и принципы человека. С этой точки

зрения, основой этики является божественная воля, которую мы познаем через базовые

законы и принципы, которым Бог хочет чтобы мы следовали. В таком случае

христианскую нравственность истолковывают как следование десяти заповедям,

основным принципам нагорной проповеди, пророческим предписаниям или нравственным

наставлениям посланий. Таким образом, для некоторых христианских этиков и для

многих практиков, этика деонтологическая по природе.

Некоторые христианские этики принимают один из многих принципов как

первостепенную основу для этики. Например, движение общественного евангелия в конце

19-го в начале 20-го веков приняло за основной принцип христианской этики царство

Божье. Правильность моральных действий рассматривалась с точки зрения того,

насколько они отражают царство Божье, открывают личность и учение Иисуса. Царство

Божье было популярным понятием в современной теологии того времени и многие этики

и теологи использовали эту концепцию как принцип, от которого происходят другие. Как

сформулировал это в 1893 году Ньюман Смит «Царство Божье это как благо своего

человечества так и приобретение личности... Это царствование Бога в личной жизни

человека, это добро, которое приобретается через личность, но кроме того, оно подобно

царству или обществу людей и его благо должно познаваться в жизни всего

человечества.»

Другие утверждали, что основным принципом христианской этики является

любовь. Пол Рэмзи хорошо известный в XX веке этик из Принстонского университета,

считал, что любовь «Агапе» берущая начало от праведности Бога и царства Божьего

является первоначальной основой христианской этики. В отличии от некоторых

сторонников этики принципа, он настаивал на том, что христианскую этику нельзя

отделить от ее религиозной основы. Тем не менее, из этой основы происходит один

принцип, который контролирует сущность всех этических решений и этот принцип -

любовь. В то время, как любовь может быть выражена в разных нехристианских

философских понятиях, изначально она основана на христианских принципах и лучше

всего выражается как «абсолютно бескорыстная любовь к ближнему». Рэмзи утверждал,

что любовь к ближнему определяет что «правильно» и обязательно. Она заключает в себе

«понятие обязательства», которые, как предполагают некоторые философы, было

раскрыто только Rousseau и Кантом... Безусловно христианская этика - это

деонтологическая этика, а не этика «добра».

Рэмзи пытался раскрыть этот принцип в

различных вопросах, таких как вопрос сексуальной этики, биоэтики, обращаясь к любви

как к основной норме для жизни в современном мире.

Остальные христиане, которые обращались к деонтологической основе, отличали

несколько принципов. Норманн Гизлер евангельский философ-богослов стремился

построить свою этику на универсальных нормах обязательных для всех мест и времен. В

то время как Божья любовь и любовь к ближнему представляют божественные моральные

требования, существуют различные абсолютные нормы, которые представляют права ни

нишу жизнь.

Тем не менее, он считал, что существуют ситуации, когда нормы вступают

друг с другом в конфликт, например ложь во имя спасения человеческой жизни. Гизлер

утверждал, что в подобных ситуациях мы должны взывать к иерархии ценностей и

моральных принципов, которые он считал одинаково рационально очевидными и

библейски обоснованными. Например, сохранение человеческой жизни является высшей

нормой, чем говорить правду, то есть в таком конфликте человек прав нарушая менее

важную норму чтобы сохранить высшую.»

Такое поведение не отменяет низшую норму

и человек не виноват нарушая низшую норму во имя высшей.

Основой и сущностью

этики для Гизлера и других, кто придерживался этой точи зрения, являлись принципы и

норма. Эти принципы и нормы познаются умом и явно установлены божественным

откровением.