Кассирский И.А. Проблемы и ученые

Подождите немного. Документ загружается.

вается с горными источниками и обращает внимание на их.

целебные свойства. В его беспокойной голове впервые забро-

дили мысли о химическом обмене веществ в человеческом ор-

ганизме. Отвергнув учение о неизвестных «соках», он подчер-

кивает особое значение соли в обмене веществ. Но самая

большая заслуга его перед человечеством состоит в том, что

он заложил основы химиотерапии. Своим предложением ле-

чить сифилис ртутью Парацельс открыл эту научную область.

Химиотерапия. Что это значит?

Это лечение инфекционных болезней путем о с о б о г о

воздействия химических препаратов в орга-

низме больного на в о з б у д и т е л е й болезни.

Именно о с о б о г о в о з д е й с т в и я . Мы это подчеркиваем.

Ибо речь идет о таком же избирательном уничтожающем

воздействии химиопрепарата на микроба в условиях организ-

ма, как воздействие противодифтерийной сыворотки на диф-

терийный токсин (яд).

Средств, уничтожающих микробы, на первый взгляд,

очень много. Формалин или карболовая кислота в растворах

слабой концентрации уничтожают любого микроба, а ведь

они не могут считаться химиопрепаратами.

Как и где они уничтожают микробов? В пробирке. Это —

совсем другое дело, это не уничтожение микробов в орга-

низме.

К а р б о л о в а я кислота и формалин называ-

ются д е з и н ф и ц и р у ю щ и м и с р е д с т в а м и и ни-

чего общего с х и м и о т е р а п е в т и ч е с к и м и пре-

п а р а т а м и не имеют.

Прежде всего многие дезинфицирующие препараты нель-

зя вводить в организм человека, ибо они вызывают отравле-

ние, а те, которые можно ввести, даже в сильных концентра-

циях не действуют на микробов.

Для примера укажем на уротропин. Его можно ввести в

организм в 40% растворе в количестве до 20 см

. Там он

превращается в сильное дезинфицирующее средство — фор-

малин, который химиотерапевтического действия на микробов

не оказывает. «Внутривенной дезинфекции» произвести он не

может.

Химиопрепарат, как в свое время остроумно сказал Эрлих,

должен стрелять по микробам «волшебными пулями».

И вот первой такой волшебной пулей оказалась ртуть.

Парацельс применял ртуть — красную ее соль — для лечения

сифилиса. Гваяковое дерево, которое до тех пор употребля-

лось при этой болезни, он отверг, назвав его мнимым сред-

ством.

Парацельс не только первый предложил специфический

химиопрепарат — он применял его с успехом на больных.

У них исчезали сифилитические язвы. Недаром слава о Пара-

190

цельсе облетела весь свет, и он мог смело осуждать публично

старых докторов и показывать свое искусство, приводившее к

исцелению.

Успешное лечение сифилиса ртутью привело Парацельса

к созданию теории, которую можно считать далеким прообра-

зом нынешней химиотерапии. Он привлек химию к решению

медицинских вопросов. Он считал, что болезнь вызывается

«порчей соли» в каждой отдельной части тела. Отсюда ясна

и задача лечения — она состоит в правильном назначении

соответствующей соли. Деление болезней вытекает из отноше-

ний их к химическим препаратам.

Все язвы и опухоли были разделены на купоросные, квас-

цовые, серные, ртутные и пр. — в зависимости от того, какая

соль помогает при них.

Ртутные препараты широко применяются для лечения си-

филиса и в настоящее время. Цианистая ртуть употребляется

при сифилисе внутренних органов, втирания ртутной мази —

при сифилисе нервной системы.

Но химиотерапия шла вперед медленными шагами. Это

вполне понятно. В те времена слабо была развита ее осно-

ва — химическая наука.

Первый химический препарат был предложен случайно. Он

был взят из природы. Таков же и второй препарат.

Хинин стал известен человечеству в 1640 году, когда в

Перу впервые стали применять порошок хинного дерева для

лечения малярии. Это было народное средство, давно извест-

ное индейцам.

Народные лекари древних инков — индейского племени,

жившие в Америке, задолго до того как она была открыта ев-

ропейцами, с успехом применяли для лечения малярии поро-

шок из коры хинного дерева. Но индейцы скрывали от евро-

пейцев это средство, полагая, что малярия будет наносить

чужеземным завоевателям гораздо больший урон, чем слабое

оружие местного населения. В 1640 году служанка графини

Синхон, заболевшей тяжелой малярией, открыла это тайное

средство одному испанскому врачу.

Преданная служанка пожалела свою госпожу и решила

спасти ее от верной гибели. Тайно от своих соплеменников

она принесла графине для лечения порошок сухой коры хин-

ного дерева.

Результат лечения был поразительный. Болезнь закончи-

лась полным выздоровлением.

Новое средство медленно проникало в Европу.

Интересно, что самыми ожесточенными противниками хи-

нина были тогдашние практические врачи, отличавшиеся край-

ним невежеством. Хитрые и пронырливые иезуиты быстрее их

убедились в лечебном действии хинина и, предвидя большой

барыш для себя и своих монастырей от продажи хинной ко-

191

ры, захватили лечение малярии новым средством и его про-

дажу в свои руки.

Однако в это время научное естествознание и научная ме-

дицина постепенно захватывали господствующие позиции.

В 1628 году Вильям Гарвей опубликовал свое открытие

кровообращения. Голландец Янсон изобрел микроскоп, Ле-

венгук увидел и описал мир микробов. Его сменил Лацаро

Спалланцани, настойчивый экспериментатор, доказавший, что

развитие и оплодотворение организма происходит не по наи-

тию святого духа, а представляет собой вполне материальное

явление.

В своих трудах по животной и растительной физике, на-

правленных в Российскую академию наук, где он претендовал

получить звание академика, Спалланцани опроверг «чудесное

зарождение микроорганизмов из ничего».

В XVIII веке впервые создаются клиники в Европе и Рос-

сии, вводится клиническое преподавание, кладется начало так

называемому анатомическому направлению в клинике; мате-

риальные изменения, наблюдаемые на патологоанатомическом

столе, выдвигаются в качестве «судьи познания» вещей в кли-

нике и патологии.

Клинические воззрения на происхождение болезней и их

-лечение складывались на' основе успехов физики, химии и

биологии.

Законы всеобщего тяготения Ньютона, рациональная меха-

ника Ломоносова, химическая теория окисления, сформулиро-

ванная Ломоносовым за 17 лет до Лавуазье в его знаменитых

«Размышлениях о причине тепла» (1756), опубликование Ло-

моносовым «всеобщего естественного закона» постоянства

материи и движения и корпускулярной „микрологической"

теории строения материи представляли собой столь капиталь-

ные открытия, сделавшие эпоху в естествознании, что они не

могли не отразиться и на медицине, являвшейся одной из вет-

вей естественных наук, но бывшей в плену у схоластического

духовенства и знахарей.

При Петре I в России стали широко применять хинную

корку для лечения малярии.

Однако химиотерапия развивалась медленными темпами.

Со дня открытия свойств коры хинного дерева прошло

180 лет, и только 1816 год был отмечен новым и важным за-

воеванием, которое было прямым следствием завоеваний хи-

мии (в XVIII веке и в начале XIX века). Химикам впервые

удалось получить из хинной коры химический продукт хи-

нин — тот самый порошок, которым мы теперь лечим больных

малярией.

До этого больным давали настои из коры или же порошок

коры. Больной должен был съедать уйму этого порошка (до

120 граммов) или выпивать несколько стаканов настоя.

192

В 1816 году, за 4 года до французских фармацевтов Пеллетье

и Кавенту, юрьевский профессор Фердинанд Иванович Гизе

(1781—1821) выделил в чистом виде из коры хинного дерева

алкалоид хинина. Гизе посвятил свою короткую жизнь разра-

ботке химических проблем медицины. Будучи профессором в

Харькове, он исследовал химический состав источников юга

России, а также изучал клинический состав многих лекарст-

венных веществ.

Интересно, что в 1807 году Гизе выпустил специальную

работу, посвященную русским приоритетам в области естество-

знания. В 1814 году он занял кафедру в Юрьеве. Его откры-

тие было важнейшим достижением химиотерапии, так как

получение хинина в чистом виде расширило его практическое

применение: отныне больному можно было давать по 1 — 1 , 5

грамма хинина.

Русские военные врачи А. Чаруковский и Э. С. Андреев-

ский более 100 лет назад разработали основы правильного

лечения малярии хинином (достаточные дозы — «до шума в

ушах»).

Открытие хинина ознаменовало по сути начало химиче-

ской эры химиотерапии.

Но на этом временно закончились успехи этой науки. Про-

шло еще 80 лет — и ничего нового за этот период не было

создано.

Эра химического синтеза

«Химическая эра» в химиотерапии началась вместе с раз-

витием обрабатывающей промышленности. Гениальный ана-

лиз Маркса и Ленина показывает нам, как протекал процесс

развития капитализма в промышленности: от простой коопе-

рации труда через мануфактуру (в XVI—XVII веке) промыш-

ленность в конце XVIII и начале XIX века перешла к капи-

талистической фабрике, т. е. к крупному машинному произ-

водству. Ручной труд вытеснялся машинным.

Паровые машины, развитие железнодорожного и водного

парового транспорта, машинное прядение, новые способы

литья чугуна и стали — все это вызвало революцию в про-

мышленности. Наступила эпоха промышленного переворота.

Химическая наука едва поспевала за требованиями меха-

нической промышленности. В области теории эта наука сдела-

ла крупный скачок вперед в середине XVIII века.

Основы научной химии и термодинамики заложил наш

знаменитый соотечественник Ломоносов.

В 1748 году в известном письме к математику Эйлеру —

члену Российской академии наук — Ломоносов впервые сфор-

мулировал закон постоянства материи и движения. Ему же

принадлежит и вторая важнейшая заслуга: он пропагандиро-

вал идею о необходимости изучить проблему атомного и

193

молекулярного строения материи, ибо от этого строения зави-

сят свойства всех тел, их химическая и физическая природа.

«...Химия, — писал Ломоносов в Слове о пользе хи-

мии, — первая предводительница будет в раскрытии внутрен-

них чертогов тел, первая проникнет во внутренние тайники

тела, первая позволит познакомиться с ч а с т и ч к а м и » .

«Широко простирает химия руки свои в дела человече-

ские» — таким словом закончил он один из отделов этого

«Слова». «Непрерывное рождение и разрушение тел доста-

точно красноречиво говорит о движении корпускулой», писал

он. И далее: «Корпускулы движутся в животных — живых и

мертвых, движутся в растениях — живых и мертвых, в мине-

ралах или в неорганическом, следовательно, во всем».

Механизация ткацкого производства вызвала необходи-

мость революции в механике и химии ситцепечатного и кра-

сильного дела, обработка же металлов, их упрочнение потре-

бовали глубокого вмешательства химических элементов в про-

цесс сварки.

Несомненно, основными достижениями химии современная

наука обязана трем гениальным русским химикам — Николаю

Николаевичу Зинину, Александру Михайловичу Бутлерову я

Дмитрию Ивановичу Менделееву.

Профессор Казанского университета Н. Н. Зинин в 1841

году путем химического синтеза получил из циклического со-

единения нитробензола анилин — исходный продукт, из кото-

рого путем обработки получаются десятки различных краси-

телей. До этого краски готовились из растительных продуктов.

Зинин по справедливости считается отцом так называемой

с и н т е т и ч е с к о й химии.

Если бы Зинин не сделал ничего более, кроме превраще-

ния нитробензола в анилин, то имя его и тогда вошло бы в

историю науки как имя величайшего химика. Синтез анилина

открыл новую эру в химической и лекарственной промышлен-

ности.

Воздействуя на анилин соляной кислотой, метиловым спир-

том, фосгеном и другими реактивами, можно получить очень

большое число красителей для тканей. Более двухсот краси-

телей производит советская химическая промышленность из

бесцветного анилина. Анилин используется при производстве

фильмов, а также проявителей для цветных фильмов. Из ани-

лина получается вещество, ускоряющее процесс вулканизации

резины. Более ста лекарственных препаратов, изготовляемых

в настоящее время, в том числе стрептоцид и сульфанил-

амиды, являются производными анилина.

Ясный ум Ломоносова еще в XVIII веке предвидел значе-

ние химии для медицины: «Медик без довольного знания хи-

мии совершен быть не может...»; «от одной химии уповать

можно на исправление недостатков врачебной науки...».

194

Преемник Зинина А. М. Бутлеров совершил революцию в

учении о строении органических химических соединений.

Убежденный в реальности атомов, Бутлеров поставил целью

выразить точными формулами химические связи между ато-

мами, образующими молекулу органического соединения. Бут-

леров считал, что можно выяснить строение молекул и с по-

мощью физических методов, и путем химических превращений.

Идя по этому пути, он разработал свою теорию химического

строения органических соединений. После настойчивых опы-

тов с бутильными спиртами Бутлеров установил, что одно и

то же количество определенных атомов (например, углерода,

водорода и кислорода), находящихся в цепном соединении,

может давать различные продукты и что свойства получаемых

химических продуктов зависят от того, в каком порядке будут

связаны элементы друг с другом. Это увеличило как число

возможных комбинаций при синтезе новых химических ве-

ществ, так и количество лечебных препаратов, получаемых

путем химического синтеза.

Величайшее открытие XIX века — периодический закон

Менделеева —• привело к установлению строгого порядка и

закономерности среди химических элементов. Мерилом этой

закономерности стал атомный вес. Многие химиопрепараты в

прошлом открывались случайно. Но наука — враг случайного.

По мере прогресса научных знаний многое, казавшееся таин-

ственным и непостижимым, стало ясным и закономерным.

Периодический закон Менделеева поставил всю химическую

науку и, в частности, химиотерапию на прочную научную ос-

нову.

«До периодического закона, — писал Менделеев, —• про-

стые тела представляли лишь отрывочные, случайные явления

природы: не было поводов ждать каких-либо новых, а вновь

находимые в своих свойствах были полной неожиданной но-

винкой. Периодическая законность первая дала возможность

видеть не открытые еще элементы в такой дали, до которой не

вооруженное этой закономерностью химическое зрение до тех

пор не достигало, а при этом новые элементы, ранее их от-

крытые, рисовались с целой массой свойств»

Недаром Энгельс охарактеризовал научное предвидение

Менделеева как научный подвиг. Это действительно была вы-

дающаяся победа науки о химических явлениях, победа позво-

лившая человечеству встать на прочный путь освобождения

от власти случайностей и подчинения себе сил природы. Пе-

риодическая система Менделеева позволила найти целую

группу близких друг другу химических элементов, полезных

для лечения многих болезней (мышьяк, ртуть, сурьма).

Эти элементы явились для ученых конца XIX века как

Д. И. М е н д е л е е в , Избранные сочинения, т. II, стр. 359, 1947.

195

бы золотой жилой. При этом ученые полностью использовали

зининский принцип химического синтеза и бутлеровские ком-

бинации в расположении атомов и молекул.

Среди ученых медиков, занявшихся изготовлением синте-

тических лекарств, наибольший успех выпал на долю Эрлиха.

Вся жизнь Эрлиха была посвящена настойчивому осущест-

влению одной идеи — получить путем химического соединения

такое вещество, которое убивало бы кровопаразитов и бакте-

рий, не вредя организму.

Важно подчеркнуть, что эту мысль в 1891 году высказал

основоположник химиотерапии Д. Л. Романовский. Он писал,

что считает идеальным лекарством «вещество, которое при

введении в заболевший организм окажет наименьший вред

последнему и вызовет наибольшее деструктивное изменение в

поражающем агенте». Романовский предвосхитил идею Эрли-

ха о «волшебных пулях», легко попадающих во врагов. Рома-

новский первый на основе точных наблюдений установил

важнейший закон химиотерапии — прямой механизм действия

химического лекарства на возбудителя болезни.

«Хинин при введении в организм малярика в достаточной

дозе, — писал Романовский, — вызывает в амебоидном пара-

зите легко наблюдаемые деструктивные изменения, главным

образом — его ядра, почему этот препарат нужно считать ис-

тинным специфическим лекарством против малярии».

«В этом разрушительном действии хинина на паразита и

сказывается специфичность этого средства при малярии —

истинная специфичность действия на самую сущность болезни,

на производящего ее паразита».

Романовский первый поставил вопрос о «радикальном дей-

ствии» химиопрепаратов на возбудителей или, как он выра-

зился, «производителей» болезни. Таким образом, он был за-

чинателем идеи в е л и к о й с т е р и л и з у ю щ е й т е р а п и и .

Если существует в природе хинин, — рассуждал вслед за

Романовским Эрлих, — убивающий паразитов малярии и без-

вредный для организма человека, то должны быть и другие

подобные вещества, которыми можно победить остальные бо-

лезни.

В конце XIX века химическая наука продолжала свое

триумфальное шествие, начатое Ломоносовым и завершенное

Зининым, Бутлеровым и Менделеевым.

Журналы были переполнены новыми и интереснейшими

сообщениями о завоевании химии.

Однако с чего начать? Какое вещество из сотен уже полу-

ченных химически может быть использовано для синтеза

химиопрепарата?

Еще в студенческие годы Эрлих повторил известный опыт

киевского профессора Гейбеля, который доказал, что при

отравлении свинцом этот металл неравномерно распределяется

196

в организме: в одних органах свинец скапливается в заметных

количествах, в трупе же его не удается обнаружить даже тон-

чайшими реактивами. Значит, химические вещества обладают

избирательным действием, решил Эрлих.

Однако Эрлих отказался от опытов со свинцом, ибо на

глаз отравленные клетки ничем не отличались от здоровых.

Он остановился на краске — метиленовой синьке, так как она

прокрашивала малярийных паразитов. Эрлих решил, что она

будет удобнее для наблюдения, и предложил лечить малярию

метиленовой синькой. Это лечение дало кое-какие результаты.

Эрлих был ободрен ими и стал расширять свои опыты.

Он обнаружил особых паразитов — трипаносом, напомина-

ющих узкий листок с хвостиком и вызывающих у лошадей

появление кровавой мочи. Паразиты легко прививались бе-

лым мышам и вызывали у них смертельное заболевание.

Эрлих засел в лаборатории и стал проверять краски на

зараженных мышах. Это был, возможно, упрощенный способ,

но таковы были первые шаги научной химиотерапии. Трудно

сразу установить, какая краска имеет в условиях животного

организма средство к паразиту и убивает его.

От одной краски мыши синели, от другой — желтели, а

хвостатые трипаносомы попрежнему плавали в кровяном рус-

ле мышей и убивали их. С красками ровно ничего не выхо-

дило.

В естествознании «золотые крупинки истины» рождаются

из «тысяч тонн переработанной руды». Надо только открыть

какое-либо средство, а там химик расчленит его, добавит

кислоту или щелочь, соединит с реактивами, определит атом-

ный вес, испытает на больных животных, а потом на людях...

И тогда в таблице лечебных химиопрепаратов появляется

новое спасительное средство.

Трудно было пробиваться к рациональной химиотерапии.

Надо было искать компас, который должен вывести на пра-

вильный путь. Надо было искать закономерности...

И вот однажды, сидя в своем кабинете, Эрлих прочитал в

свежем номере химического журнала о новом патентованном

средстве. Оно называлось «атоксил», что означает нетоксич-

ный.

Начались испытания этого средства на мышах, заражен-

ных трипаносомами.

После сотен опытов можно было отметить, что атоксил

действительно излечивает мышей.

Но некоторые мыши все же погибали. Следовательно, не

так уже атоксил безвреден.

Эрлих решил сделать его безвредным. Это средство стоило

того, чтобы над ним поработать.

В состав атоксила входило то же бензольное кольцо, что

и в некоторые краски.

197

Бензольное кольцо — это шесть атомов углерода, сцеплен-

ных в один круг. Но к нему была добавлена окись мышьяка.

Это, очевидно, и сделало препарат целебным. Мышьяк — из-

вестный яд, но при соединении его с бензольным кольцом

получилось химиотерапевтическое средство.

Однако надо было больше «облагородить» этот яд, превра-

тив его в еще более безопасное и в то же время сильно дей-

ствующее на возбудителей болезни средство.

И началась новая серия опытов. Авторы, предложившие

атоксил, заявили, что изменить атоксил нельзя, он тут же

распадется. Однако Эрлиху удалось видоизменить этот пре-

парат в сотни препаратов мышьяка, совершенно не нарушая

комбинации бензола с мышьяком.

Два года проработал он в своей лаборатории, пока не

открыл такое средство, которое совершенно очищало кровь

мышей от убивавших их свирепых трипаносом. При этом новое

средство оказалось безвредным для мышей. Они хорошо пере-

носили его.

«606» или сальварсан, — так был назван новый препарат,

ибо он был 606-м вариантом атоксила. Этот препарат являлся

продуктом тончайшего химического синтеза, и его приготовле-

ние было сопряжено с опасностью взрыва и пожара ввиду

большого количества участвующих в реакции соединения

эфирных паров.

А самое главное — удалось установить, что препарат надо

сохранять в безвоздушной ампуле — примесь воздуха делает

его ядовитым.

Таков был препарат, носивший химическое название: диок-

си-диамино-арсенобензол-дигидро-хлорид.

Но тут произошло одно знаменательное событие.

Незадолго до исследования Эрлиха известный ученый Шау.

дин открыл возбудителя сифилиса — бледную спирохету, про-

исходящую из семейства трипаносом.

Но, подумал Эрлих, нельзя же останавливаться на лоша-

диных трипаносомах, надо воздействовать и на спирохету,

поражающую человека.

Однако он не сразу перешел на людей; он заразил сифи-

лисом кроликов, а затем лечил их препаратом «606». После

нескольких вливаний у кроликов не оставалось ни одной

спирохеты. На кроликах вырабатывались и дозы препарата.

Эрлих произвел еще 308 соединений и получил более со-

вершенный препарат — «914» (неосальварсан). Этот препарат

растворялся в 5 кубических сантиметрах воды. Его введение

в организм оказалось еще более безопасным: реакции бывали

реже.

Препараты все же сохранили какие-то ядовитые свойства.

У отдельных больных, особенно при введении повышенных доз,

19 8

препараты «606» и «914» вызывали воспаление мозга, потерю

сознания, повышение температуры, кожные кровоизлияния.

Враги Эрлиха подняли шумиху вокруг новых препаратов.

Немало волнений доставили они Эрлиху.

Когда препараты Эрлиха были проверены на большом ко-

личестве больных, выяснилось, что ядовитое действие они ока-

зывают крайне редко.

Весь мир признал огромное значение новых средств.

Сифилис перестал быть страшной болезнью. Лечение дава-

ло прекрасные результаты; язвы у больных исчезали после

нескольких вливаний.

Эрлих решил покончить и со спирохетой возвратного тифа,

родственной сифилитической спирохете.

В это время в некоторых городах России наблюдались

вспышки возвратного тифа. Русские врачи Ю. Ю. Иверсен в

Петербурге и П. К. Галлер в Саратове приняли смелое ре-

шение и первые в мире поставили широкое испытание нового

препарата на больных возвратным тифом.

Эффект лечения был поразительный: после того как боль-

ному при температуре 40° вливалось полграмма эрлиховского

препарата, через 14—16 часов начинался сильнейший пот и

температура падала совсем. Больной совершенно выздоравли-

вал. Организм его полностью освобождался от спирохет.

Разве это не осуществление мечты ученых о великой сте-

рилизующей терапии?

После нескольких лет применения сальварсана русские уче-

ные установили, что после вливаний сальварсана наблюдаются

лишь небольшие реакции, а смертельные осложнения наступа-

ют крайне редко (на 100 000 вливаний один смертельный ис-

ход).

Улучшение качества препарата, установление правиль-

ных доз и точных противопоказаний, — писали в 1916—1917

годах наши ученые Г. И. Мещерский, С. Л. Богров и В. В. Ива.

нов, — приведут к тому, что это средство будет совершенно

безопасным.

Передовые русские исследователи-химики и врачи вскоре

после открытия Эрлиха поставили перед собой задачу изго-

товить отечественный сальварсан.

Химиком В. А. Смирновым в фармацевтической лаборатории В. К. Фе-

рейна уже в 1914 году был получен хороший, нетоксичный препарат типа

сальварсана. Единственным его недостатком было несколько сниженное

содержание мышьяка (15—16%). После биологического испытания на бе-

лых мышах, произведенного Я. Г. Шерешевским, С. Л. Богровым,

С. С. Усольцевым и др., новый препарат, который получил название «бен-

зарсан», стали применять в клиниках для лечения больных. Профессор

Т. П. Павлов, Г. И. Мещерский и В. В. Иванов в ряде статей, опубли-

кованных в 1916—1917 годах в «Русском враче», «Врачебной газете» и

«Русском журнале кожных и венерических болезней», дали о первом рус-

ском сальварсане отличный отзыв.

199