Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки

Подождите немного. Документ загружается.

с позитивистским требованием, что истина общих

прин-

ципов

в конечном итоге основывается «на проверке непо-

средственным физическим экспериментом и наблюдени-

ем»

Согласно Ф. Франку, метод современной

физики,

ко-

торым пользовался и Эйнштейн, состоит в выдвижении

принципов,

которые являются свободным творением ра-

зума и выражают отношения

между

символами. Из этих

принципов

можно сделать выводы, некоторые из них про-

веряются на опыте. Ф. Франк продолжает: «Эйнштейн

выдвигает требование, в соответствии с которым эти два

критерия

должны удовлетворять совокупности основных

принципов:

логической последовательности, с одной сто-

роны,

и соответствию наблюдаемым фактам — с дру-

гой»

. А это означает, по мнению Франка, что Эйнштейн

по

существу

следовал концепции логического эмпиризма,

различие

между

ними только номинальное: Эйнштейн не

употреблял термина «позитивизм». «Короче говоря, — за-

мечает Ф. Франк, — я не вижу в вопросе о происхождении

основных понятий науки какого-либо существенного рас-

хождения

между

Эйнштейном и логическим эмпиризмом

двадцатого столетия»

Сближение Эйнштейна с логическим позитивизмом и

махизмом, предпринятое Ф. Франком, является натяж-

кой,

попыткой найти подкрепление позитивизму в теории

Эйнштейна

и его научной практике.

Но

у нас вызывает возражение не только это подтя-

гивание А. Эйнштейна под позитивизм, но и очень узкое

понимание

логических основ науки современным неопо-

зитивизмом.

Беря в качестве единственного логического

метода метод формальной логики, связанный с установ-

лением правил вывода следствий из известных принци-

пов,

Ф. Франк оставляет за пределами логики процесс

движения научного знания к новым результатам, к новым

фундаментальным понятиям и принципам. Он оставляет

открытым также вопрос об отношении этих принципов

объективной реальности, полагая, что это предмет не

науки и логики, а веры и религии. Например, убеждение

А. Эйнштейна, что в понятиях математики схватывается

Там же.

Там же, стр. 275.

Там же, стр. 282

422

объективная реальность, он называет космической ре-

лигией.

«Космическая религия Эйнштейна, — пишет

Ф.

Франк, — была верой в возможность символической

системы большой красоты и концептуальной простоты, из

которых

могут

быть полечены наблюдаемые факты. Не

имеет значения, какой бы его система ни выглядела и

какие

бы символы ни использовались. Физика Ньютона

поддерживает космическую религию в этом смысле как

раз так же, как это

делает

физика двадцатого столе-

тия»

Получается, что если мыслитель, следуя за позитиви-

стами, отрицает существование объективной реальности,

считает, что в своем познании мы не выходим за пределы

ощущений,

которые являются последней реальностью,

т. е. если он, хотя бы стыдливо и с оговорками, разделяет

позиции

идеализма, а формальную логику считает един-

ственным методом теоретического мышления,—то он на-

ходится в пределах научной философии. А если мысли-

тель исходит из признания существования объективной

реальности и возможности ее постижения в понятиях

науки,

то он порывает с научной философией и

уходит

сферу религиозного верования. Вот что пытается дока-

зать Ф. Франк, нейтрально относящийся к материализму

идеализму. Его конечная цель — загнать Эйнштейна и

современную науку в лоно неопозитивизма, т. е. одной из

форм

современного идеализма, а если возникают

труд-

ности,

то можно прибегнуть к такому приему, как

отлу-

чение от науки и научной философии.

Одной из центральных проблем в логике науки для

неопозитивизма

было эмпирическое обоснование

знания.

Неопозитивисты

при построении логической модели науки

не

ставили своей задачей исключить эмпирическое из ее

основ.

Во-первых, они не могли игнорировать результатов

математической логики, в частности теоремы Гёделя, из

которых следовало, что полная формализация научного

знания

невозможна

даже

для такой области, как

ариф-

метика. Во-вторых, они считали себя продолжателями

эмпирической

традиции в философии, свои воззрения

выдавали за современный эмпиризм, через который пы-

тались показать свою связь с развитием научного зна-

ния.

Там же, стр. 286.

423

В связи с этим они сшлкнулись с гаким противоре-

чием: знание опирается на опыт, однако реальная наука

имеет дело с принципами и законами, удаленными от

опыта. Ф. Франк эту ситуацию рисует так: «Когда мы го-

ворим о науке, мы всегда говорим о

двух

уровнях рассу-

ждения или абстракции. Первый из этих уровней есть

уровень повседневного опыта обыденного здравого смыс-

ла. .. Второй уровень, о котором говорилось, есть уровень

общих принципов науки. Он совершенно отличен от уров-

ня

опыта обыденного здравого смысла. Последний может

принадлежать всем; второй же уровень пользуется язы-

ком,

очень далеким от повседневного опыта. Наука в сво-

ем существе и состоит из этих общих принципов... Цен-

тральной проблемой философии науки является вопрос

о том, как мы переходим от утверждений обыденного

здравого смысла к общим научным принципам»

В связи с этим неопозитивизм поставил перед собой

задачу:

найти, выделить некоторые исходные элементы

(высказывания и термины), которые можно отнести к

«непосредственно чувственно-данному», и считать

эмпи-

рическим базисом

знания;

выработать способ сведения

всех

остальных высказываний и терминов науки к этим

базисным и таким образом найти средство опытной про-

веряемости (верифицируемости)

всех

высказываний на-

уки. Этой логикой опытной проверки неопозитивисты

заменили всеиндуктивизм Дж. Ст. Милля.

Но

история неопозитивизма свидетельствует о том,

что тщетными оказались все его усилия «найти некото-

рый безусловно достоверный базисный уровень

знания,

состоящий из предложений «чистого опыта», доступных

безоговорочной эмпирической верификации»

. Поэтому

позитивисты сначала заменили верифицируемость фаль-

сифицируемостью, а потом, как уже об этом говорилось

раньше, вообще стали отказываться от этого принципа.

Их

неудачи в эмпирическом обосновании науки чрез-

вычайно поучительны: они свидетельствуют не о том, что

знание

не имеет эмпирической основы, а о том, что про:

блему взаимоотношения эмпирического и теоретического

уровней познания нельзя решать их методом.

Именно

Ф.

Франк.

Философия науки,

стр. 56.

В.

Швырев.

Неопозитивизм и проблемы эмпирического обосно-

вания

науки. М., 1966, стр. 193.

424

здесь-то и видны пороки позитивистской философии,

узость сведения философии к формальной логике, а по-

следней — к анализу языка науки. Переход от эмпириче-

ского к теоретическому — не просто перевод знания

с обыденного языка на научный, а изменение в содержа-

нии

и форме

знания,

и он имеет основу в сфере матери-

альной практической деятельности.

Позитивизм действительный и мнимый

Исследователи говорят сейчас об

утрате

влияния пози-

тивизма на философские и научные круги современной

буржуазной интеллигенции. Видимо, это так, однако не

следует

преуменьшать это влияние. В современном бур-

жуазном обществе

существует

много объективных фак-

торов, способствующих существованию позитивизма.

Ослабление влияния логического позитивизма может при-

вести к смене его вывески. Собственно, это уже происхо-

дит: в Англии новой версией позитивизма является школа

аналитиков, в США — логических прагматиков. И то и

другое

вариации позитивизма.

Более того, позитивистская философия проникает и

в умы отдельных марксистов. Именно это и послужило

в свое время поводом для написания В. И. Лениным кни-

ги «Материализм и эмпириокритицизм». Мы не можем

сомневаться в том, что А. Богданов искренне, субъективно

хотел

быть марксистом и в самом

деле

думал,

что «кри-

тическая работа, выполненная Э.

Махом

в его беспощад-

ной

борьбе против всевозможных фетишей научного и

философского познания, против окаменелых понятий,

успокаивающих и задерживающих пытливость человече-

ского ума, — уже одн-а эта сторона его работы

делает

произведения Маха в наше время совершенно необходи-

мой школой для всякого, стремящегося выработать себе

действительно научное, критически продуманное миросо-

зерцание»

. А. Богданов полагал даже, что сторонник

«философии

Маркса

не может не исходить из ее (филосо-

фии

махизма. — П. К.) основных посылок...»

, что она

нужна и истории

«для

сознательно борющегося пролета-

А.

Богданов.

Чего искать русскому читателю

Эрнста Маха.

—

Мах

Анализ ощущений

отношение физического

психическому,

стр.

Там же, стр. 6

425

риата и для товарищески присоединившейся к нему части

интеллигенции

из

других

классов,

•—

настолько нужна и

полезна не только вообще, но и особенно — $иЪ зреае ге-

уо1иг1ош8»

Оказывается, без нее и революцию проле-

тариат совершить не может.

В. И. Ленин показал заблуждения русских сторонни-

ков

Э. Маха, вскрыл коренную противоположность тео-

рии

познания диалектического материализма и махизма.

Конечно,

сейчас вряд ли кто

будет

говорить о необходи-

мости для марксизма махистской теории познания. Но

позитивизм

изменил форму и не прочь отречься от Маха

не

только в вопросах методологии научного исследова-

ния,

где его психологизм кажется всем сторонникам логи-

ческого позитивизма старомодным, но и в решении основ-

ного вопроса философии. Поэтому и сейчас находятся

марксисты,

для которых логический позитивизм стано-

вится привлекательным с той или иной стороны, и они не

прочь

«обогатить»

марксизм за его счет. Вот почему со

стороны отдельных марксистов можно наблюдать

тягу

не

только к новой натурфилософии, но и к позитивизму,

причем,

как правило, одно сопровождается другим.

Натурфилософия

и позитивизм — две стороны одной

медали, одно спекулирует на другом. Позитивистское

отрицание

роли философии толкает кое-кого на энергич-

ное

руководство развитием науки

сверху,

путем конструк-

тивных умозрительных схем, в которые они пытаются

втиснуть развитие науки. А каждая неудача натурфило-

софского подхода к теориям науки вызывает ответную

реакцию в виде позитивистской неприязни со стороны

ученых к философии.

В марксистскую философию позитивистские трактов-

ки

могут

попадать вместе с научными результатами в об-

ласти математической логики, логического анализа языка

науки,

семантики и т. п., полученными представителями

неопозитивизма.

Надо не только помнить, но и прово-

дить в жизнь положение Ленина о том, что марксисты

должны усвоить и переработать завоевания науки, кем

бы они ни были получены, и

«уметь

отсечь их реакцион-

ную тенденцию,

уметь

вести

свою

линию и бороться со

всей

линией

враждебных нам сил и классов»

Там же, стр. 4.

В. И.

Ленин.

Поли.

собр.

соч.,

т.

18, стр. 364.

426

Конечно,

специальная логическая проблематика в по-

зитивизме часто так переплетена с идеалистической гно-

сеологией, что сразу трудно их расчленить, но это необ-

ходимо делать, предохраняя философию и конкретные

науки от тлетворного влияния позитивизма.

Наконец,

позитивизм проникает в нашу философию

потому, что обобщенные, суммированные результаты

современной

науки, ее понятия, носящие довольно аб-

страктный и общий характер, выдаются за уже готовые

философские

категории. Например, представления о про-

странстве и времени в теории относительности, о беско-

нечном

и конечном в математике и космологии и т. п.

отождествляются с пониманием этих категорий совре-

менной

философией — диалектическим материализмом.

Еще дальше в этом направлении

идут

те, кто философ-

ские

категории отражения, познавательного образа про-

сто заменяют взятыми из кибернетики понятиями

инфор-

мации,

модели. Подобная замена аргументируется тем,

что на место нестрогих категорий философии ставятся

понятия

точных наук. В действительности же это не раз-

витие философии, а путь к ее ликвидации. Философия те-

ряет свою специфику как форма научного

знания,

и наука

становится сама себе философией, беспомощной перед

натиском

идеализма и религии. Те, кто предлагают со-

здать новую натурфилософию, или диалектику природы,

которая

бы обобщала, а вернее, суммировала данные о

природе естественных наук, и не подозревают, что они

возвращают философию на уровень позитивизма, правда

не

современного, а контовско-спенсеровского.

Таким

образом, действительный позитивизм, сводя-

щий

философию или к субъективистской методологии

науки,

или к формально-логической проблематике, или

суммированию естественнонаучного знания в той или

иной

форме проникал в умы отдельных философов-мар-

ксистов.

Против этого действительного позитивизма в его

различных формах вели борьбу К. Маркс, Ф. Энгельс и

В. И. Ленин; эта задача стоит перед марксистами-ленин-

цами

и сейчас, поскольку современный позитивизм живуч,

обладает большой силой приспособляемости,' способен

обмануть людей мнимой научностью, объективностью

т. п.

Однако наряду с действительным

существует

и мни-

мый

позитивизм. Некоторые философы видят позитивизм

427

1ам, где он и не ночевал, создают пугало позшивизма,

марксистские концепции объявляют позитивистскими, а

свои взгляды, изрядно сдобренные экзистенциализмом,

выдают за новый, творческий гуманистический марксизм.

В этой связи нам хотелось бы разобрать концепцию

М. Животича. Он правильно говорит, что марксизм «не

является ни позитивистской, ни чисто негативистской фи-

лософией». Прав Животич и в том, что в наше время

нельзя недооценивать влияние позитивистского

духа,

ко-

торый объявляет беспочвенной метафизикой все то, что

«не

входит

в рамки научной процедуры». Несомненно и

то, что одной из форм вульгаризации учения Маркса

является стремление «свести марксизм к позитивистской

философии». Но возникает главный вопрос: что М. Жи-

вотич понимает под позитивизмом, кто эти философы,

которые придают марксизму позитивистский вид?

Пози-

тивизм, пишет М. Животич, направлен против

всех

теоре-

тических спекуляций в том смысле, что он ищет такую

конкретную истину, которая не несет с собой ничего кри-

тического по отношению к существующему порядку и

устройству фактического мира. Позитивизм ищет истину

«без

метафизических предпосылок», он отрицает всякий

поиск

того, что может стоять за фактами, и объясняет

истину как приспособление к данному положению ве-

щей

В качестве смертных

грехов

позитивизма Животич

отмечает признание объективных закономерностей при-

роды и общественной жизни, материалистическое

пони-

мание истории, изучение человека как объективного фак-

та, признание существования объективной диалектики

в природе, предметного характера человеческого мышле-

ния

и, наконец, само утверждение, что философия мар-

ксизма — наука.

Сконструировав такого рода новый позитивизм,

М. Животич и некоторые

другие

югославские философы

называют и его авторов. Первым

«толкнул»

марксизм на

путь позитивизма, оказывается, Ф. Энгельс, разрабаты-

вавший проблемы диалектики природы, обобщая резуль-

таты современного ему естествознания. Дальше по пуги

позитивизма «пошли» Каутский, Лафарг, Плеханов и,

М.

Животич.

Марксизм — позитивистская или негативистская

философия

—

«Гледишта»,

1965, № 10, стр. 1371, 1370, 1359, 1362.

428

начо полагать, В И Ленин, поскольк\ он развивал тео-

рию огра и'ния и занимался, подобно Ф Энгельс}, фило-

софским

обобщением данных естествознания. Всем этим

философам вменяется в вину то, что они видели

задачу

в получении «фактических знаний, чтобы на их основе

как

можно надежнее и-точнее предвидев ход обществен-

ного развития». Позитивистскими, оказывается, являются

стремления этих мыслителей как можно

глубже

и лучше

изучить историю, установить законы ее движения с тем,

чтобы предвидеть

будущее.

«Эти марксисты, — считает

М. Животич, — очень часто ссылались на критику Мар

ксом утопического социализма, в которой Маркс подчер-

кивал значение познания фактов действительности в про-

тивовес абстрактным идеальным конструкциям, но они но

поняли

самого определения действительности, данного

Марксом, отождествляя его с определением фактического

положения вещей»

. Л чтобы окончательно убить этот

позитивизм, М. Животич устанавливает его связь с бюро-

кратическим способом мышления.

Отрицание позитивизма М. Животич находит у

К.

Маркса, в философии экзис1енциализма и у таких

истинных «гуманистов-марксистов», как Лукач, Блох,

Маркузе, Лефевр, Сартр (на последнем этапе своего раз-

вития).

«Философы-экзистенциалисты, — пишет он,—

идут

правильным в теоретическом отношении путем, ко-

гда философскую истину о действительности ищут с точки

зрения

определений аутентичного человеческого суще-

ствования и когда о смысле мира, смысле совокупности

действительности говорят как о человеческом смысле

существования»

М. Животич пытается сконструировать свой марксизм,

который «законы диалектического мышления рассматри-

вает не как законы движения самих фактов, не завися-

щих от человека, но как принципы (разумной) практи-

ки»

Чтобы своей концепции, которая, на наш вз!ляд, яв-

ляется вариантом экзистенциализма, придать авторитет-

ный

вид, М. Животич называет ее марксизмом, а ее про-

тивников,

действительно развивавших и развивающих

марксизм, объявляет позитивистами. Иными словами,

Там же, стр. 1360.

Там же, стр. 1368

Там же, стр 1369

429

марксизмом

он называет экзистенциализм, сдобренный

марксистской

фразеологией, а подлинный марксизм —

позитивизмом,

причем для этого ему потребовалось в

искаженном

виде представить и содержание мыслей

Ф.

Энгельса о диалектике природы, и ленинскую теорию

отражения. Не мудрено, что с точки зрения экзистенциа-

лизма, философской основой которого является субъек-

тивизм,

марксистская философия представляется пози-

тивизмом.

Если

объявить позитивистскими важнейшие требова-

ния

марксистского диалектического метода: объектив-

ность рассмотрения явлений, конкретный анализ конкрет-

ной

ситуации, познание закономерностей движения при-

роды и общественной жизни, то диалектика порвет связь

с наукой, перестанет быть методом научного познания и

практического действия людей и превратится в субъекти-

вистское философствование по поводу гуманистических

проекций.

М. Животич призывает к критическому транс-

цендентированию науки, однако возникает вопрос: на чем

должно основываться это трансцендентирование —на

знании

объективных закономерностей природы и обще-

ства или на игнорировании их, т. е. на науке или на бла-

гих пожеланиях, подобных тем, которыми славился уто-

пический

социализм?

Можно

понять сетования М. Животича по поводу тех

философов,

которые

«выступают

с различными нравоуче-

ниями

в адрес ученых-естественников... занимаются бес-

плодным делом перекраивания результатов естественных

наук и стремятся уложить эти результаты в прокрустово

ложе своих догм и этим самым дискредитировать диалек-

тику. ..». Нет слов, к сожалению, такие философы среди

марксистов еще имеются. Но разве из этого

следует,

что

необходимо отбросить как твердыню догматического

мышления,

как наследие позшивизма теорию, «кото-

рая,—

как пишет Животич, — диалектические законы

рассматривает, как и все

другие

естественные законы,

качестве законов развития явлений в природе такой,

какой

она является независимо от человека и его прак-

тики»

другой

югославский философ, М. Кангра, отстаива-

ющий

близкую к Животичу точку зрения, в выступлении

Там

ЖР.

гтр 1369-1370

430

Блсде в ноябре 1960 г. при обсуждении теории отраже-

ния

утверждал,

что диалектика

существует

только в че-

ловеческой истории как практика, помимо или вне исто-

рической

человеческой практики нет диалектики, ибо без

деятельности человека не происходит и не происходило

ничего,

что было бы важно для человека. Для него диа-

лектика не самодвижение материи, природы, вещи и т.п.,

а только самодеятельность человека, поэтому понятие

диалектического детерминизма отвергается как нелепое,

лишенное

смысла,

будто

диалектический метод свободен

от всякой детерминации.

Таким

образом, М. Животич и некоторые

другие

фи-

лософы

отдают

позитивизму все то в марксизме, что свя-

зано

с признанием объективного содержания знаний,

с требованием изучения действительности во

всех

ее свя-

зях и опосредованиях, т. е. все, что ставит марксистскую

философию

на почву науки. Но для того чтобы знание и

основывающаяся на нем практика приводили человека

разумному и справедливому миру, необходим как раз

научный анализ действительности, возможностей, тая-

щихся в ней.

М. Животичу импонирует экзистенциализм и его по-

нимание

человека. О вкусах не спорят, и никто не может

лишать его удовольствия восторгаться хайдеггеровской

постановкой

вопроса об ответственности человека за бы-

тие.

Ведь

многие люди в мире разделяют позиции

экзи-

стенциализма, не обвиняя марксизм в позитивизме, не

превращая ошибки отдельных философов-марксистов в

особенность марксистского мировоззрения вообще. При-

клеивая

марксизму ярлык позитивизма, Животич и его

единомышленники

не

могут

затушевать своих философ-

ских позиций и выдать экзистенциализм (хоть и в мар-

ксистской

упаковке) за творческое развитие принципов

К.

Маркса.

Буржуазная

философия

поисках

новой

логики

Было

бы неправильным полагать, что все современные

буржуазные философы разделяли и разделяют позити-

вистский

взгляд на предмет и задачи логики. Конечно,

концепции

логического позитивизма широко распростра-

нены

в капиталистических странах и сейчас, но там су-

431

щес'1В)юг и

другие

направления в философии —

экзи-

стенциализм, неотомизм, которые составляют некоторую

оппозицию позитивизму, в частности в логической про-

блематике.

В настоящее время, когда позиции неопозитивизма в

философии

ослабевают, а выданный им ранее вексель на

разрешение

всех

философских проблем точными метода-

ми

формальной логики остался неоплаченным, в

буржуаз-

ной

философии усиленно

идут

поиски путей заполнения

образовавшегося вакуума. Во-первых, позитивизм меняет

свою форму, отрекаясь от прежних обещаний и ставя

перед собой более скромную

задачу.

Во-вторых, логиче-

ская

проблематика стала все более привлекать внимание

других

направлений современной буржуазной филосо-

фии

— неотомизма и экзистенциализма. В этой связи ме-

няется и взгляд на историю логики. Неопозитивизм исхо-

дил из некоторых традиций английской эмпирической

философии,

а отдельные современные буржуазные мыс-

лители

хотят

возродить философскую традицию, которая

идет от Платона, Аристотеля, Декарта к немецкой клас-

сической философии и ее последователям второй полови-

ны

XIX и начала XX в.

Последнее направление в постановке и решении ло-

гических проблем, как известно, дало очень многое. Сама

по

себе попытка возродить эту традицию и использовать

идеи таких мыслителей, как Декарт, Кант, Гегель, для

решения проблем логики и таким образом освободиться

от односторонности позитивистской логики не может вы-

звать возражений. Все зависит от того, как понимать их

логические идеи и в каком направлении их развивать.

этой точки зрения хотелось бы посмотреть на книгу

Лео Габриэля «Интегральная логика. Истина целого»

Прежде всего о самом авторе, который мало знаком

советским философам. Лео Габриэль — ординарный про-

фессор и руководитель II философского института при

Венском университете. Он известен как автор значитель-

ных работ по истории философии и философии экзистен-

циализма. Габриэль — австрийский неотомист, однако в

этой книге ведущие идеи томизма приглушены, автор не

выдвигает их на первый план. Наоборот, он стремится

ОаЬг1е1

1п(срта1р

1965, 8 102

4.42

Оапгеп

не ставить отчетливо основного вопроса- философии, пы-

тается уйти от необходимости его разрешения.

Однако томизм Габриэля не свободен от

других

фи-

лософских влияний: экзистенциализма, кантианского

априоризма, гегельянства. Не случайно в качестве эпигра-

фа

к книге Л. Габриэль взял слова Мартина

Хайдеггера:

«Мышление есть сосредоточение на некоторой мысли, ко-

торая некогда появляется как звезда на небе мира».

Книга

Л. Габриэля состоит из четырех частей: 1) ло-

гика содержания, в которой анализируются такие

поня-

тия,

как восприятие, очевидность и интуиция; 2) логика

форм,

где излагается учение о традиционных формах

мышления:

понятии, суждении и умозаключении; 3) ло-

гика образов, содержащая рассмотрение таких логиче-

ских категорий, как тождество, единичность, всеобщ-

ность, а также аксиоматика, систематика, деформация;

наконец,

4) логика целого, где дается анализ форм син-

теза (формального, идеологического и трансценденталь-

ного),

а также методов мышления, как-то: индукция, де-

дукция и интеграция.

Л. Габриэль исходит из необходимости преодоления

суммарно-аналитического подхода к анализу мышления

построения логики, которая не изолирует себя от бытия

метафизики как учения о нем, а направлена на бытие,

имеет своей задачей цельное построение мира. Поэтому

свою книгу он начинает верным утверждением: «Пред-

мет логики — это мышление, одновременно представляю-

щее метод, которым предмет

исследуется»

. Его не удов-

летворяет формализм в логике, согласно которому

отрицается отношение формы к содержанию и форма объ-

является абсолютной. «Мы, — пишет Габриэль, — хотим

преодолеть абстрактное абсолютизирование логической

формы с ее абсолютным отрицанием содержания»

этих философских позиций он критикует позитивизм,

который связывает развитие познания с частными ис-

следованиями. Философия «логически больше не претен-

дует

на то, чтобы восприниматься всерьез в своем соб-

ственном познавательном содержании. Уже не как

философия,

а лишь как философствование, как «деятель-

ность» «она может выполнять свое назначение, так ска-

Там /кс, стр IX

Там же.

433

загь, как определенный — по Витгенштейну языково-ло-

гический аналитический — функционализм человеческого

мышления»

Вред

крайней формализации логики он видит в том,

что она лишала содержания само понятие формы, иска-

жала его, превращая в

пустую

абстракцию. «Следствием

этого было то, что искаженное таким образом понятие

больше не могло выполнять функцию, которую ему по-

зволила бы полная мера его формы и структуры, — фун-

кцию

трансцендентирования, перехода сознания к бытию

в сферу возможной лишь в этом плане настоящей

предметности»

. Габриэль не жалеет слов и красок, ко-

гда речь идет о критике позитивизма в логике. Он счи-

тает, что современная логика в отчужденной формалисти-

ке

привела к распаду логического целого.

Но

основное содержание книги Л. Габриэля не кри-

тика

логического позитивизма, а изложение взгляда на

логику мышления; автор претендует на создание новой

логики,

которую он называет интегральной. Поэтому кри-

тика

неопозитивизма в логике не должна нас оболь-

щать, и мы не должны закрывать глаза на то, с каких

позиций

эта критика ведется. Является ли новая инте-

гральная логика действительной панацеей от позитиви-

стских болезней в логике и новым путем в решении кар-

динальных логических проблем — вот что нас должно

занимать.

Основную проблему своей интегральной логики автор

формулирует так: «Каким образом мышление как метод

может стать предметом, может ли оно в своем функци-

онировании

быть объективируемым или раскрываться

актуально...»

Но именно эта проблема так и не на-

ходит

своего разрешения в «Интегральной логике».

Л. Габриэль находит пороки в решении этой про-

блемы у

всех

мыслителей прошлого, начиная от Платона

Аристотеля и кончая Гегелем и современными логика-

ми.

Его замечания в этой части не лишены оснований.

Да, в картезианском

«со^Но»

субъект

никак

не может

стать объектом. Кант тоже не мог объединить форму и

содержание, понятие и созерцание, «осуществить истин-

Там же, стр. 379.

Там же, стр. 380.

Там же, стр. IX.

434

ное

целое, хотя Ё системе теоретического разума он про-

двинулся к идее тотальности»

. Нельзя не согласиться

с Габриэлем, что и Гегель, для которого в процессе дви-

жения

мышление осуществляется как бытие, «иденти-

фицируется и объективируется в своем самодвижении

форму понятия»

, тоже не дал правильного ответа на

этот главный вопрос логики. Но по

существу

сам Л. Габ-

риэль

идет тем же путем, что и Гегель, а именно пытает-

ся

связать воедино логику и метафизику, учение о мыш-

лении

с учением о бытии, исходя из примата логики. «Ме-

тафизика,—

пишет он, — в действительности основана на

логике»

Как

идеалист, он полагает, что «мышление должно

раскрываться в актуальном движении, развивающем из

самого себя форму мышления. Это рефлектирующее дви

жение мысли осуществляется в логической форме. В ней

интегрируются актуальность и предметность, форма и

содержание мышления»

Габриэль не считает, что предметный мир

существует

вне сознания, ведь

тогда

возникает необходимость объ-

яснить,

каким образом объективная реальность может

войти в содержание мышления и таким образом сделать

последнее предметным, а здесь невозможно обойтись без

такого понятия, как чувственно-материальная деятель-

ность человека, т. е. практика. Чтобы не обременять себя

излишними

трудностями, автор занял по

существу

геге-

левскую позицию: само мышление из себя порождает

свою предметность, объективность создает свое бытие и

учение о нем — метафизику.

Причем

Л. Габриэль тоже

хочет

иметь логику, которая

постигала бы целостность, а не отдельные вещи и их

стороны,

субстанцию, являющуюся «образующим един-

ством движений и изменений», «единством многообраз-

ного»,

«чем-то

устойчивым в

ходе

времени». А эту

задачу,

по

мнению Габриэля, нельзя решить старыми средствами,

необходимы новые понятия. Среди них решающую роль

он

отводит понятию интеграции и идеологического син-

теза, посредством которых достигается целое. «Настоя-

Там же, стр. X.

Там же.

Там же, стр. 379.

Там же, стр. IX

435

щая

тотальность (цельность.—П. /С),— пишет Габ-

риэль,—

должна трансцендентировать единичность, что

бы достичь общей связи вещей в тотальности бытия. Это

происходит в форме системы, которая осуществляет

идею целого в

структуре

тотальности и таким образом

обосновывает истину целого»

Но

остается все та же проблема: каким образом ло-

гическая система, форма целого приобретает объектив-

ность,

выходит за пределы субъективной конструкции?

Согласимся с Габриэлем, что целое в логике «является

сверхсуммативным, а не аналитико-механизируемым

единством, формой конкретности, в которой что-то пред-

ставляется, открыто

существует»

Но как мышление

достигает того, чтобы включить в свое содержание нечто

отличное от него, т. е. объективную реальность? Здесь

автор и выдвигает понятие интеграции, которая выра-

жает иной логический процесс, чем индукция и дедукция.

Действительно, взятая как таковая, индукция не мо-

жет решать проблему движения знания от феномена ко

всеобщности, и здесь Габриэль верно отмечает слабость

логике как всеиндуктивизма, так и позитивистского

принципа

верификации. «Познание, создающее и фор-

мулирующее ноуменальное содержание в логической

форме,

следовательно, не может быть принципиально

верифицировано

из частного непосредственно через

опыт»

Трудность, на которую указывает Габриэль, известна

логике. Дедукция имеет дело с готовой всеобщностью,

последняя

не может быть получена из опыта без предва-

рительных идей. Интеграция как особая логическая

функция

и выступает средством достижения всеобщего,

котором дано целое в его объективности. Она мыслит-

ся

как особого рода синтез на основе не просто понятий,

категорий, как у Канта, а идей; такой синтез Габриэль

называет

идеологическим.

Механизм этого синтеза

представляется следующим образом: «Если идея как со-

держание вводится в форму познания и развивается как

целое в систему знаний — идея при этом является инте-

гралом, система—дифференциалом, — то всеобщность

Там же, стр. XI.

Там же.

Там же, стр. 372.

436

может быть достигнута из ноумена, представляющего со-

бой.

.. в принципе нечто всеобъемлющее, всеобщее и глав-

ное

для познания»

результате

интеграции происходит движение мыш-

ления

к бытию, образуется такая

структура,

«в которой

бытие как ненарушенная цельность раскрывается в смы-

сле и символе. Тем самым к бытию нечто «добавляется»,

однако так, что его содержание этой

«добавкой»

не уве-

личивается и не уменьшается. Достигается лишь форма

разомкнутости, открытости. Поэтому отношение создает-

ся

как

структура

идентичности, в которую бытие

«вхо-

дит»,

не теряя самого себя»

Следовательно, для интегрального синтеза необходи-

мы такие формы, которые были бы не замкнуты, а от-

крыты для вхождения бытия. Такой формой является,

идея как «фундаментальная разомкнутость целого, из ко-

торой в логическом развитии осуществляется и выполняет-

ся

широкая тотальность в единстве мышления и бытия и

тем самым полная в форме и содержании возможность...

познания»

Идея понимается как всеобщность, универ-

сальность, открытая для предметного мира. «Идея,—

пишет Габриэль, — как чисто смысловое содержание

имеет а рпоп предметную неограниченную способность

толкования

и объяснения, концентрирующуюся через по-

нимание

на идейно направленном определении предмета,

а через суждение — на отношении к действительному

содержанию и... лишь в системе приобретающую макси-

мально достижимое в логическом пространстве"распро-

странение на общую связь действительности»

Идеологический синтез положен Габриэлем в основу

понимания

традиционных форм мышления: понятия, суж-

дения,

умозаключения.

«Идеологический

синтез

поня-

тия,— пишет он, — раскрывается как

терминативный,

то есть такой, который определяет, чем является не-

что. ..»

«Идеологический

синтез

суждения,

— продол-

жает автор, — есть определенная

идейная

направленность

отношении

действительности,

к фактичности опреде-

ленной

сущности дела, обстоятельству. Суждение есть

Там же.

Там же, стр. 374.

Там же, стр. 384.

Там же, стр. 382.

Там же, стр. 307.

437

высказывание,

утверждение, относящееся к обстоятель-

ству,

то есть предикативный синтез. Оно определяет, что

нечто

существует,

а не только чем оно является...

Вывод

как

идеологический

синтез

есть

обоснование

того,

почему

нечто является таким, каким утверждается. Вывод сни-

мает относящееся к единичному и фактическому смысло-

вому утверждению,

углубляет

его в своей основе, вводит

его в целое...»

9а

В этом смысле вывод в «Интегральной логике» при-

обретает значение высшей формы мышления, в нем не

просто,

как в суждении, лишь высказывается нечто опре-

деленное в отношении фактически действительного, но

достигается интегрирующая связь, происходит логиче-

ская

реализация, принимающая во внимание целостность

бытия.

Сам Л. Габриэль рисует этот процесс так: «Через

субсумцию содержаний при объединяющей понятийности

возникает замкнутая монада системы, имеющая след-

ствием окончательную стабилизацию, обобщение и абсо-

лютизирование определенной мысли в системе»

Положим,

мы согласимся с автором «Интегральной

логики», что в идеологическом синтезе, существующем в

виде логического вывода или умозаключения, достигает-

ся

целостность и субъективность мышления. Но законо-

мерно при этом поставить вопрос: откуда у идеи, лежа-

щей

в основе этого синтеза, берется объективность, на-

правленность на целостность бытия? Габриэль не ставит

этого вопроса, поскольку полагает, что эта особенность

идеи заложена в ней первоначально, и не

дает

ответа на

вопрос:

кем? Он считает ее актуальной. Поэтому в его ло-

гической системе не преодолен не только идеализм Геге-

ля,

но и априоризм Канта. Во многих отношениях он сде-

лал шаг не вперед, а назад, от Гегеля.

Известно,

что Гегель хотя и в

духе

идеализма, но

признавал

практику,

труд

формой, с помощью которой

мысль получает свое объективное содержание. Габриэль

этой

формой считает язык, точнее, речь. Его «Интеграль-

ная

логика» своим венцом имеет положение, что путь

мышления

к бытию посредством синтеза на основе идеи

лежит через диалогическую речь. На этой речи основы-

вается охватывающая субъект и объект, человека и мир

Там же.

Там же, стр. 308.

438

коммуникативность высказывания, осуществляется един-

ство теории и практики, идеи и действительности. Недо-

статок всей предшествующей логики, в том числе и со-

временной

позитивистской, он видит в том, что она ис-

ходит

из монолога, а не диалога. «Если язык, — пишет

Габриэль, — является средством понимания и соглаше-

ния,

то невозможно создать его монологически, как это

пытаются сделать автономные формальные системы тра-

диционной

логики. Язык создается диалогически, он

является языком беседы... Интегральная логика языка

преодолевает монологическое ограничение логической

формы

через раскрытие диалогической

структуры»

Конечно,

для мышления и языка необходимы и я и

ты, речь действительно по своей сущности диалогична,

но

не она одна придает объективность мышлению,

уста-'

навливает его путь к постижению бытия.

Если

не прав логический позитивизм, то, может быть,

истина

на стороне интегральной логики Л. Габриэля,

основу которой составляет синтез на базе содержатель-

ных идей? Но эта логика оказалась бессильной решить

вопрос об источнике объективности и содержательности

этих идей. Самое большее, на что она способна, — это

стыдливо вернуться к модернизированному априоризму

Канта

или еще к

чему-то

подобному. Причем если неопо-

зитивизм

считал логику побочным продуктом анализа

языка

современной науки, то автор «Интегральной логи-

ки» вообще абстрагируется от

хода

развития современ-

ного научного познания, полностью погрузившись в ме-

тафизические проблемы логического познания, что по

существу

отрывает его рассуждения от задач и потреб-

ностей современной науки.

В объемистой книге Л. Габриэля разбираются многие

логические концепции, упоминаются имена философов

прошлого и настоящего. Но в ней по

существу

не фигу-

рируют марксизм, материалистическая диалектика как

оригинальная

логическая система. Правда, три раза

Л. Габриэль вспоминает имя К- Маркса. Но К. Маркс

представлен в качестве простого продолж-ателя идей

идеалистической диалектики Каита и Гегеля.

В отношении к марксизму Габриэль не выходит за

пределы обычного для буржуазного мировоззрения взгля-

Там же, стр. 384—385.

439

да, согласно которому марксизм сводится к экономиче-

скому детерминизму, игнорирующему роль духовного, че-

ловеческих идеалов в жизни общества.

Если

бы автор «Интегральной логики» был свободен

от этого далекого от истины представления о марксист-

ской

философии, то он

увидел

бы, что марксизм создал

новую логику—диалектическую логику на материали-

стических основаниях. Некоторые проблемы, над кото-

рыми

так мучительно бьется Л. Габриэль, а именно со-

здание логики, законы и формы которой носят объектив-

ный,

предметный характер, логики, устанавливающей

пути постижения человеческой мыслью целого во всей его

конкретности

и объективности, получили глубокое осве-

щение

в работах К- Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина

других

сторонников материалистической диалектики.

ГЛАВА

МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ

ДИАЛЕКТИКА

РАЗВИТИЕ

ЗНАНИЯ

Что

такое

диалектический

материализм

—

онтология,

гносеология

или

логика!

Позитивисты

ставили своей задачей освобождение фило-

софии

и науки от всякой метафизики. Такую же

задачу

с момента своего возникновения ставит и диалектический

материализм, но из этого не

следует,

что диалектический

материализм и позитивизм когда-либо являлись союзни-

ками

и их позиции в философии одинаковы. Наоборот,

это

различные типы мировоззрения по классовому и гно-

сеологическому содержанию. Чтобы показать эту проти-

воположность марксистской философии позитивизму,

установим содержание самого термина «метафизика»,

ибо он употребляется в литературе в различных значе-

ниях.

Выделим два главных из них. В марксистской лите-

ратуре

под метафизикой понимают определенный метод

познания,

который был свойствен науке

XVII—XVIII

вв

Особенность этого метода — абсолютизация отдельных

сторон объективного мира. Применение его давало поло-

жительные результаты в тот период, когда наука в основ-

ном

занималась собиранием, описанием и классифика-

440

цией

фактов, когда она еще не перешла к глубокому изу-

чению и истолкованию сложных процессов природы и

общественной жизни Это значение термина «метафизи-

ка» идет от Гегеля

Уже к середине XIX в. обнаружилось, что метафи-

зический

метод сковывает развитие науки, результаты

которой

могут

быть объяснены на основе более глу-

бокой

философской теории — материалистической диа-

лектики

Отношение диалектического материализма к мета-

физике

как

методу

познания довольно полно и обстоя-

тельно выяснено в литературе: диалектика преодолевает

ограниченность метафизического метода, отдельные,

истинные

моменты которого в преобразованном виде

сохраняются в ней. Движение философии от метафизи-

ческого метода к диалектическому укладывается в общие

рамки

развития научного знания от теории, имеющей до-

вольно ограниченную сферу приложения, к построению

более широкой теории, в которой первая теория

высту-

пает некоторым частным, предельным случаем.

Эту ли метафизику имеет в виду позитивизм, когда

он

ставит вопрос об изгнании ее из философии и науки?

Ни

в коем случае. Напротив, эту метафизику он наса-

ждает

и не может выйти из ее плена.

Но

термин «метафизика» имеет и

другое,

более древ-

нее значение, в котором он употребляется в литературе,

по

преимуществу немарксистской, и сейчас. Под метафи-

зикой

понимают часть философии, которая занимается

выработкой общих принципов, понятий, применяемых к

бытию вообще. Существуют различные огтенки в

пони-

мании

самого, предмета метафизики у разных направле-

ний

современной философии, но общим для

всех

них яв-

ляется утверждение, что метафизика — учение о бытии

или

сущем вообще, под которым понимают все суще-

ствующее. Она еще выступает иногда под термином «он-

тология» или «первая философия». С подобного рода ме-

тафизикой

мы встречаемся в таких бытующих сейчас

направлениях философии, как неотомизм, в котором две

метафизики:

общая (свод принципов, применяемых ко

всему существующему — и к

богу

и к сотворенному им

миру) и частная, или прикладная (распространяется

только на сотворенный мир); экзистенциализм, где под

метафизикой,

или фундаментальной онтологией,

пони-

441