34
физиологическим». Работая откатчиком при проходке квершлага, я ос-
воил вождение карликового контактного электровоза, который, ввиду
своей изношенности и малого сцепного веса, мог перевозить лишь не-
сколько вагонеток с породой. Его пантограф (токосъёмник) был поло-
ман и поэтому его надо было все время прижимать рукой вверх к низко
висящему контактному проводу. Вторая
рука должна была быть посто-
янно на селективной и реверсивной рукоятке контроллера для управле-
ния движением (как в трамвае). Однако живость характера и бесшабаш-
ность юности зачастую переходили разумные рамки.
Особым шиком было впрыгивать на элекровозик на ходу, ездить,
свесив ноги за пределы кабины и проделывать другие «вольности», ко-
торые
были запрещены правилами безопасности. Однажды я вел неза-
груженный электровоз по знакомому квершлагу и за поворотом не уви-
дел перевернутой вагонетки, лежащей близко к рельсам. А я ехал в от-
личном настроении обычным «манером», свесив ноги как раз в эту сто-
рону.
Все произошло необычайно стремительно: сильный (к счастью,
скользящий) удар
по ногам, падение с электровоза, каска отлетела в
сторону, в горячке я подхватываюсь на ноги и… касаюсь макушкой
оголенного контактного провода. Ослепительный свет и полная «от-
ключка» сознания, никаких болевых ощущений – ничего, кроме матово-
белого света или тумана, в котором ты как бы подвешен. И вот передо
мной мелькают и
разворачиваются действия из моей жизни, я как бы
прожил всю жизнь от самого начала, повторив все заново, встречался с
друзьями и родными, говорил с ними, что-то делал, куда-то летел.… И,
когда я подошел в этом калейдоскопе к моменту удара током, я пришел
в себя и обнаружил, что лежу между
рельсами в луже. И тогда пришла
боль, хотя отделался я сравнительно легким ушибом и только ходил,
хромая.
Вспоминая то удивительное состояние, которое меня поразило, я
сравниваю его с рассказами людей, побывавших в «запределье» и нахо-
жу много общего. К врачу я, конечно, не пошел – был не так плох.
Только примерно
недели две я не мог без содрогания прикоснуться ни к
чему металлическому – меня как бы заново било током. Это событие
значительно изменило мой темпераметр, и, как мне кажется, в лучшую
сторону. И заставило замыслиться над вопросом – что же там, в «Запре-
делье» - черная пустота, ничто, или нечто, чего мы не знаем
?
Следующая моя производственная практика на 3-м курсе, когда я
работал проходчиком – на строительстве околоствольного двора новой
шахты «Ново-Гродовская» (ныне «Россия»). Запомнились изнуритель-
ные 8-часовые смены, когда в порожняковой ветви скипового ствола
приходилось грузить вручную породу в вагонетки и толкать их к элек-