62
А. Ф. Лосев
разно сформированной вещью, но еще и для самого себя
идеалом. И, следовательно, если рассудок и продолжал
функционировать дальше, то он мог только вращаться
внутри достигнутого им космического идеала, т. е. он
мог только предаваться созерцанию этого достигнутого
им же самим космического идеала. Таким образом, по-
следовательная рассудочная деятельность, руководимая
физически-целесообразно сформированным чувственно-ма-
териальным телом, не могла не приходить в конце концов
к созерцательной оценке возникшего при такой рассу-
дочной деятельности телесно-космического идеала.
Наконец, в-пятых, становится очевидным также и то,
что рассудок обязательно втягивался в действительность,
в жизнь; и если эта действительность была в те времена
вещественной и чувственно-материальной, это ровно ни-
чему не мешало и все равно обязательно оказывалось
жизненной целью для такого же жизненного стремления.
Самое же главное — то, что честный рассудок, если он
действительно оперирует с живой жизнью, не может
не наталкиваться на бесконечные противоречия, кото-
рыми отличается всякий жизненный процесс, и не может
не стремиться преодолевать подобного рода противоре-
чия. Честный рассудок видит в жизни материю и форму,
борьбу материи и формы, преобладание того или другого
в разные промежутки времени. И, наконец, рассудок не
может не видеть, что эта вечная борьба противополож-
ностей возможна только потому, что существует их пре-
дельное обобщение, определяющее собою законы для всего
единичного.
4) Это самая настоящая диалектика, которой так бо-
гата античная философия. Но, само собой разумеется, что
эта диалектика не призвана здесь ниспровергать старое
и во что бы то ни стало добиваться нового. Она и беско-
нечно активна в установлении разнообразных противо-
речий действительности и обязательно довольна сама
собой, внутренне и духовно никуда не стремится, а при-
знает самый обыкновенный чувственно-материальный кос-
мос как уже достигнутый идеал. Такая диалектика в ос-
нове своей, конечно, отличается повышенной оценкой
созерцательных сторон мышления; и в этом смысле она
есть только реальное проявление того рабовладельческого
мышления, которое мы выше назвали, по крайней мере
в его основе, абстрактным и пассивно-созерцательным.
Античная философия и общественно-исторические формации 63
Итак, рассудочная односторонность рабовладельчес-
кого интеллекта не только не исключает идеального
самодовления мысли. Наоборот, в античности повышенная
оценка созерцательно-самодовлеющей стихии мышления
была только необходимым результатом именно исходной
односторонности рабовладельческого интеллекта.
в) Это самодовление мышления в эпоху античности
особенно интересным образом сказывается, между про-
чим, на том, как античные люди были влюблены вообще
во всякого рода рассудочные построения. Если рассудоч-
ное мышление довлело само себе, то и самые процессы
этого мышления тоже довлели себе. Это не значит, что
здесь ничего не было, кроме формально-логического рас-
судка. Наоборот, этот же самый рассудок, который сплошь
и рядом натыкался на противоречия, ощущал необхо-
димость и преодолевать их. Уже сам чувственно-материаль-
ный космос был единством всех космических противоре-
чий. Но диалектика (хотя в античности она была, как
мы сказали, преимущественно нетворческой, созерцатель-
ной) требовала тщательных размышлений, а размышле-
ния — тщательных формулировок; а для формулировок
нужно было много утверждать и отрицать, объединять
и разъединять, много говорить и много спорить.
Отсюда вся античная философия оказывается пере-
полненной чисто интеллектуальными построениями, та-
кими, которые часто поражают своей тонкостью и глу-
биной. Такая же интеллектуальная напряженность очень
часто доходила до простой любви к спорам, к спорчивости,
к словесной борьбе, к риторике.
Но вся эта эристика (eris — «спор») приобретала часто
художественные и принципиально философские формы.
Сократ немыслим без постоянных споров; и возникавшая
в те времена диалектика была не чем иным, как искус-
ством разговаривать. Таковы, например, диалоги Пла-
тона, которые блещут своей эристикой, но в то же время
и глубоким исканием истины. И об этой склонности антич-
ного мышления к эристике и риторике знают все. Но
мало кто отдает себе отчет, что это есть результат антич-
ного интеллектуализма, а этот последний, в свою очередь,
есть результат внутренне пассивного, но внешне чрез-
вычайно активного рабовладельческого сознания.
В античной философии были цельте направления, ко-
торые ограничивались только интеллектуальной игрой.