Мартов В. (ред. серии). Заря человечества

Подождите немного. Документ загружается.

исках жемчуга и раковин, отправлялись в торговые путешествия или на ры-

боловный промысел. Следы временных стоянок в Аравии позволяют предпо-

ложить, что они с определеннной периодичностью приставали к одним и тем

же местам и оставались на берегу достаточно долго, высушивая для длитель-

ного хранения весь улов, предназначенный для продажи в далеких от моря

поселениях.

Сушеную рыбу, жемчуг и раковины охотно покупали в Эриду, который по-

зднее шумеры называли «самым старым городом в мире». Эриду, расположен-

ный в самой крайней юго-западной точке аллювиальной равнины Месопота-

мии, стоял, по-видимому, в неудачном месте, поскольку ему постоянно угро-

жали песчаные заносы. И тем не менее там процветало общество ремесленни-

ков. В нем были не только умелые гончары, ткачи, пекари и пивовары, но так-

же те, кто постиг самое важное искусство обшения с богами, — жрецы и жри-

цы, находившие широкое применение своим познаниям. Эриду был религиоз-

ным центром, жилишем бога воды Энки, заправлявшего всеми каналами, кото-

рые тянулись вглубь от Евфрата на 20 км и были очень важны для поддержания

жизни города. В центре Эриду стоял храм, который сохранялся веками благо-

даря возведению на том же фундаменте все более высоких сооружений. На

священной земле храма приносили в жертву животных; их кровь, льюшаяся на

алтарь, была возлиянием богу. Поклонники Энки оставляли в виде подношений

еду и напитки; по всей видимости, бог любил то же, что и его смертные почи-

татели, — хлеб, говядину, молодую баранину и пиво. Среди подношений попа-

дались морские окуни и другая морская рыба — еше одно подтверждение

тому, что люди Обейда плавали по морям.

За территорией храма располагалось большое кладбише. Вместе с умер-

шими клали множество погребальных вешей: керамические сосуды, украшен-

ную цветными бусинами одежду и даже глиняные статуэтки, изображавшие

самих богов в виде мужчины или женшины с головой яшерицы, увенчанной

нарядным убором. Каждая могила представляла собой прямоугольный коло-

дец, выложенный сырцовым кирпичом. Могильный камень отмечал отдельное

захоронение, а его форма указывала, кто там лежит, потому что могилы час-

то вскрывали — не произвольно, а в строго установленном порядке — и про-

изводили вторичное захоронение. В некоторых случаях во второй раз хоро-

нили не супругу, супруга или ребенка, а собаку. Погребения Обейда почти не

указывают на материальное или социальное положение человека: никаких бо-

гатых могил или дорогостоящих прощальных даров, которые могли бы усты-

дить бедных.

Но это явное равноправие продержалось недолго. Общество разраста-

лось и разделялось; интересы земледельцев, торговцев, ремесленников не

всегда совпадали. Группы, которые раньше жили сообша, теперь стали слиш-

ком большими, чтобы коллективно пользоваться своим имуществом — земля-

ми, орудиями труда и прочим, — если только оно у них было. Часть полей

оказалась плодороднее других или располагалась ближе к воде, отдельные ре-

месленники могли получить доступ к хорошим материалам, некоторые тор-

говцы вели дело успешнее своих сотоварищей. Во многих поселениях Месо-

потамии появился новый тип керамики, отражавший изменение экономичес-

ких отношений. Используя простейшие методы массового производства, гон-

чары в огромном количестве делали грубые безобразные чаши с кривым обо-

дом. Их не создавали индивидуально на гончарном круге, а быстро лепили по

единому образцу. Некоторое время археологи считали, что эти сосуды ис-

пользовались как емкости для стандартного пайка ячменя, масла или пива,

выделяемого группе работников за труд. Однако недавние исследования по-

казали, что чаши совсем не одинаковы, когда дело доходит до точного коли-

чества содержимого.

141

Каспийское море

• Шесми-Али

\ '. Джармо'

Персеполь

Персилский

залив

Бахрейн

Тем не менее, хоть чаши больше не подтверждают данную теорию, это

вполне мог быть тот момент, когда общество стало делиться на хозяев и работ-

ников, землевладельцев и земледельцев. Основным элементом экономической

и общественной жизни была семья, но эта единица, вероятно, входила в род —

родственную группу, объединявшую свои усилия для работы на землях предков

или специализировавшуюся в каком-либо ремесле. Но, вероятно, даже внутри

рода были отдельные лица, обладавшие властью и пользовавшиеся авторите-

том больше других.

Так возникло неравенство в благосостоянии и общественном положении,

которое нигде не проявилось так ярко, как в погребении умерших. Пышные за-

хоронения богатого меньшинства теперь изобиловали прекрасными изделиями

из металла, бусами из слоновой кости и ляпис-лазури. Неимущие, как при жиз-

ни, так и по смерти, удостаивались наименьшего. Но даже самые бедные пыта-

лись помочь любимым родственникам в потусторонней тьме: в лишенном уб-

ранства захоронении ребенка возле Мосула лежит маленькая флейта, вырезан-

ная из кости.

Ученые называют древний населенный центр «городом», а не «поселением»,

если он отличается следующими чертами: численность населения тысячи, а не

сотни человек; централизованная власть царя, знати или жрецов, живуших в

храмах или дворцах; развитая торговля и разнообразные ремесла; защитная

стена вокруг населенного пункта. Первым известным нам центром, удовлетво-

рявшим данным условиям, был многонаселенный город Урук, стоявший на ру-

каве Евфрата в 250 км к югу от современного Багдада. Крупные поселения су-

ществовали и раньше. Чатал-Хююк и неолитический Иерихон не были един-

ственными в своем роде, но они почти ничего не оставили после себя. Уклад

жизни, сложившийся в этих культурных очагах, исчезал вместе с ними. В отли-

чие от них, жители Урука оставили множество свидетельств о своей жизни и

своем труде, а город дал название целому периоду в истории цивилизации

Двуречья.

Урук, библейский Эрех, приобрел могущество во второй половине IV тыся-

челетия до н. э., когда два соседних поселения, Эанна и Кулаб, расширили свои

границы и слились воедино. Около 40—50 тысяч человек жили очень тесно на

территории в 450 га, которую со временем обнесли 10-километровой городс-

кой стеной, сложенной из шероховатых кирпичей, обожженных под солнцем.

Подобно другим населенным центрам Месопотамии, Урук как магнит

притягивал к себе людей, и численность населения города постоянно увели-

чивалась за счет маленьких деревень. Сообщества, которые раньше жили не-

зависимо и полностью обеспечивали себя всем необходимым, теперь стали

почти данниками города. Они постоянно отправляли туда продовольствие и

подчинялись его требованиям. Население некогда процветавших близлежа-

щих поселков стало уменьшаться, а некоторые исчезли совсем. В начале IV

тысячелетия до н. э. в окрестностях Урука было по меньшей мере 146 поселе-

ний. В каждом из них стоял храм, существовала своя ирригационная система

и традиционная родовая общественная организация. За 600 лет число поселе-

ний уменьшилось до 24, потому что земледельцы со своими семьями посте-

пенно уходили в город. Там они осваивали другой вид деятельности — стано-

вились резчиками, работали с металлом или делали кирпичи — и жили неза-

висимо от капризов природы и не опасаясь нападения голодных кочевников,

из зависти или от отчаяния грабивших преуспевавшие земледельческие посе-

ления.

Так возникли представления, бытующие во многих обществах и по сей

день, что улицы городов почему-то «вымощены золотом», а сельские жители

менее образованные и развитые люди, чем горожане. В письменном виде эта

142

ЧЕРЕЗ ЗЕМЛИ И МОРЯ

Люди пользовались судами около 50 ООО лет

назад, чтобы добраться до берегов Австра-

лии, но прямых доказательств передвижения

человека иначе чем пешком не было до

3500 г. до н. э. К этому времени лодки, по-

хожие на те, что изображены на обороте

страницы, переправляли товары и животных

по всем водным путям Ближнего Востока.

Примерно тогда же появилось колесо, кото-

рое резко увеличило возможности перевоз-

ки грузов по суше. Возможно, идея его при-

менения возникла благодаря использованию

распиленных бревен в качестве вращающих-

ся цилиндров. Боевая колесница (вверху),

изображенная на музыкальном яшичке лиры

из месопотамского царского захоронения III

тысячелетия до н. э., дает понять, что коле-

со использовали в военных целях.

Терракотовая чаша в

форме боевой колесни-

цы, найденная в захоро-

нении IV тысячелетия до

и. э. на территории Вен-

грии, показывает, на-

сколько быстро расши-

рились границы облас-

тей применения колеса

после того, как его

впервые стали использо-

вать в Месопотамии или

Закавказье.

На каменной печати 3500—

3000 гг. ло н. э. вырезано

торговое судно из Месопо-

тамии. Капитан стоит в цен-

тре; моряк, опустившись на

колени, правит рулем, а

другой отталкивается шес-

том, из чего следует, что

это судно для мелких рек и

каналов. Нос и корма с на-

вершием в форме листа на-

клонены внутрь и привяза-

ны, показывая, что лодка

сделана из тростника.

Маленькая глиняная ло

дочка, 2500 г. до н. э.,

имеет характерные для

речных судов Месопота-

мии высокий изогнутый

нос и корму.

Фрагменты льняной тка-

ни, найденной в египетс-

ком захоронении, укра-

шены изображением сер-

повидных в профиль

нильских лодок конца

IV тысячелетия до н. э.

Длинные весла гребцов

на нижней лодке говорят

о том, что эти суда

строились для плавания

по глубоким рекам. Ру-

левой на корме держится

за удлиненные лопас-

ти — руль. Навес в цен-

тре защищает от солнца.

идея впервые выражена в великой эпической поэме шумеров «Гильгамеш»,

где городская проститутка насмехается над неряшливым Энкиду, который жи-

вет в горах и готовится к борьбе с повелителем Урука, царем Гильгамешем.

Женшина презрительно спрашивает Энкиду, почему он выбрал себе приста-

нище в горах, среди диких зверей, если вместо этого может жить в Уруке, где

все люди ходят в красивых одеждах, где каждый день праздник, а юноши и де-

вушки, умашенные благовониями, так прекрасны, что от них не отвести

взгляд.

Земли вокруг города принадлежали богатым людям, которые могли жить в

Уруке или в своих загородных владениях; на полях же работали земледельцы.

В этих поместьях были свои оросительные каналы, фруктовые сады, хлева для

скотины, сараи для земледельческих орудий, кладовые для хранения ежегод-

ных урожаев пшеницы, ячменя, кунжута и лука. Это были крупные, хорошо

организованные хозяйства, вероятно вобравшие в себя мелкие наделы. Воз-

можно, они принадлежали роду, какому-либо другому объединению или от-

дельным членам этих групп.

При раскопках Урука мы встречаем множество признаков процветания об-

щества. Самые состоятельные горожане жили в больших двухэтажных домах с

деревянными балконами вдоль всего второго этажа. Их обитателями были пре-

успевающие купцы, чьи торговые флотилии бороздили моря и океаны, заплы-

вая в такие отдаленные места, как Бахрейн и Индия. Пока мореплаватели до-

бывали деньги для хозяев, те могли спокойно сидеть в своих богатых домах и

проводить вечера на открытой веранде, наслаждаясь принесенным рабыней

пивом и поглядывая вниз на крыши не столь обеспеченных соседей. Ими были

чиновники, купцы пониже рангом и ремесленники — плотники, писцы, ткачи.

Они жили в одноэтажных домах, которые проигрывали рядом с большими

особняками, но все же имели достаточно комнат, выходивших во внутренний

дворик, где устраивались празднества, затягивавшиеся порой до глубокой

ночи.

Бедняки — рыбаки, разносчики воды и неквалифицированные строите-

ли — жили в самых плохих домах и поэтому должны были искать местечко, где

бы провести досуг. Даже рабам, которые состояли из военнопленных чужест-

ранцев или обнищавших шумеров, продававшихся в рабство из-за безвыходно-

сти своего положения, доставался глоточек-другой пива из бочек хозяина,

пока готовился ужин.

Рельефы и статуэтки дают нам понять, как выглядели жители древнего Уру-

ка. Мужчины ходили с длинной завитой бородой и носили одежду, похожую на

доходившую до колен юбку. Верхняя часть тела оставалась обнаженной. Жен-

шины убирали волосы в прически, смазывали их маслом и ходили в длинном,

свободно скроенном одеянии, скрывавшем все тело и оставлявшем обнажен-

ной только правую руку.

Жизнь всего города зависела от успешной торговли. Купцы уходили далеко

от Урука в поисках предметов роскоши, золота, природного сплава золота и

серебра, слоновой кости и ляпис-лазури; но эти рискованные предприятия со-

вершались не только ради снабжения богатых покупателей экзотическими то-

варами. Постоянный приток новых товаров был важен для процветания всего

города. Урук не смог бы существовать, если бы его ремесленники пользова-

лись лишь тем сырьем, которое встречалось в округе, а покупателями были бы

только ближайшие соседи.

Благодаря торговле керамика Урука распространилась так далеко, что ее

находят по всей Месопотамии и даже за пределами этой территории. Кроме

того, обнаружены сотни цилиндрических каменных печатей со сложным вы-

резанным рисунком. На этих характерных, тщательно выполненных рельефах

изображены растения, животные, причудливые человекозвери, сиены жерт-

145

ально подготовленному кусочку глины; полученный оттиск шнурами, жестким

тростником или полосками ткани крепили к товару. Оттиски на глине обозна-

чали и владельца, и адресата. К одному свертку часто привязывали вместе

два различных оттиска, которые предположительно указывали на личности

продавца и покупателя, отмечая таким образом заключенную между ними

сделку.

Существование этих печатей вдоль всех обширных торговых путей являет-

Реконструкция массивной каменной сторожевой

башни Иерихона, достигавшей в вышину 8,5 м.

Ее построили из грубо отесанных камней, поло-

женных на глину. Лестница, начинавшаяся у вхо-

да при основании башни, вела на плоскую кры-

шу, как это видно на рисунке через удаленный

участок стены. На плане вверху отмечено, где

находилась башня (красная точка) — внутри за-

щитной стены поселка. Предполагается, что там

же располагался постоянный источник воды (го-

лубая точка), хотя часть стены, обозначенная

широким пунктиром, еше на раскопана. Тонкая

пунктирная линия показывает нынешние крутые

склоны этого места, возникшие вследствие нало-

жения за несколько тысячелетий многих куль-

турных слоев.

ся надежным свидетельством активной торговли жителей Лвуречья. Большин-

ство печатей вырезаны из камней, которых не было в Месопотамии. Их приво-

зили издалека, даже из Египта. Возможно, еше до эпохи фараонов между жите-

лями берегов Нила и Евфрата возникли деловые связи.

иентром Урука был впечатляющий ансамбль культовых зданий, высившихся

над базарной плошадью и мастерскими. Белый храм, самый первый из них,

стоял на древнем и святом месте. Храм построили на развалинах старого свя-

тилиша периода Обейда — веское доказательство глубоко укоренившегося ре-

лигиозного консерватизма. Возводились новые здания, менялось их убранство,

но сами боги и связанные с ними обряды оставались все теми же, неподвласт-

ными силе воображения.

Внушительная тройная лестница вела в святилише Белого храма, которое

тоже было трехчастным. Его крестообразная планировка веками повторялась в

этом регионе. Перед величественным ступенчатым алтарем в центре стояло

возвышение, где лежали сжигаемые жертвоприношения. Еше одна лестница

вела на плоскую крышу, откуда был виден весь город.

В 400 м к востоку от Белого храма находился другой ансамбль священных

зданий Эанна, принадлежавших богине Инане. Это был комплекс многочис-

ленных внутренних дворов и широких террас, церемониальных залов, галерей

с колоннадами и отдельно стоявших колонн, украшенных мозаиками из яркой

цветной терракоты, которая блестела на солнце, как змеиная шкура. Богатый

декор скрывал основные строительные элементы, характерные для Месопота-

мии: стандартные прямоугольные сырцовые кирпичи с гладкой поверхностью,

на которую легко ложился самый сложный узор.

Эти величественные здания были огромными. Такими же оказались мате-

риальные и трудовые затраты, потребовавшиеся для их возведения и поддер-

жания в порядке. Храмы, высившиеся над городом и физически подавлявшие

кубическими объемами, стали средоточием хозяйственной и духовной жизни.

Таким образом, мы впервые видим появление некоторой формы централизо-

ванной власти. Если одна часть жителей добывала свой хлеб насущный, рабо-

тая на мирских хозяев и землевладельцев, то другая была обязана богу — и

подчинялась храму.

Боги были верховной властью, а великие храмы — их земной обителью.

Выполнявшие ритуальные обряды жрецы, а также управляющие храмовыми хо-

зяйствами и работавшие на благо храма чиновники, писцы, ремесленники,

торговцы составляли домашнюю челядь божества. Сами сооружения и их фун-

кции как домов бога, вероятно, повторяли организацию домашнего хозяйства

у простых смертных, только в более значительном масштабе. Они делились на

жилые помещения, гостиные, кладовые и присутственные места, где велись до-

машние и общественные дела.

Великие храмы Месопотамии выполняли самые различные религиозные и

экономичесике задачи. Простые святилиша прежних веков превратились в ве-

личественные культовые сооружения. В Телль-Брак на северо-востоке Сирии

на сорокаметровом насыпном холме высился внушительный храм, посвяшен-

ный божеству, чьим главным атрибутом, по-видимому, был глаз. Это впечатля-

ющее здание, заметное издалека, должно быть, вызывало изумление у жителей

окрестной равнины. Внешние стены Храма Глаза украшали многолепестковые

розетки тонкой работы. Лепестки были вырезаны из белого мрамора, черного

сланца и розового известняка. Сверкавшие белой известкой внутренние стены

украшали другие розетки, инкрустированные красными полосками известняка

и блиставшие медной вставкой. Во внутреннем помещении, в святая святых,

стоял алтарь из цветного камня. Сверху и снизу его окаймляли полосы золота,

прибитые серебряными гвоздиками с золотыми шляпками. Тясячи по читателей

147

* I ji W -

f L 'A'"

этого божества приходили сюда и оставляли свои приношения — сделанные по

обету фигурки известняковых идолов не более 6 см вышиной с парой или не-

сколькими парами вырезанных глаз.

Именно на юге Месопотамии храмовые комплексы преобразились так, что

стали настоящими городами внутри городов. Например, в ансамбль Эанна в

Уруке входил не только храм, но и жилые помещения для большого количества

жрецов. В том теократическом обществе жрецы выделились в привилегирован-

ную и влиятельную касту. Она проводила религиозные таинства и обряды, рас-

пределяла многие общественные ресурсы, монопольно владела особыми

навыками и познаниями, которые веками будут недоступны для мирян.

Оплачиваемые чиновники организовывали работы на полях храма и рас-

пределяли плату среди работников. Те, кто обрабатывал принадлежавшие бо-

гам поля, сдавали продукты земледелия, ожидая не только земных наград, но и

божественных милостей. Рельефы изображают, как земледельцы и скотоводы,

входящие в храм, ведут жертвенных животных из своих стад и несут корзинки,

до краев наполненные зерном, сушеной рыбой и финиками.

Само сооружение храма предполагало план использования общественной

рабочей силы. При выполнении этой задачи жрецы получили опыт и, вероятно,

продолжали направлять коллективные усилия на другие цели, например, стро-

ительство общественных хранилищ или поддержание ирригационной системы.

Наверное, они старались привлечь искуснейших ремесленников города, мно-

гие из которых, несомненно, стремились служить храму. Ведь помимо благо-

склонности богов мастера получали непосредственную возможность работать

с самыми лучшими и редкими материалами.

Смелый замысел и сооружение огромных святилиш подвергали испытанию

на храбрость и развивали технику каменщиков и строителей; создание риту-

альных предметов, соответствующих внешним видом своему высокому пред-

назначению, позволяло мастерам, работавшим с бронзой и золотом, овладеть

всеми металлургическими процессами, известными в то время.

иентральное положение храма в экономической жизни многочисленного

энергичного населения способствовало развитию систем сохранения данных и

начисления заработной платы. Для удовлетворения таких новых нужд появи-

лись особые храмовые чиновники — санга, что на языке последующих поколе-

ний шумеров означало «жрец» или «счетовод». Учитывая товары, которые при-

носили в храм, чиновники в Уруке оставляли на приношениях глиняные оттис-

ки печатей, обозначавших личность жертвователя. Они оценивали размер уп-

латы в пользу храма или величину пошлин, организовывали распределение

продовольственных пайков в целом. Им полагалось знать, что задолжено или

обешано, сколько уже получено, как ценятся товары при обмене, что храм

обязан выплатить за любую полученную услугу.

Жреиы, занимавшиеся этими делами, должны были стать знатоками в воп-

росах количества и оценки; возможно, именно они способствовали развитию

шумерской математики, в которой число 60 стало основой исчисления. Но

даже самые хитроумные арифметические навыки оказались недостаточными,

чтобы привести в порядок дела храмов. Появилась настоятельная потреб-

ность в более действенном средстве сохранения и передачи сложной инфор-

мации.

Тысячи лет во всех уголках населенного мира люди находили остроумные спо-

собы сохранить память о простых фактах. Пастух мог класть в карман камеш-

ки — по одному за каждую овцу в стаде — или оставлять зарубки на палке,

чтобы подсчитать и запомнить, сколько у него животных. Древние жители пе-

шер рисовали на стенах людей и животных. Эти изображения стали первым

шагом в постепенном развитии письменных знаков и символов. Они были не-

148

многим больше, чем внешние очертания, несушие визуальную информацию

ровно настолько, чтобы передать простой факт или магическое послание.

Как речь развилась из звуковых подражаний, так и письменность возникла

из графического изображения отдельных предметов. Образ, появившийся вна-

чале как приблизительный, но узнаваемый рисунок, постепенно превратился в

нечто более абстрактное: память о памяти более наглядного изображения.

Простая система, опиравшаяся на набор изобразительных знаков, по-видимо-

му, тысячелетия применялась вдоль всех торговых путей западной части Азии.

Глиняные значки обнаружены далеко на севере, на Каспийском море, и на юге,

в Хартуме в Африке, а также на всем протяжении от долины Инда до Анато-

лии. За 5000 лет эти мелкие глиняные предметы почти не изменились, что

предполагает существование обширных и постоянных связей, охватывающих

земли от финиковых плантаций Южного Ирака до, возможно даже, первого

оседлого поселения в неолитическом Иерихоне.

К концу IV тысячелетия до н. э. жрецы Месопотамии разработали простей-

шую систему письменных знаков, включавшую многие древние отметки, кото-

рые они вырезали на глиняных табличках, хранившихся в храмах. Общества

росли, сделки усложнялись, а вместе с этим настоятельней становилась необ-

ходимость в большем количестве знаков, закреплявших новую информацию.

Первым видом письменности, возникшим в тот период в Уруке, была пиктогра-

фия, узнаваемые изображения которой постепенно дополнялись более абст-

рактными символами, идеограммами. Сочетая их, храмовые писцы могли кро-

Рукоятка из слоновой косга египетского ножа с

кремневым лезвием {на противоположной стра-

нице). На ней изображена битва сухопутных от-

рядов, вооруженных дубинами и булавами, и

сражение на воде (внизу). Нож датируется 3400 г.

до н. э., когда правители Верхнего Египта стре-

мились к захвату плодородных земель Нижнего

Египта. Через тысячу лет война стала более

сложным искусством, как это видно по камен-

ной плите (справа) с изображением шумерских

царей, ведущих в сражение свои войска. Города-

государства Месопотамии воевали непрерывно:

постоянную армию часто увеличивали за счет

призыва граждан, все победители одинаково

продавали в рабство пленных и устанавливали

свое правление на завоеванных территориях.

149

ме чисел и конкретных предметов передать обшую идею. Например, очерта-

ния солниа означали не только само светило, но и «день». Изображение стре-

лы также означало «жизнь». Поскольку система письменных знаков станови-

лась более гибкой, сами значки постепенно превращались в скорописный

шрифт. Писать такие знаки было быстрее и легче, но они все меньше и меньше

походили на первоначальное узнаваемое изображение.

Со временем от письменности потребовались средства обозначения от-

дельных людей, мужчин и женщин. В маленьком самодостаточном обществе

для этого годился простой знак, вроде тех, какими гончары помечали свои из-

делия. Но количество имен в многотысячном городе требовало иного реше-

ния, поэтому постепенно стали появляться знаки для отдельных слогов и фо-

нем речи. Это позволило воспроизводить звучание разных личных имен.

Сначала письменность использовалась только для обслуживания финан-

совой сферы; лишь позднее к первым отчетам и описям добавились списки

богов. К 3000 г. до н. э. человек, обучавшийся искусству письма, должен

был запомнить примерно 1500 знаков. Они обозначали такие важные глаго-

лы, как «покупать», и ряд существительных: «дорога», «поход», «плотник»,

«кузней», «медный слиток», «осел», «топор», «арфа», «лира», «лодка». Двух-

колесная и четырехколесная колесницы обозначались разными символами,

так же как и два вида плуга. Запас письменных слов не был характерен толь-

ко для Урука: те же списки, зачастую составленные в точно же такой после-

довательности, обнаружены в других древних городах Месопотамии. Пред-

меты торговли и похожие стили керамики больше не были единственными

признаками взаимосвязи между отдаленными сообществами. Стало склады-

ваться четко оформленное, занимающееся интеллектуальной деятельностью

общество.

Веками эта простейшая письменность оставалась привилегией жрецов, и вла-

дели ею только специально обученные писцы. Интересы храмовых хозяйств

диктовали содержание первых письменных источников. Но обширное насле-

дие расшифрованных текстов шумерских жрецов дает нам возможность по-

нять особенности их общества лучше, чем многие другие современные им

культуры. Эти документы принадлежат эпохе, когда социальные перемены осу-

ществлялись крайне медленно, поэтому, вероятно, содержащиеся в них сведе-

ния оставались верными на протяжении многих веков, до и после записи.

Нам трудно понять общественную иерархию, которая существовала до по-

явления первых письменных источников. На рельефах изображены мужчины,

идущие впереди религиозного шествия или выполняющие ритуальные жертво-

приношения, хотя, как правило, нет особых признаков, указывающих на их по-

ложение в обществе. Но даже в этих безмолвных образах можно подметить не-

кое почти неуловимое социальное различие. В сиенах охоты на львов ИЛИ праз-

днеств уборки урожая один человек часто выглядит важнее других: он держит

в руке копье, которым убил животное, возглавляет процессию людей с прино-

шениями храму или еше как-то отделен от остальных.

Ничто не указывает, был ли предполагаемый герой действительным вож-

дем сообщества, или это только символическая фигура. Но очевидно, что, ка-

кой бы властью он ни обладал, она все же больше относилась к религиозной

сфере, чем к светской жизни. Возможно, он носил первый титул эн (владыка),

появившийся в письменных источниках около 3000 г. до н. э. Эн, по-видимому,

возглавлял храмовое хозяйство. Он был и главным управляющим, и верховным

жреиом, отвечавшим за экономическую деятельность сообщества и его благо-

состояние. Возможно, эн исполнял какие-то религиозные обряды, поскольку

тексты, в которых упоминается этот титул, подразумевают, что, помимо про-

чих обязанностей, он должен был обеспечить благотворное воздействие сил

150