Мыльников А.С. (ред.) Этнографическое изучение знаковых средств культуры

Подождите немного. Документ загружается.

пированных в ii смысловых блоков: вводная часть; об-

щие сведения о стране; сведения о хозяйстве; структура

господствующего

класса; эксплуатируемые классы и фор-

мы эксплуатации; промежуточные слои; система прав

собственности

на землю; государство; формы социальной

организации сельского населения;

город;

динамика.

процессе сопоставительного изучения фактического

материала

наряду со сравнительно-типологическим нахо-

дят применение и другие подходы, в том числе систем-

ный, структурно-функциональный, моделирования и т. д.

Их оптимальное сочетание оказывается весьма перспек-

тивным и заслуживает

внимания

при разработке пробле-

матики этнической специфики

языка

культуры.

Здесь возникает необходимость обратиться к давно

уже поставленной в семиотике проблеме «перевода с од-

ной

системы знаков на

другую».

В нашем случае она

сводится

к вопросу о принципиальной возможности пере-

дачи знаковыми средствами данной этнической культуры

содержания, выраженного знаковыми средствами другой

этнической

культуры.

Хорошо

известны трудности, ко-

торые

встают уже перед переводчиками, имеющими дело

естественными

языками.

нашу задачу не входит освещение этой темы, имею-

щей обширную историографию. Равным образом мы

оставляем в стороне особенности передачи содержания

произведения средствами разных искусств. В

свое

время,

затрагивая

специфику «языка искусства», Н. Н. Пунин

весьма решительно утверждал: «То, что сказано однажды

и именно данным языком, невозможно повторить, пере-

ведя на другой

язык,

— это закон для всего художествен-

ного

творчества».

Намного сложнее

обстоит

дело в том случае, когда

предметом

рассмотрения оказываются другие знаковые

средства

вербальной, а тем более — невербальной, комму-

никации

(скажем, необходимость передать или хотя бы

правильно понять смысл какого-либо обычая, бытующего

других

этносов

и выраженного разнообразными сред-

ствами

языка

культуры).

Потребность

в этом имеет пе только теоретическую,

по

и очевидную практическую значимость при общении

между носителями разных этнокультурных традиций. Со-

шлемся на довольно курьезный пример, относящийся к

середине XIX в. и приведенный в воспоминаниях

К. И. Чуковского со слов известного

русского

обществен-

ного

деятеля

А. Ф.

Кони.

Петербург «приехала

из Па-

рижа француженка,

и за пей

стал ухаживать один моло-

дой

офицер.

А так как она не

желала

до

законного брака

уступить

его

упорным домогательствам,

он

повел

ее в

русскую

церковь,

заказал

священнику молебен — чуть

ли

не за

здоровье

царя.

Француженка,

не

разбиравшаяся

в православных церковпых молитвах,

приняла

молебен

за свадебный обряд

и,

вообразив себя законной женой,

провела

обманувшим

ее

шалопаем несколько счастли-

вых

часов долгожданного медового месяца.

Но

можно

себе

представить душевное

ее

потрясение, когда

она

—

слишком поздно —

узнала

своей непоправимой

ошиб-

ке.

Впрочем,

конце концов

все

обошлось превосходно:

француженке посчастливилось подстеречь

царя

Николая

во

время

его

обычпой прогулки,

она

бросилась

к его но-

гам

рассказала

своей страшной беде.

Царь

воспылал

гневом

и,

чтобы покарать нечестивца,

приказал

вопреки

всем

церковным уставам: Считать молебен бракосоче-

танием!»

Если отвлечься

от

курьезности ситуации,

то

приведен-

ный пример показателен

для

иллюстрации сложностей,

которые

могут возникать

ходе межэтнических контактов

в результате субъективных ошибок

восприятии

оценке

знаковых средств незнакомой культуры.

При всей несомненной значимости

эта

проблематика,

однако,

исследована недостаточно.

Она

нуждается

в ос-

новательной проработке

привлечением широкого круга

данных

по

всем,

во

всяком случае многим, регионам.

Можно

полагать,

что

задача

будет решаться по-разному,

в зависимости

от

особенностей избираемых речевых,

письменных, визуальных, кинетических

иных знаков.

этой связи уместно обратить впимание

на

существо-

вание

своего

рода «рассеивания» культуры — феномена,

затрагиваемого отчасти

логике (метод интерпретации)

и герменевтике,

но до сих

пор, кажется,

не

получивше-

го

комплексной культурологической оценки. Смысл

на-

званного феномена заключается

наличии

определенной

семантической дистанции между нормой культуры

и ее

реальным функционированием

как

одного

из

проявлений

различия

между должным

сущим. Этот феномен пред-

лагается назвать

эффектом культурной дифракции

(ЭКД).

Ближайшим

аналогом служат нормы обычного

юри-

дически закрепленного

права

практика

их

применения.

одной стороны, уже перечень запретов не только сви-

детельствует о существовании на практике отклонений

от

установленного в данном коллективе (общине,

госу-

дарстве и т. д.) порядка, что и дает четкое представление

существе таких отклонений, а через характер (меру)

санкций — о господствующей при этом

шкале

ценност-

ных ориентации. С другой стороны, само содержание

правовых памятников и их социальная обусловленность

фиксируют

пространственно-временные параметры

обще-

ственного

строя и культуры. Достаточно напомнить мысль

Ф.

Энгельса, назвавшего римское право «классическим

юридическим

выражением жизненных условий и кон-

фликтов общества, в котором господствует чистая

частная

собственность»

Что

же касается ЭКД, то он объективно присутствует

во

всех видах культурной деятельности, и понимание

этого

полезно для более полпой и адекватной оценки свя-

зи между ее содержанием и средствами знакового выра-

жения. В круг

явлений,

относящихся к этому феномену,

входит

отмечавшаяся выше неоднозначность соотношения

этнического

характера культуры и ее языковой формы,

написания

и произношения знаков естественного

языка

и т. д. Так, человек, владеющий иностранным языком,

оказывающийся в соответствующей этнокультурной сре-

де,

зачастую стремится следовать

правилам

этого

языка

более

скрупулезно, чем человек, для которого

этот

язык

является

родным.

Вообще,

индивид, живущий в определенном этнокуль-

турном

контексте, поведенческие стереотипы которого для

него

привычны, не обязательно следует им буквально.

Он может на практике упрощать («сокращать») отдель-

ные детали, рассматривая их в качестве неизбежной, по

Д.

Фрэзеру «привычной», формальности,

зная

или по

крайней

мере предполагая, что об этом столь же

хорошо

осведомлен

его партнер по общению. В противном случае

в действие вступает механизм ПЗК, создающий объектив-

ные предпосылки для возможной (но отнюдь не неизбеж-

ной!)

конфликтной ситуации.

Объективируя и своеобразно отражая полисемантич-

ность

знаков культуры, ЭКД в

свою

очередь обладает

многозначностью

и может рассматриваться в

планах

диа-

хронии и синхронии. Последнее зависит от пространст-

венно-временного

положения наблюдателя (исследовате-

ля) по отношению к наблюдаемым (исследуемым) куль-

турным

явлениям.

Они могут относиться к данной или

иной этнической среде, к настоящему или прошлому, а

изучающий их наблюдатель — к данной или иной этно-

культурной традиции, находиться в ее коптексте эпизо-

дически или постоянно (и потому быть очевидцем пере-

мен, которые с течением времени претерпевают изучае-

мое

явление), относиться к культурному материалу как

к факту современности или прошлого.

Вернемся в заключение к тому, с чего

начиналась

статья, — к вопросу о возможности

выявления

с помощью

категории «язык культуры» этнической специфики

зна-

ковых

средств вербальной и невербальной коммуникации.

Ни в коей мере не предвосхищая путей

этого,

а тем более

результатов, мы стремились показать, что

такая

возмож-

ность

существует и предполагает разработку соответству-

ющих

теоретических и методических принципов.

Для

этого

важно учитывать, что знаковые (этнознако-

вые)

средства, отражая многоаспектность и полифунк-

циональность самого феномена культуры, существуют как

рамках соответствующих систем («системные знаки»),

так и автономно («единичные знаки»), в связи с чем

«грамматизация» не относится к числу непременных ус-

ловий их функционирования.

Существенным звеном в разработке этой проблематики

является

феномен ПЗК, в детальном изучении которого

и лежит, па наш взгляд, ответ на искомый

вопрос.

Что

же касается выбора тех или иных оптимальных методи-

ческих приемов, необходимых для решения поставленной

задачи,

то он определяется рассмотрением ПЗК не толь-

ко

на структурно-функциональном уровне, но и в общем

контексте исторической типологии мирового культурного

процесса.

Будучи обусловлены формациопно-стадиальными

фак-

торами, основные и транзитивные исторические типы

культуры обладают одновременно пространственно-вре-

менным своеобразием «благодаря бесконечно разнообраз-

ным эмпирическим обстоятельствам, естественным

усло-

виям, расовым отношениям, действующим извне истори-

ческим

влияниям

и т.

д.».

Если формационно-стадиальные типы культуры логи-

чески представить в виде последовательно (но не обяза-

тельно синхронно) сменяющихся (но не обязательно вос-

производимых

у каждого

этноса

полностью)

горизонталь-

ных

рядов, а их этнические и региональные варианты —

виде диахронической вертикали, то

место

условного

«пересечения»

обеих

линий и

будет

с наибольшей силой

характеризовать этническую специфику

исследуемого

ма-

териала, отражаемого феноменом ПЗК. Такой

подход

де-

лает реальной разработку исторической типологии языка

культуры

и этпознаковых

средств

ее реализации. Но

это

— лишь общая, исходная посылка, отталкиваясь от

которой

может проводиться работа по накоплению,

систе-

матизации и исследованию фактов.

Шекспир В. Поли. собр. соч. М., 1958. Т. 2. С. 57.

Цит. по: Кондаков Н. И. Логический словарь-справочпик.

2-е изд. М., 1975. С. 183.

Лессинг Г. Лаокоон или о границах живописи и поэзии. М.,

1957.

С. 137.

Там же. С. 410.

Там же. С. 428.

Берлиоз

Г. Мемуары. 2-е изд. М., 1967. С. 256.

Налимов

В. В. Вероятностные модели языка: О соотноше-

нии естественных и искусственных языков. М., 1974. С. 59.

Степанов ТО. С. В мире семиотики // Семиотика / Пер.

с англ., франц. п испап. яз. М., 1983. С. 11—12.

Ревзин

И. И. Совещание в г. Горьком, посвященное приме-

нению математических методов к изучепию языка // Структурно-

типологические исследования: Сб. ст. М., 1962. С. 285—293; Ива-

нов В. В. Очерки по истории семиотики в

СССР.

М., 1976. 304 с;

Байбурин

А. К. Труды по знаковым системам. Тарту, 1964—1977.

Вып.

1—8. // Бълга'рски фолклор. 1980. № 1. С. 83—92; Теории,

школы,

концепции : Художественная коммуникация и семиотика.

М.,

1986. 230 с; Moravcovd М. Narodni odev roku 1848 : Ке

vzniku

narodmho

politickeho

symbolu. Praha, 1986. 229 s.

Храпченко M. Б. Природа эстетического знака // Семиотика

и художественное творчество. М., 1977. С. 9.

Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 191.

601.

Степанов ТО. С. Семиотика. М., 1971. С. 81, 85.

Кнорозов 10. В. К вопросу о классификации сигнализа-

ции // Основные проблемы африканистики : Этнография, история,

филология, М.. 1973. С. 324.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 24.

Маркс К. Математические рукописи. М., 1968. С. 57.

Поляков И. В. Знаковые системы в социальном взаимодей-

ствии и познании. Новосибирск, 1983.

Художествепиый язык средневековья. М., 1982. С. 3.

Напр.: Лелсков Л. А. Искусство Древней

Руси

в его связях

с Востоком. К постановке вопроса // Древнерусское искусство.

Зарубежные связи. М., 1975. С. 55—56, 58—59; Азимов К. А. Эсте-

тический анализ языка мусульманской средневековой культуры//

Материалы

Второй республиканской конференции

молодых

фило-

софов. Баку, 1984. С. 68—69.

Вромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983. С. 125.

Национально-культурная специфика речевого поведения.

М.,

1977. С. 5, 7.

Арутюнов С. А. Этнографическая наука и изучение куль-

турной динамики // Исследования по общей этнографии. М., 1979.

С.

31—44.

Мыльников А. С. К вопросу о формировании национального

самосознания в период складывания наций в Центральной и

Юго-Восточной

Европе // Формирование наций в Центральной и

Юго-Восточной

Европе: Исторический и историко-культурный

аспекты.

М., 1981. С. 225.

Налимов В. В.

Указ.

соч. С. 128.

Философский энциклопедический словарь. С. 816.

Степанов Ю. С.

Указ

соч. С. 81.

Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 25. С. 258.

Лотман

Ю. М., Успенский В. А. О семиотическом меха-

низме культуры // Труды по знаковым системам. Тарту, 1971.

Т.

5. С. 146. Для нашей темы представляет интерес разработка

соответствующей

проблематики литературоведами и искусство-

ведами. См. напр.: Балашов И. И. Семиомимесис, или референция

выразительных искусствах: постановка проблемы // Контекст —

1987

: Литературно-теоретические исследования. М., 1988. С. 175—

181.

Иванов В. В.,

Лотман

Ю. М., Пятигорский А. М., Топо-

ров В. Н., Успенский Б. А. Тезисы к семиотическому изучению

культур:

(в применении к славянским текстам) // Semiotyka

struktura

tekstu:

Studia poswigcone VII Migdzynarowemu con-

gresowi

slawistow.

Warszawa; Krakow; Gdansk, 1973. S. 17.

Подробнее см.: Мыльников А. С. К вопросу о формирова-

нии национального самосознания. С. 226—229.

Петров М. К. Язык и категориальные структуры // Науко-

ведение и история культуры. Ростов-на-Дону, 1973. С.

58—60,

68;

Журавлев

В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эво-

люции.

М., 1982. 328 с.

Губогло М. Н. К изучению двуязычия в истории народов

мира // СЭ. 1977. № 5. С. 46—59.

Чистов К. В. Этническая общность, этническое сознание

и некоторые проблемы духовной культуры // Там же. 1972. № 3.

С.

81.

Nonverbal behavior:

Perspectives.

Application. Intercultural

insights

/ Ed. by A. Wolfgang-Lewiston. Now

York;

Toronto, 1984.

487

Fubini E. Musika e

linguaggio

nell'ostetica

conteporanea.

Torino, 1972. P. 37—38.

Leach E. Culture and communication: The

logic

which

symbols are connected. Cambridge, 1976. P. 1, 13.

Налимов В. В.

Указ.

соч. С. 72.

Levy-Strauss

С. Tristes tropiques. New

York,

1964. P. 60.

Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Ев-

ропы

: Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983. С. 67.

Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство.

М.,

1976. С. 55—56; см. также:

Лотман

Ю. М. Символ в системе

культуры

// Символ в системе культуры. Тарту, 1987. С.

10—21.

Симпозиум uo структурному изучению знаковых систем:

Тез. докл. М., 1962. С. 6.

Бромлей

Ю. В.

Указ

соч. С. 128.

Эренбург И. Г. Собр. соч. М., 1967. Т. 9.: Люди, годы, жизнь.

С.

692—693. О роли цветовой символики в китайской художест-

венной культуре см.: Сорокин Ю. А., Маркоеина И. 10. Типы ки-

тайской символики в языке и культуре // Этпопсихолингвистика.

М.,

1988. С.

64—71.

Фонетический словарь китайских иероглифов / Сост.

С.

Ф. Ким. М., 1983. С. 92, 161 и др.; см. также: Софронов М. В.

Китайский язык и китайское общество. М., 1979. С.

157—161.

Абрамян

Л. А. Оскорбление и наказание: слово и дело //

Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 279.

Фрэзер Д. Д. Фольклор в Ветхом завете / Пер. с англ. 2-е

изд. М., 1985. С. 263.

Там же. С. 264—267.

Шаповалова Г. Г.,

Лаврентьева

Л. С. Традиционные обряды

и обрядовый фольклор русских Поволжья. Л., 1985. С. 109, 134.

179,

229.

См. напр.: Миронова Л. И. Цветоведение. Минск, vjm. ь. о,

Libera

Z. Semiotyka barw w

polskiej

kulturze

ludowei

i w

innycii

kulturach

slowianskich

// Etnografia polska. Wroclaw, 1987. N 1.

S. 115—138.

Гумилев Л. H. Старобурятская живопись: Исторические

сюжеты в иконографии Агинского дацана. М., 1975. С. 7; Успен-

ский

Б. А. О семиотике иконы // Труды по знаковым системам.

Тарту,

1971. Т. 5. С. 173.

Тэрнер В. 1) Символ и ритуал. М., 1983. С.

71—103;

2) Про-

блема цветовой классификации в примитивных культурах (на

материале ритуала ндембу) // Семиотика и искусствометрии. М.,

1972.

С.

50—81.

Масйга V. Kvetomluva v

literatufy

ceskem

narodnim

obrozeni // Ceska

literatura.

1979. N 2. S. 11—120.

Симонов П. Язык без слов // Наука и жизнь. 1977. № 12.

С.

113.

Изард

К. И. Эмоциональный контакт // Там же. С. 13.

Родионов М. А. Этнокультурные особенности языка жестов

арабов Сирии и Ливана // Этнические стереотипы поведения.

Л.,

1985. С. 244.

Повесть временных лет / Подг. текста Д. С. Лихачева. М.;

Л.;

1950. Ч. 1. С. 208.

Там же. Ч. 2. С. 218—219.

Соколов д. В. Культура л: личность. Л., 1972. С. 117.

Указ.

соч. С. 124—125.

Лотман

Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» :

Комментарий. Пособие для учителей. 2-е изд. Л., 1983. С. 11.

Бажова А. П. Русско-югославянские отношения во второй

половине

XVIII

в. М., 1982. С. 93.

Монтескье Ш. Л. Персидские письма. М., 1956. С. 367—370.

Раевский

Д. С. Модель мира скифской культуры : Проблемы

мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I ты-

сячелетия до н. э. М., 1985. 256 с. С этой точки зрения представ-

ляют

интерес наблюдения западногерманского историка культуры

Э.

Маттеса над формированием «образа России» в общественной

мысли

эпохи немецкого Просвещения

(Matthes

Е. Das

veranderte

Rutland:

Studien

zum

deutschen

RuBland-verstandnis

XVIII.

Jh.

zwischen

1725—1762. Frankfurt—am—Main etc., 1981. 566 S.)

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 306.

Сошлемся на один из интересных опытов такого рода: Не-

упокоева И. Г. История всемирной литературы: Проблемы си-

стемного и сравнительного анализа. М., 1976. 360 с.

Из новейших исследований такого

рода

можно назвать

качестве примера следующие: Типы сельского жилища в стра-

нах

зарубежной

Европы. М., 1968. 376 с; Типы традиционного

сельского жилища народов Юго-Восточной и Центральной Азии.

М.,

1979. 286 с; Типы традиционного сельского жилища народов

Юго-Западной и Южной Азии. М., 1981. 286 е.; Календарные

обычаи

и обряды в странах

зарубежной

Европы. М., 1973—1983.

Т.

1—4; Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии.

Новый

год. М., 1985. 264 с; Типология основных элементов тра-

диционной культуры. М., 1984. 254 с; и др.

Этнография детства : Традиционные формы воспитания де-

тей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии.

М.,

1983. 232 с; Этнография детства. Традиционные формы воспи-

тания

детей

и подростков у народов Передней и Южной Азии.

М.,

1983. 192 с.

Этнография детства : Традиционные формы воспитания де-

тей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии.

С.

5—7.

Поршнев Б. В. Франция, Английская революция и европей-

ская политика в

середине

XVII

века. М., 1970. С. 27.

Типы общественных отношений на Востоке в

средние

века.

М.,

1982. С. 9—16.

Симпозиум по структурному изучению знаковых систем.

С.

6—7. !

Лунин

Н. Н. Русское и советское искусство. М., 1975.

С.

233.

Чуковский К. И. Современники : Портреты и этюды. Минск,

1985.

С. 241.

Михайлов А. А. Современная философская герменевтика:

Критический анализ. Минск, 1984. На то, что в текст (произведе-

ние) «входит и необходимый внетекстовой контекст его», об-

ращал внимание М. А. Бахтин

(Бахтин

М. А. Эстетика словес-

ного творчества. М., 1979. С. 369).

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 412.

Там же. Т. 25, ч. 2. С. 354.

JS.

В. Иванов

ПРОБЛЕМЫ ЭТНОСЕМИОТИКИ

При исследовании обмена как «целостного социально-

го

факта»

Мосс

и его школа, а

также

Хокарт и Нидхем

пришли к выводу о существовании в древности недиф-

ференцированного общества, в котором обмен социальных

и материальных ценностей (включая

«обмен

партнера-

ми»—

супругами, по Леви-Стросу), ритуальные взаимо-

отношения, деятельность,

эквивалентная

искусству в со-

временном обществе, являются практически

неразличи-

мыми. В настоящее время можно думать, что развитие

человеческих знаковых систем в филогенезе (истории ви-

да) осуществляется путем увеличения числа разных си-

стем,

вычленившихся из некоторой гипотетической еди-

ной системы.

Такая

универсальная

или целостная знако-

вая система одновременно

имела

функции, частично

сход-

ные с теми, которые позднее исполнялись системами

язы-

ка,

ритуала,

религии, науки, искусства. К

плану

выраже-

ния этой универсальной системы относился естественный

язык,

язык

жестов и другие

материальные

способы

ин-

формации, позднее специализирующиеся в виде отдель-

ных искусств, письменности и т. п.

плану

содержания

относились

первобытная

религия

и первобытная мифоло-

гия. Одним из важных этнологических открытий

явля-

ется установление единства первобытной религии и пер-

вобытной

науки. Аналогом этой «синкретической» (в ду-

хе

толкования Веселовским первобытного синкретизма

искусств

) знаковой системы

является

столь же универ-

сальная

система,

раскрытая

Моссом

в первобытном об-

мене:

«Эта

первобытная форма обмена не

является

ис-

ключительно или по самой своей сути экономической, но

ставит нас перед тем, что он

(Мосс.

— В. И.) удачно на-

зывает „целостным социальным фактом", то есть фактом,

наделенным значением одновременно социальным и рели-

гиозным, магическим и экономическим, утилитарным и

относящимся

к сфере чувств, юридическим и мораль-

ным».

Описывая общество такого

«целостного»

типа, сле-

дует

избегать попытки перенести на него ту специали-

зацию функций (в том числе и эстетических), которые

выработались в современных обществах благодаря дли-

тельному развитию знаковых систем, составляющих куль-

туру

в целом. Очевидно, что в

камлании

сибирского или

американского индейского

шамана

соединяются те функ-

ции, которые в любом европейском обществе разделяют-

ся между сферами религии, медицины,

танца,

драмы и

некоторых

других искусств. Точно так же

правила,

регу-

лирующие обмен (в указанном широком смысле) у не-

которых

австралийских (и отчасти северо-американских

индейских) племен, могут быть существенны для геогра-

фического

распределения труда и его продуктов,

уста-

новления предпочтительных (preferential) или обязатель-

ных (prescriptive) брачных связей, определения простран-

ственной

модели строения племени и структуры мира,

отразившейся и в

памятниках

искусства. Как установлено

в новейших работах этнологов, общество с «обязательны-

ми»

правилами

брачных связей характеризуется един-

ством

системы отношений, обнаруживающейся в разной

мере в сфере «символической классификации», т. е. ос-

новных

семиотических оппозиций типа мужской—жен-

ский, правый—левый, красный—черный и т. п.

, и в сфе-

ре социальной организации,

этот

тип общества

является

образцом

«целостной социальной

системы»;

поэтому мо-

жет быть ошибочным и даже неудобным для описания

разделять

экономические, политические, юридические и

религиозные установления. Предметом нашего рассмот-

рения, скорее,

является

целостный процесс, организован-

ный в пределах единой схемы символической классифика-

ции.

В частности, в обществе с дуальной организацией

эта последняя непосредственно отображена в наборе

дво-

ичных семиотических оппозиций, связываемых с двумя

фратриями, их двумя мифическими родоначальниками

(-близнецами)

и т. п. Этими оппозициями предопреде-

лялась

структура мифа и набор ритуальных действий и

ограничений, регламентирующих всю общественную

жизнь,