44
с то Российском р и
е
режа Пшеничников, ПГК не было дома. Второй визит, спустя неделю, оказался “ро-
ковым”. Примерно через два года они оформили свои отношения официально. Беско-
нечный поток людей продолжался. Во время бесед, большей частью монологов ПГК, по-
скольку, какой бы профессией не обладал гость, хозяин оказывался сведущим в этой
области (у кого-то это вызывало удивление или восхищение, у кого-то раздражение),
ПГК очень много курил, нередко гости приходили с бутылкой. Дым стоял столбом, и все
это при имеющихся уже нескольких инфарктах. За почти семь лет холостяцкой жизни,
конечно, квартира потихонечку “старела”. На кухне, в которой происходили все основ-
ные события, стоял холодильник “ЗИС”, диван, из которого выступала пружина и бес-
покоила посетителей, телевизора и радио никогда не было. Выцветший линолеум на
полу закрашен масляной краской. Если квартира и сохранила какое-то “приличие”, то
только благодаря друзьям, которые отправляли ПГК куда-либо на отдых и за это время
делали необходимый ремонт. Первое, что бросается в глаза в квартире, это, конечно,
количество книг и их “многопрофильность”. При этом ПГК совершенно точно знает на
какой полке и в какой последовательности стоит книга, которую он хочет показать со-
беседнику, и он безошибочно назовет страницу и абзац, где расположен обсуждаемый
текст. Также, в доме очень много рукописных текстов, оставшихся после прочтения
той или иной книги. ПГК говорит, что существует память письма, поэтому он читает
книгу, переписывая ее, в первую очередь, это книги о математике и физике. После то-
го, как в честь рождения дочери Дашеньки в 1993 году ему подарили домашний ком-
пьютер, он стал делать это на нем. Большое количество рукописных текстов прятали от
следственных мероприятий 1969–1971 годов на даче у Э. М. Андреева, и кажется, они
сохранились и после пожара.
В период с апреля 1990 по февраль 1992 года у ПГК не было публикаций. Дело в
том, что за время работы у В. Г. Афанасьева в издательстве “Правды” он привык рабо-
тать на компьютере и, когда он ушел оттуда, ему стало тяжело писать от руки. Куплен-
ная женой в 1991 году (по существовавшим в то время талонам на товары) электриче-
ская пишущая машина не спасла положения. ПГК она раздражала. Возможности ку-
пить компьютер, конечно, не было. Когда ПГК начал работать в “Правде”, он уезжал из
дому в 8 утра и возвращался около полуночи. Там у него был хороший кабинет, куда он
перевез часть библиотеки из дома, стоял хороший по тем временам компьютер. Это
был очень активный период в его жизни. В это же время были организованы его лек-
ции для аспирантов в МГПИ по вечерам, куда съезжались, конечно, не только аспиран-
ты. Этот период очень хорошо знает Миша Истомин. Он вел записи этих лекций, кото-
рые вошли потом в его диссертацию. После ухода из “Правды” образ жизни резко из-
менился, и в первую очередь, ухудшились условия для работы. Это был тяжелый год и
для страны в целом. Все это вместе сказалось на обострении старых проблем со здо-
ровьем. Стали сильно болеть ноги вследствие облитерирующего эндартериита, как
следствия многолетнего стажа заядлого курильщика. Тем не менее ПГК с женой и с С.П.
Никаноровым поехали в феврале 1991 года на Ильенковские чтения в подмосковный
пансионат “ЭНЕРГИЯ”. В номере было очень холодно, от этого ноги болели еще больше.
Сейчас трудно сказать, чем бы это все кончилось, удалось ли бы сохранить ноги, да
и, откровенно говоря, жизнь, если бы по просьбе Алмы вовремя не подключился и ак-
тивно не помог Борис Карапетович Момджян, жена которого работала в одном НИИ с
Алмой. Бори Карапе вич работал в научном центре ентгенорад ологии
и он, конечно, сразу понял всю серьезность сложившейся ситуации. Он организовал
нам консультацию у проф. Рабкина в ВНЦХ. Затем, опять же благодаря ему, ПГК был
помещен в госпиталь на 2-ой Дубровской, где впоследствии была проведена операция,
которая длилась семь часов и судя по всему, была проведена хорошо. К сожалению, я
сейчас помню фамилию только одного из хирургов, делавших операцию – А. Копытов.
Потом ПГК с ним некоторое время разговаривал о китайской медицине. Недалеко от
этого госпиталя, на Абельмановской улице, находился дом, в котором жил к тому вре-
мени Игорь Киртбая, там же было расположено и АО “ИНЭП”, где в то время работал
ПГК. Игорь и его жена Татьяна Жукова сильно переживали за состояние здоровья ПГК
и тоже помогали Алме чем могли. А помощь требовалась во всем. Не было необходимых
лекарств, курс лечения которыми нужно было пройти перед операцией, не все было и
для проведения самой операции – это и донорская кровь, сам протез, который нужно
было вживлять, нитки и т.д. Здесь пришлось подключаться и Борису Александровичу
Киясову. Из-за сильных болей ПГК давали обезболивающие, которые существенно по-
влияли в тот момент на его психику. Он не всегда узнавал посещавших его друзей, не
всегда адекватно воспринимал происходящее вокруг. Анальгетик действовал на него
как наркотическое вещество, он требовал, чтобы ему кололи его чаще, если этого не
происходило, он устраивал сцены, за которые потом Алме приходилось извиняться пе-
ред врачами и медсестрами. Требовал, чтобы жена сейчас же увезла го из этой боль-
ницы. В итоге, пришлось попросить Киясова, чтобы он позвонил начальнику госпиталя.
По-видимому, столь специфическая реакция на морадол (анальгетик) была потому, что
в лагере на протяжении 1944–45 года ПГК принимал кофеин в чистом виде для того,