(Ведомости…, 1988). Эта инструкция обязывает эксперта давать
рекомендацию не только о необходимости применения принудительной
меры медицинского характера, но и указывать еѐ конкретный вид, исходя из
особенностей заболевания, совершѐнного деяния и целого ряда других
признаков, не предусмотренных законом (повторность деяния, поведение в
психиатрической больнице, факт пребывания под арестом и пр.). Между тем,
практика свидетельствует, что в своей рекомендации о принудительной мере
медицинского характера эксперты исходят из опасности больного в 2,42%
случаев, характера заболевания — в 16,73%, несколькими критериями,
включая опасность деяния — в 7,66%. Иными критериями — в 34,88%, без
обоснования — в 23,60%. В свою очередь, эта инструкция неизвестна
юристам в Украине, поскольку в упомянутом выше комментарии к ст. 13 УК
Украины 1994 г. дается ссылка на аналогичную инструкцию 1967 г.,
утратившую силу.
Анализ приведѐнных документов позволяет сделать вывод, что они не
согласуются между собой, противоречивы и не дают ясного представления о
пределах компетенции психиатра-эксперта и его роли в назначении
принудительной меры медицинского характера (В. Б. Первомайский, 1989,
1992). Главная причина этого состоит в том, что используя понятие
«общественная опасность лица», ни законодатель, ни авторы инструктивных
документов не дают его однозначного определения. Так, в ч. 2 ст. 416 УПК
прямо указывается, что принудительные меры медицинского характера
применяются лишь к лицам, являющимся общественно опасными. Но только
33,93% опрошенных судей считают юридическим понятием «общественную
опасность невменяемого лица», медицинским — 5,36%, медико-
юридическим — 58,93%. Нечѐткость представлений относительно данного
понятия проявляется в ответах и на другие вопросы. Так, 92,86%
респондентов считают, что эксперт вправе рекомендовать суду
принудительный характер лечения невменяемого и указывать его вид.
Причѐм 41,07% придерживаются мнения, что эксперт определяет
общественную опасность невменяемого, а суд только проверяет
обоснованность; 44,64% считают, что суд определяет общественную
опасность невменяемого; 7,14% полагают, что это делает только эксперт. В
действительности этому соответствует та же практика, что и при решении
вопроса вменяемости–невменяемости: эксперт решает вопрос о
принудительной мере медицинского характера (мере государственного
принуждения) de facto, а суд — de jure.
Между тем, понятие «общественная опасность душевнобольного» является
одним из ключевых в судебной психиатрии и непосредственно связано с
понятием «невменяемость». Так, если констатация вменяемости является
предпосылкой определения вины, то невменяемость является предпосылкой