Салинз М. Экономика каменного века
Подождите немного. Документ загружается.
МАРШАЛ САЛИНЗ
ЭКОНОМИКА КАМЕННОГО ВЕКА
Перевод с английского О.Ю. Артемовой. Ю. А. Огородновой и Л. И. Огородною
Научная редакция и примечания О. Ю. Артемовой Предисловие А. В.
Коротаеаа Рецензент Е. С. Новик
Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского
Университета «Translation Project» при поддержке Центра по развитию из-
дательской деятельности (OSI — Budapest) и Института «Открытое общество.
Фонд содействия» (OSIAF — Moscow).
МАРШАЛЛ САЛИНЗ Экономика каменного века. — М.: ОГИ, 1999. — 296 с.
ОГЛАВЛЕНИЕ
А. В. Коротаев. Предисловие 6
Экономика каменного века
Введение 15
Общество первоначального изобилия 19
Домашний способ производства:
структура недопроизводства 53
Домашний способ производства:
интенсификация производства 102
Дух дара 142
О социологии примитивного обмена 170
Приложение А
Замечания о реципронности и степени родства 211
Приложение В
Замечания о реципрокности и ранге родства 222
Приложение С
Замечания о реципрокности и богатстве 233
Меновая стоимость и дипломатия
примитивной торговли 241
Библиография
ПРЕДИСЛОВИЕ
Родился Маршалл Д. Салинз в 1930 г. в Чикаго, где и прошло его детство.
Университетское антропологическое образование Салинз получил в
Мичиганском университете (в Анн-Арборе). После окончания
университетского курса он продолжил обучение здесь в аспирантуре, однако
закончил ее в Колумбийском университете, где в 1954 г. защитил докторскую
диссертацию. Затем Салинз преподавал культурную антропологию в Колум-
бийском и Мичиганском университетах, проводил полевые антропологические
исследования на Фиджи, в Новой Гвинее и Турции. С 1973 г. работает в
Чикагском университете. Хотя 1997 г. Салинз официально ушел на пенсию, он
продолжает активную исследовательскую и преподавальскую деятельность на
Кафедре антропологии этого университета.
«Экономика каменного века» подводит своего рода итог первого,
«неоэволюционистского», типа его научной биографии.
Первой работой Салинза, получившей широкую известность, была его
монография «Социальная стратификация в Полинезии» (Sahlins 1958). В этой
книге Салинз попытался объяснить причины существенных различий в
социальной стратифицированности различных традиционных полинезийских
обществ. Объяснение это он нашел в разной степени экономической про-
дуктивности полинезийских хозяйственно-экологических систем. Более
экономически продуктивны* системы смогли произвести более значительный
прибавочный продукт (surplus), что и стало основой развития в них более
глубокой социальной стратификации.
Российскому читателю подобные объяснения, конечно, набили
оскомину. Однако, в США «экономический материализм» был в конце 50-х
годов в моде, популярность его с каждым годом росла
1
, так что первая книга
Салинза, то что называется, «попала в струю» (и до сих пор имеет достаточно
высокий индекс цитирования). Самому Салинзу потребовалось много лет
упорной исследовательской работы для того, чтобы показать неадекватность
примитивных «прибавочно-продуктных» объяснительных моделей этой книги
и предложить более тонкие и адекватные объяснения генезиса социальной
стратификации, нашедшие отражение в «Экономике каменного века».
Несравненно большее позитивное значение имело другое построенное
на океанийских материалах раннее исследование Салинза, статья «Бедняк,
богач, большой человек, вождь: ТИПОЛОГИЯ политических систем в
Меланезии и Полинезии» (Sahlins 1963). Салинз здесь убедительно показал
принципиальное различие природы власти политических лидеров в этих двух
океанийских регионах. Для обозначения типичного политического лидера
типичной меланезийской общины Салинз ввел понятие big man (буквально,
«большой человек»). Термин этот прижился и в настоящее время широко
употребляется в социоантропологической литературе, в том числе и
русскоязычной (где нередко используется кириллическая транслитерация этого
термина — бигмен). Бигмен — это неформальный политический лидер,
обладающий высоким авторитетом и престижем, но лишенной какой-либо
формальной, независящей от его личных качеств, власти. Для того чтобы
1
Да и сейчас его популярность в США явно выше, чем в России.
сохранить свой авторитет бигмен должен постоянно прикладывать
колоссальные усилия, проявлять щедрость, устраивать пиры. Необходимые для
этого ресурсы он добывает во многом своим собственным тяжелым трудом.
Образ бигмена, со лба которого после дня тяжелой работы в поле струится пот,
будет еще неоднократно попадаться вам на страницах «Экономики каменного
века». Выделение и концептуализация этого типа политического лидерства
является несомненной заслугой Салинза. Типичные полинезийские полити-
ческие лидеры, «вожди», разительно отличаются от меланезийских бигменов.
Их власть несравненно более формализована. Рядовой общинник должен
подчиняться вождю, даже если он придерживается самого плохого мнения о его
личных качествах. Если бигмену он несет продукт своего труда для того, чтобы
отдарить его за дар, полученный ранее от него, то вождю он вынужден платить
подать, даже если он от вождя ранее ничего и не получил, и т. д. «Первобыт-
ное/примитивное общество» оказывается, таким образом, малосодержательным
понятием, обнимающим собою социально-политические системы
принципиально разных типов. Выделение и теоретическое описание
эволюционных типов «первобытных обществ» является несомненной заслугой
раннего Салинза и его коллег-неоэволюционистов.
Однако наибольшее влияние на развитие неоэволюционизма имела
статья Салинза «Эволюция: общая и специфическая» (I960). Работа эта оказала
мощное воздействие на развитие неоэволюционизма двояким образом. Во-
первых, в этой работе (Sahlins 1960:37) Салинз предложил довольно неудачную
однолинейную эволюционистскую схему, получившую в дальнейшем, тем не
менее, исключительно широкое распространение в социокультурной
антропологии: «локальная группа — племя — вождество — государство» (band
— tribe — chiefdom — state)
2
. Схема эта обычно приписывается единолично
Э.Сервису, который, действительно, детально ее разработал (Service 1962/1971).
Но предложил ее, подчеркну еще раз, именно Салинз.
Однако главная задача Салинза в этой работе была иной. Салинз
попытался примирить, «синтезировать», эволюционистские подходы своих
учителей, однолинейный эволюционизм Л.Уайта и многолинейный
эволюционизм Дж. Стюарда. Для этого он предложил рассматривать
многолинейную эволюцию как результат взаимодействия ее «общей» и
«специфической» компонент. При этом «специфическая эволюция»
определяется как «историческое развитие конкретных культурных форм..,
филогенетическая трансформация через посредство адаптации»; в то же самое
время «общая» эволюция понимается как «прогрессия классов форм, или,
другими словами, как движение культуры по стадиям универсального
прогресса» (Sahlins 1960: 43). «В целом, общая культурная эволюция
представляет собой движение от меньшей к большей трансформации энергии,
от более низких к более высоким уровням интеграции, и от меньшей к большей
общей адаптированности» (Sahlins 1960: 38).
Эта идея Салинза также получила исключительно широкое
распространение. Однако и ее трудно признать удачной.
Начнем с не самого важного из возможных критических замечаний. Уже
сами по себе понятия «общей» и «специфической» эволюции, безусловно,
2
Несмотря на всю критику в ее адрес схема эта до сих пор некритически используется целым рядом
авторов (см., например: Ember & Ember 1999: 221-242). Подробную критику этой схемы см., например, в
коллективной монографии Альтернативные пути к цивилизации (М.: Логос, 2000 [в печати]).
вводят в заблуждение, в особенности если учесть тот факт, что Салинз
применяет их к эволюции вообще, не только к социальной, но и к
биологической. В самом деле, «диверсификация происходит на всех уровнях
практически всегда, в то время как движение 'вверх' наблюдается крайне редко»
(Ingold 1986: 19 со ссылкой на: Stebbins 1969:120). Таким образом, то, что
Салинз называет «специфической эволюцией», является на самом деле как раз
«общей» (= general) в общепринятом смысле этого прилагательного, в то время
как так называемая «общая» эволюция является в высшей степени
специфическим видом эволюционного движения.
Однако по-настоящему важно другое обстоятельство. Салинз в своей
работе 1960г. совершает обе основных ошибки однолинейных эволюционистов:
(1) он рассматривает в качестве единой переменной несколько слабо
коррелирующих между собой параметров и (2) он настаивает на существовании
полной корреляции (т. е. функциональной зависимости) между всеми
основными интересующими его группами параметров.
Рассмотрим, например, «энергетический» параметр общей эволюции по
Салинзу. В I960 г. Салинз утверждает:
«...Прогресс — это рост общего количества трансформируемой
энергии, используемой для создания и поддержания культурной организации.
Культура ставит энергию под контроль и направляет ее в нужном
направлении; она извлекает энергию из природы и трансформирует ее в людей,
материальные блага и работу, в политические системы и идеи, в социальные
обычаи и в следова-ни» им. Общее количество энергии, трансформированной
из свободного в культурное состояние, С учетом, возможно, той степени,
насколько много ее теряется при этой трансформации (энтропийные потери),
может рассматриваться как критерий общего уровня развития культуры,
мера ее Достижений» (Sahlins 1960: 35).
Сразу же отметим оговорку — «с учетом, возможно, той степени,
насколько много ее теряется при этой трансформации (энтропийные потери)».
Оговорка эта заставляет думать, что И ин Салинэ предполагает, что речь у него
реально идет о двух переменных, а не об одной. Действительно, достаточно
очевидно, что в подобном контексте имеет значение не только обще количество
энергии, «используемой для создания и поддержания культурной организации»,
но то, насколько эффективно эта энергия используется. По всей видимости,
Салинз решил, что эти две переменные могут рассматриваться в качестве
одной, просто потому что, он повторил ошибку своего учителя, Л. Уайта,
верившего, что рост по обоим этим параметрам идет одновременно (см.,
например: White 1949: гл. XIII). Однако конкретные данные показывают, что
корреляция между этими двумя переменными значительно более сложна, при
том что большую НИТЬ человеческой истории она была просто отрицательной:
собиратель, расходуя 1 джоуль Мйргии, получил несколько сот джоулей в
собранных им продуктах питания; в экстенсивном Имледелии этот показатель
падает ниже 100, а затем опускается до 10 в интенсивном доиндустстриальном
земледелии, В интенсивном индустриальном земледелии цифра эта уже
стремится к 1 джоулю (на джоуль энергозатрат), а в наиболее интенсивном
(парниковом) индустриальном земледелии она иногда падает до 0,001 (см.,
например: Коротаев 1997). Однако просто констатировал факт сильной
негативной корреляции между этими двумя параметрами тоже было бы
чрезмерным упрощением. Да, в главной отрасли доиндустриальной аграрной
экономики наблюдалась именно такая корреляция; однако уже в
доиндустриальном несельскохозяйственном производстве мы зачастую
наблюдаем важные случаи роста эффективности использования энергии
(связанные, например, с усовершенствованием печей, мельниц, трансмиссий и
т. д. [см., например: White 1962]). Таким образом, то что представляется
Салинзом в качестве единого параметра, на самом деле является множеством
слабо скоррелированных между собой переменных. В любом случае, уже в
рамках первого Салинзова параметра «общей» эволюции мы можем наблюдать
вполне реальную и важную (в особенности для современной мир-системы)
«общеэволюционную» альтернативу: будет ли рост социокультурной
сложности идти за счет роста общего потребления энергии, или за счет роста
эффективности ее использования. В целом же достаточно понятно, что уже с
этими двумя переменными мы имеем по сути дела неограниченное количество
«общеэволюционных» альтернатив (быстрый рост по обоим параметрам; рост
эффективности использования энергии, более быстрый, чем скорость снижения
ее потребления, противоположное сочетание и т. д.), а следовательно, и
неограниченное количество «общеэволюционных» альтернатив.
Подчеркну, что в «Экономике каменного века» Салинз решительно
отходит от представлений о некой единой линии общей эволюции, приводя и
анализируя множество фактов, противоречащих подобным упрощенным
представлениям.
Или, рассмотрим корреляцию между Салинзовыми первым и третьим
параметрами «общей эволюции» — «переход от менее высоких к более
высоким уровням трансформации энергии [1]», и «от меньшей к большей
общей адаптивности [3]». На первый взгляд сильная корреляция между
объемом энергии, трансформируемым данной культурной системой и ее более
высокой общей адаптивностью кажется самоочевидной. Но опять же, только на
первый взгляд. При более внимательном рассмотрении исследователь будет
вынужден задать себе, скажем, такой вопрос: Является ли стабильность
адаптации важной внутренней характеристикой показателя общей
адаптивности? Конечно, да. Но если мы примем во внимание это
обстоятельство, то сразу же поймем, что решающее значение имеет не просто
объем энергии, который данная культурная система извлекает из природного
окружения, но то, какой вид ресурсов используется, — восстановимый или
ограниченный невозобновляемый. Общая адаптивность системы безусловно
возрастает только тогда, когда эта система получает увеличивающийся объем
энергии за счет восстановимых ресурсов.
3
В противном случае (то есть если
система использует ограниченные невозобновляемые ресурсы) ее адаптация
может рассматриваться лишь как временно стабильная. Мы можем утверждать,
что данная культурная система действительно адаптирована к своему
природному окружению, лишь в том случае, когда ббльшая часть используемой
ею энергии поступает не из ограниченных невозобновляемых ресурсов, и когда
скорость потребления энергии не превышает значительно скорость
возобновления энергетических ресурсов.
3
Само собой разумеется, что здесь необходимы два дополнительных условия: (1) темпы падения
эффективности использования энергии не должна превышать темпов роста объема трансформируемой энергии:
(2) объем энергии, потребляемый за данный промежуток времени, не должен превышать объем энергии,
возобновляемой за тот же промежуток времени.
В этом отношении далеко не ясно, являются ли современные сложные
индустриальные системы лучше приспособленными к природному окружению,
чем системы простых охотников-собирателей (или даже чем среднесложные
системы доиндустриальных интенсивных земледельцев), поскольку первые
осуществляют свое воспроизводство прежде всего именно за счет
ограниченных невозобновляемых энергетических ресурсов. По-видимому,
слишком рано утверждать, что современная мир-система лучше адаптирована к
природной среде нашей планеты по сравнению с предшествующим ей
историческими системами. Мы сможем с уверенностью утверждать это лишь
тогда, когда наша система докажет свою способность перейти к модели
устойчивого развития («sustainable development»), не превращаясь в
качественно новую систему (ведь в этом случае высокую адаптивность докажет
именно эта новая, а не современная, мир-система), да к тому же сможет
совершить этот переход некатастрофическим путем.
В целом, существует негативная корреляция между объемом энергии,
который данная кулыурная система извлекает из природной среды, и
стабильностью адаптации этой системы. Чем больший объем энергии
потребляет данная социокультурная система, тем более трудным дли нее
является обеспечение полного восстановления своей энергетической базы.
Кстати, возникает вопрос, существует ли в принципе «общая
адаптивность», и насколько полезным является это теоретическое понятие?
Похоже, что адаптивность является не одномерной переменной, но опять же —
группой слабо (а иногда негативно) скоррелированных многомерных
параметров. Общество А может быть более адаптивно, чем общество Б в одном
отношении, и менее адаптивно — в другом.
И по этим параметрам в «Экономике каменного века» Салинз
демонстрирует несостоятельность своих ранних (но до сих пор популярных)
упрощенных эволюционистских построений.
Несмотря на то, что в 1960 г. Салинз пытался представить свой подход в
качестве истинно нноголинейного, на деле эта была попытка спасти именно
однолинейный подход, самое его ядро. Признав монголинейность эволюции в
целом, он фактически попытался доказать однолинейность социокультурного
развития. Единственно реальной альтернативой в рамках ранней
псевдомноголинейной модели Салинза оказывается лишь движение вверх или
вниз вдоль единой линии «общей эволюции». Ранний Салинз таким образом
признает неоднолинейность социальной эволюции, но настаивает на
однолинейности социокультурного развития, упуская из вида самые
интересные эволюционные альтернативы, альтернативы социокультурного
развития. Действительно, самые важные эволюционные альтернативы вовсе не
сводятся к тому, развивается данная социальная система, или нет. Значительно
более важно, в каком именно направлении идет это развитие.
В «Экономике каменного века» Салинз решительно рвет с
однолинейным эволюционизмом, намечая переход к его более адекватным
нелинейным модификациям. Но перехода этого ОН так и не сделал.
После выхода в свет «Экономики каменного века» Салинз теряет
интерес к эволюционистским изысканиям. Теоретическая его ориентация
становится скорее структуралистской (тенденция к перехода от
неоэволюционистской парадигмы к структуралистской уже отчетливо
ощутима, скажем, в главе Дух дара «Экономики каменного века»).
Последующие его работы (см. например: Sahlins 1976; 1977; 1985; 1992; 1993;
1995; 1996) уже никак не могут быть охарактеризованы как
«неоэволюционистские». Они становятся все более «идеографическими».
Скажем, в своей последней книге Как думают «аборигены»: о капитане
Куке, например (Sahlins 1995) Салинз ставит такие вопросы как: Могут ли
западные антропологи понять представителей незападных культур? Могут ли
они адекватно артикулировать их смыслы и логику? Кто имеет право их
представлять? Действительно ли гавайцы в 1779 г. приняли капитана Кука за
божество? В настоящее время Салинз работает над монографией, посвященной
войне и каннибализму на Фиджи в XIX в. Вопросы все эти безусловно
исключительно важны. Но это уже не «эволюционистские» вопросы.
К сожалению, это своего рода/otum, преследующий разработку общей
теории социокультурной эволюции в антропологии. Большинство антропологов
до настоящего времени остается в плену ложной дихотомии между
однолинейным эволюционизмом и антиэволюционизмом. Опровержение
однолинейного эволюционизма воспринимается как основание для отказа от
исследования эволюционистской проблематики вообще.
Убедительная критика однолинейного эволюционизма XIX в.
(большинству российских читателей хорошо известны такие его представители
как К. Маркс, Ф. Энгельс, Л. Г. Морган, и возможно в несколько меньшей
степени, Э. Б. Тайлор и Г. Спенсер) Ф. Боасом (см., например: Boas 1896/1940)
привела к практически полному отказу от разработки общей теории со-
циокультурной эволюции в американской антропологии первой половины XX
в. В «Экономике каменного века» Салинз не менее убедительно показывает
несостоятельность однолинейного неоэволюционизма его учителей (прежде
всего Л. Уайта), намечая пути перехода к более адекватным нелинейным
моделям социокультурной эволюции. Но перехода этого он в дальнейшем так и
не делает, отказываясь вообще от изучения эволюционистской проблематики.
Но вклад Салинза в развитие антропологического неоэволюционизма
надо тем не менее признать неоценимым. Развитие общей теории
социокультурной эволюции без учета открытий раннего Салинза (обобщенных
в «Экономике каменного века») представляется уже в принципе невозможным.
Литература
Коротаев, А. В.
1997. Факторы социальной эволюции. М.: ИВ РАН.
Boas, F.
1940 [1896]. «The Limitations of the Comparative Method of Anthropology»,
in F. Boas. Race, Language and Culture. New York: Macmillan.
Ember, C. R. & M. Ember
1999. Cultural Anthropology. 9'" ed. Upper Saddle River, NJ: Prentice Hall.
Ingold, T.
1986. Evolution and Social Life. Cambridge: Cambridge University Press.
Sahilns.H. 0.
1958. Social Stratification in Polynesia. Seattle: University of Washington
Press.
1960. «Evolutlon: Specific and General», in Marshall D.
Sahlins and Elman R. Service (eds.), bitten and Culture. Ann
Arbor: University of Michigan Press.
1963. «Poor Man, Rich Man, Big Man, Chief: Political
Types in Melanesia and Polynesia», '"•hi CttMftWatiw Studies in
Society and History 5: 285-303.
1976. Culture and Practical Reason. Chicago: University
of Chicago Press.
1977. Jhf Use and Abuse of Biology: An Anthropological
Critique ofSociobiology. London:Tivfstock.
1985. Islands of History. Chicago: University of Chicago
Press.
1992. Anahulu: The Anthropology of History in the
Kingdom of Hawaii (with Patrick Kirch), Vol. 1, Historical
Ethnography. Chicago: University of Chicago Press.
1993. Goodbye to Tristes Tropes: Ethnography in the
Context of Modern World History. Journal of Modern History,
65:1-25.
1995. How «Natives» Think: About Captain Cook, For
Example. Chicago:University of Chicago Press.
1996. The Sadness of Sweetness: The Native
Anthropology of Western Cosmology. Current Anthropology, 37:
395-415.
Service, E. R.
1971. [1962]. Primitive Social Organization. An
Evolutionary Perspective. 2" rri.. New York, NY: Random House
[1" ed. — 1962].
SMblnt. G. L.
1969. The Basis of Progressive Evolution. Chapel Hill:
University of North Carolina Press.
Whitl. L. A.
1949. The Science of Culture: A Study of Man and
Civilization. New York:
Ftrrai, StMus & Cudahy.
Whit; L. Jr.
1962. Medieval Technology and Social Change. Oxford:
Oxford University Press.