ребенок играет, в зависимости от потребности, и обстоятельства, то один, то
вместе с другими детьми. Одинокая игра ребенка более нуждается во
внешнем объекте, над которым могла бы работать фантазия ребенка, чем
игра совместная. В совместной игре сами играющие являются подобными
объектами, так что значение орудий игры здесь отступает на второй план.
Поэтому для изучения фантазии игры одинокие игры являются наиболее
поучительными. Они заставляют работать фантазию сильнее, и она может
свободнее проявлять
[106]
свои индивидуальные особенности, тогда как совместная игра легко
переходит в форму традиционной и более или менее однообразной игры, как,
например, игру в солдаты, разбойники, в прятки и тому подобное. Одинокая
девочка, няньчащая куклу, или мальчик, по собственному усмотрению
готовящий к сражению своих оловянных солдатиков, или строящей из
деревянных кубиков дома и крепости,— вот в ком проявляется истинная игра
фантазии. И она проявляется в такой форме, в которой с наибольшей силой
может выразиться творящая и изменяющая сила фантазии, потому что она
должна или сама создать свой объект, или приспособить уже имеющийся
объект к своим целям. Легко можно заметить тот факт, что объекты,
имеющиеся в распоряжении фантазии, большей частью возбуждают ее к той
собственной деятельности в том случае, когда они, напомина представляемые
предметы, все же остаются весьма далекими от последних, чтобы этим не
препятствовать собственной деятельности фантазии. Поэтому восковая кукла,
являющаяся по своему лицу, одежде и даже росту точным воспроизведением
настоящего ребенка, или ящик кубиков, отдельные части которого сделаны
сообразно проекту построенного здания, являются гораздо; более
несовершенными игрушками, чем деревянная кукла, только слегка
напоминающая черты человеческой фигуры, или собрание деревяшек,
могущих соединяться как угодно. Верное природе изображение становится
для ребенка предметом удивления, если не страха, и художественный
автомат, будь он прыгающим человком, летающей птицей или моделью
настоящей паровой железной дороги, является объектом,. с которыми
фантазия не может ничего сделать, по-
[107]
тому что он уже обладает всеми качествами, которые фантазия могла бы
придать ему.
То правило, что объект должен оставлять возможно, свободное место
фантазии правило, педагогическое значение которого часто забывается
воспитателями, родителями и фабрикантами детских игрушек, имеет свое
значение и для психологии фантазии. Оно, ясно доказывает, что оживляющее
и изменяющее действие фантазии совсем не основывается на каком-то
глубоком изменении предмета, потому что, в противном случае, последний
воспринимался бы нами совсем не таковым, каков он на самом дели. Если бы
это было так, то объективное сходство предмета, принимающее, на себя
часть этой работы фантазии, должно было бы необходимо ускорить
достижение цели игры. Но происходит совсем обратное. Там, где фантазии
нечего делать, там она, покидает объект: он оставляет фантазию
бездеятельной или возбуждает aффект удивления и страха. С другой
стороны, набдюдение показывает, что в том случае, когда, наоборот, объект
игры все больше и больше удаляется от того предмета, который должен
изображать (а это постепенно препятствует деятельности фантазии и